– И что же я могу сделать?

– Быть терпеливым. Что еще?

– Я храню терпение уже много месяцев. Моя любовь все сильнее… – Ага! Наконец-то он в этом признался. – Но терпение истощается. Гнев, порожденный неудовлетворенностью, словно змея, извивается в глубине моего разума, и с каждым днем его все труднее обуздать. Порой бывает, что я готов крикнуть: «Хватит!» – перелезть через стену и уйти куда глаза глядят. И к дьяволу эту сумасшедшую женщину с полной чудачеств головой! Даже множество золотых слитков не так искушают, как бегство от умопомешательства. А вино и женщины скоро помогут обо всем забыть, – по крайней мере, я надеюсь. Скоро, уже скоро я так и сделаю. Смысл биться головой о стену, как те солдаты у замка? Толку никакого, одни синяки. Стены Вороньего Грая невозможно преодолеть, так что тем, в горах, не видать добычи. Точно так же не преодолеть и стену вокруг Непанты – за ней нет никаких сокровищ для старого глупца. Скоро я вас покину.

Элана хотела что-то сказать, но промолчала, услышав, как внизу хлопнула дверь.

– Идет странная женщина, – сообщил Сальтимбанко. – Однако я больше не в настроении на нее смотреть. Выберусь через черный ход. Потом приходи, расскажешь, что сказал Черный Клык.

Непанта, однако, успела заметить его поспешное бегство:

– Что такое?..

– Он в печали.

– Мы собирались вместе пообедать.

– Он тебя любит, а ты нечестно с ним играешь. Он уже подумывает о том, чтобы перебраться через стену.

– Он хочет нас покинуть?

– Не покинуть. Сбежать. Он чувствует себя в ловушке.

– Разве не все мы сейчас в ней? Но все закончится, когда наступит весна.

– Не притворяйся глупее, чем ты есть на самом деле! – бросила Элана, несколько резче, чем намеревалась. – Это из-за тебя он чувствует себя в ловушке. После того как за столь долгое время у вас так ничего и не вышло, он предпочитает сбежать и обо всем забыть. Зачем ему и дальше биться головой о стену?

– Но ты же знаешь, какие у меня проблемы с тем, чтобы хотя бы заговорить на эту тему…

– Дело не в этом. Дело в других стенах, которые ты возводишь между ним и собой.

– Например?

– На самом деле многое. Во-первых, твое мнение о самой себе. Ты считаешь, что не слишком хороша для него, и потому отталкиваешь. К тому же еще и все твои разговоры о том, что ты будешь делать, когда закончится война. Не вполне реалистичные проекты, но ты за них цепляешься, чтобы отгородиться от реального мира. Вот только таким образом ты отгораживаешься и от Сальтимбанко. А твое постоянно меняющееся настроение тоже ничему не помогает.

– Ты жестока, Астрид.

– Что смотришь, словно побитый щенок? Что вообще в состоянии тебя тронуть? И так уже все слишком долго тебя терпели. Если бы это хоть чем-то могло помочь, я попросила бы Ренделя, чтобы он тебя выпорол – для твоего же блага. Непанта, мы говорим о человеке, вся жизнь которого вращается вокруг тебя. Ты его убиваешь, и, похоже, тебя это даже особо не волнует. На самом деле ты делаешь все возможное, чтобы его еще больше жалели. И при этом продолжаешь твердить, будто любишь! Пойми, вам по двадцать девять лет. Слишком много времени потрачено зря, и этого уже не изменить. Но ты хочешь отвергнуть и все то, что еще осталось? Повзрослей, Непанта! Проснись! Ты тратишь впустую нечто очень ценное.

– Но…

– Что, на любой случай найдется отговорка? Подумай как следует. Через десять лет, если и дальше будешь сидеть в своей башне, – что станет твоим прошлым? Бесплодная земля, голая, как эти горы?

– Астрид…

– Не желаю больше слушать! У меня нет времени. Я иду вниз к мужу. Он настоящий. А если и дальше останусь с тобой, наверное, начну от злости ногти грызть.

– Астрид…

Но Элана ушла, не обращая внимания на мольбы. Поникнув, Непанта вернулась в свою комнату и подошла к камину. Схватив с каминной полки статуэтку, она швырнула ее об стену.

Прибежавшая на звон бьющегося фарфора служанка увидела, как Непанта раз за разом пронзает кинжалом свою вышивку.

Элана шла через двор, все еще кипя от злости.

Из башни, где старый сокольничий держал голубей, выбежал Вальтер – бледный и потрясенный:

– Непанта в Колокольне?

Элана кивнула.

– Найди своего мужа и Сальтимбанко, если его увидишь, – крикнул Вальтер через плечо, – и приведи их в Нижний Арсенал. Быстрее! – Он скрылся внутри Колокольни.

Что-то случилось. Что? Потом она вспомнила, что Браги сейчас как раз в Нижнем Арсенале и разговаривает с Хаакеном. Если их кто-то подслушает – игра окончена.

Несколько минут спустя она, отчаянно пытаясь перевести дух, ворвалась в комнату, где лежал Хаакен:

– Что-то случилось. Вальтер бегает вокруг и созывает всех на встречу в чародейском кабинете. Браги, ты тоже должен явиться.

Рагнарсон замер и на мгновение задумался.

– Драконобой, – он указал на брата, – заткни ему рот кляпом и спрячь. Не спускай с него глаз. Остальные – вниз, в Глубокие темницы. Делайте вид, будто пришли навестить раненых. Элана, где Насмешник?

– Мы совсем недавно с ним разговаривали, но я понятия не имею, где он сейчас. Похоже, дело плохо. Непанта ничем не смогла помочь.

– Иногда он отправляется туда, где сходятся задние стены, и стоит, глядя на ущелье, – сказал Драконобой, завязывая узел кляпа на затылке Черного Клыка. – Именно там вы его и найдете, если ему действительно захотелось подумать. Это самое уединенное место во всем Вороньем Грае.

– Ладно, пошли! – рявкнул Рагнарсон.

Десять минут спустя полностью вымотавшаяся Элана добралась до вершины низкой задней стены. В нескольких ярдах от нее, глядя на простирающееся под Кандарином ущелье, стояли Джеррад и Сальтимбанко. Они передавали друг другу кожаный бурдюк, негромко бормоча. Ее встретили молчанием.

– Что-то случилось, – сообщила она. – Вальтер хочет вас видеть в Нижнем Арсенале.

– Что на этот раз? – поинтересовался Джеррад.

Сальтимбанко промолчал, лишь бросил взгляд на Элану, а затем снова повернулся в сторону ущелья… А это еще что? Что такое? Прямо на крутом склоне? Что ж, ладно! Снова повернувшись, он обнял Джеррада за плечи:

– Идем, дружище. Порадуем их, а? Но вино тоже возьмем с собой, чтобы и самим порадоваться. Хей! Устроим небольшой балаган на встрече, а? Ладно! Идем.

Когда они добрались до места, их уже ждали. Джеррад занял свой обычный стул, Сальтимбанко же уселся на место Ридье со словами:

– Что, старый план толстого шута потерпел крах? Новая интрига, чтобы найти шпиона? Может, очередная возможность для меня стать героем?

– Не садись тут! – рявкнул Вальтер. – Поставь себе стул у стены.

Все, как по команде, подняли брови. Вальтер пока не выдал свою тайну, но сделал это, едва Сальтимбанко сел там, где ему сказали.

– Я только что получил известие от Люксоса. Чтобы его отправить, он использовал последнего голубя… – Он замолчал, борясь с обуревавшими его чувствами горя и гнева, а затем крикнул: – Ридье мертв!

– Что?

– Как?

– Ты уверен?

Рагнарсон и Сальтимбанко сидели молча, не зная, что сказать или сделать. Вся операция внезапно приобретала весьма неприятный оборот. Погиб член семьи, и их предательству теперь не могло быть прощения.

– Заткнитесь! – крикнул Вальтер, пытаясь утихомирить шум. – Я знаю лишь, что две недели назад он погиб от руки убийцы бин Юсифа. Люксос пишет, что напал на некий след. Ридье пошел заплатить за сведения и не вернулся. Его нашли в водах Серебряной Ленты, связанного за руки и за ноги с осведомителем. Обоих зарезали ножом. Люксос пишет, что возвращается домой, пока с ним не случилось то же самое.

Наступившую тишину нарушил Турран:

– Что ж, игры закончились. Теперь у нас есть долг, который мы должны отплатить.

– Когда мы уничтожим Итаскию? – спросил Брок.

Простое, не подлежащее обсуждению сведение счетов – город за брата.

– Нет, этого мы делать не станем! – рявкнул Вальтер. – Мы не можем себе позволить новых врагов. В любом случае Итаския тут ни при чем. Это сделал бин Юсиф.