Стройная и изящная, легкая, словно пушинка и такая невесомая девчонка в белом длинном платье перебежала дорогу, когда Андрей во сне ехал на своем мотоцикле. Резко затормозив, он уже был не в силах оторвать от нее взгляд, внимая, легкий весенний шлейф, тянущийся за ней сирени, ранней зелени и нежного прогретого солнцем свежего воздуха. На одном дыхании он завороженный ею наблюдал, как она спускается по яру, словно хрупкая грациозная лань. Подняла руки вверх вместе с прозрачным платком, закружилась и, упав на сочный зеленый ковер травы исчезла. Андрей дернулся и задрожал, ища ее глазами, и тут же оказался в темном помещении вплотную рядом с ней. И он плененный ею, жаждая близости, спешил коснуться губ. Но незнакомка, ускользнув, оказалась чуть поодаль, наполнив пустоту звонким приятным смехом и зазывая пальчиком. И он кинулся за ней, но, увы, проснулся.

Он встал с кровати и распахнул шторы, на открытом окне окунувшись в горячий свежий воздух за пределами душной комнаты.

– Проснулось ваше величество? – услышал Андрей грубый голос отца со двора. – Время второй час дня. Мне нахлебники в доме не нужны!

– Сейчас пап я приду тебе помогать, – сонно пообещал Андрей, задвинув шторы обратно.

– Покушай только, – сменил гнев на милость отец.

Боль, унижение, удушающую опустошенность и глупую беспомощность ощущала я после того, как в телефонной трубке послышались короткие гудки. Меня только что бросил парень. И этот негативный букет отрицательных чувств схожих, что разве с трауром безжалостно тянули меня на самое дно.

В моей комнате раздался стук. Вздрогнув, я машинально нажала на красную кнопку, прижав трубку к подбородку.

В комнату вошла моя мачеха Кристина молодая двадцати пятилетняя ухоженная особа. Блестящие белые волосы струились по плечам до самой талии. Челка была заправлена назад красивой заколкой со стразами. У нее были прекрасные черты лица, свежая кожа, светлые широкие глаза. Длинная без малейшего изъяна шея. Пышная грудь на стройном теле с легким загаром. На руках маникюр, на ногах педикюр. Предпочитала она только платья, либо юбки дополняя верх шифоном, кружевами… Редко, когда носила джинсы или брюки.

И что только папа в ней нашел, покачала головой я, почему променял маму на эту пустышку?

– Жень звонил отец, и завтра утром, когда он вернется со смены, мы рванем в деревню. Ура-ура!

Я приподняла брови, не разделяя с ней этого счастья. Только не в деревню!!! Там от скуки и самобичевания я погибну быстрее, чем разгонится самый быстрый пилотируемый самолет. И как мне удастся, так далеко находится от любимого человека? А что если он передумает, а меня здесь нет…

– Это все? – еле сдерживала слезы я.

– Пакуй чемоданы! Жень я решила подарить тебе свой сотовый телефон хочешь? Папа против говорит, ты не заслужила. Но это мое решение! Ты можешь подруге оставить свой номер и тот, кто тебе нужен, сможет дозвониться до тебя, пока ты будешь наслаждаться дарами несравненной деревенской природы. Ты поэтому поводу расстроилась? Если хочешь, поехали со мной по магазинам? Купим тебе сарафанчики, купальники…

Меня раздражал ее милейший тон ее наигранное желание со мной подружиться. Тем более ком подкативший к горлу от досады так и давил на слезы, которые вот-вот Ниагарским водопадом хлынут из глаз. И я ей намекнула, чтоб она покинула мою комнату. Только тогда дав волю слезам от поглотившего меня водоворота потрясений, я непроизвольно всхлипнула и так громко, что Кристина с обеспокоенным видом вновь нарушила мое угнетающее, но такое необходимое моей душе уединение.

– Женя, что случилось?

Но вслед за слезами, которым я, наконец, дала волю меня, охватил гнев:

– Ты себя кем возомнила? – совсем перестала контролировать себя я. – Ты мне не подруга ты мне никто, чтоб я тебе что-то рассказывала! Оставь меня!

И она послушала, вновь вернув мне мое одиночество, которое толстой удавкой затягивалось на моей шее. И в этой покинутости меня всеми я скорей всего себя добью, изничтожу… Но это все лучше, чем общество назойливой мачехи.

Из-под парты вылез мой взрослый ротвейлер Дэн. И когда я присела на кровать он положил мне на колени свою огромную черную морду с рыжим подпалом и жалобно вгляделся в мои глаза. Он чувствовал мои страдания.

– Как мне плохо, – простонала я и зажмурилась. – Я умру… Я выпрыгну в окно!

В комнату Андрея вошла обеспокоенная мать Дарья. Худощавая женщина средних лет с короткой стрижкой. Но выглядела она довольно неплохо для своих лет. Она была резвой и хваткой. За словом в карман не лезла. Вряд ли ее можно было застать без дела, все горело в ее руках, все получалось.

– Андрюш, – присела она на заправленную кровать. – Сынок, когда это все закончится, а? Ты бы видел, как сегодня негодовал папа.

– Мам ну хватит. Все я больше не буду, обещаю.

– Не уж-то закончились девушки в нашей деревне?

Андрей развел руками, согласно кивнув.

– Повестка пришла из военкомата. Этой осенью ты пойдешь в армию, раз не поступил в городе в институт.

– А если у меня родится ребенок?

– О господи не пугай меня так! Ты даже девушку еще не нашел.

– Вот с этим реально проблема, – согласился он.

Дарья встала с кровати:

– Пошли, позавтракаешь, точнее, пообедаешь да иди отцу помогай.

Когда она вышла на кухню бабушка в спешке собирала карты со стола чтоб их спрятать. Рядом сидела Лина старшая сестра Андрея и виновато смотрела по сторонам.

– Екатерина Семеновна ну опять вы за свое? – вежливо и в то же время сердито бросила Дарья. И одев фартук, подошла к плите доготавливать суп. – Вы же знаете, я терпеть не могу все эти ваши штучки.

– Между прочим, это я нагадала Алёшеньке тебя, – ответила ей свекровь.

– Бабуль, а погадай мне? – шутливо с нотками скептизма попросил Андрей, присев за стол.

И та, озираясь на сноху, вновь достала колоду карт перетасовала ее, намекнув внуку, чтоб он пальцем сдвинул часть карт на нее. В это время Лина достала из холодильника блюдо с утренними бутербродами. А Дарья поставила перед сыном кружку горячего чая из смородинового листа. И все принялись внимательно слушать результат.

– Вижу, – вытащила первую карту бабушка. – Девушку в твоей жизни…

– У него их и так вагон и маленькая тележка, – усмехнулась Дарья.

– Нет эта особенная, – возразила Екатерина Семеновна продолжая вытаскивать карты. – Хорошенькая… Волосы светлые и длинные, а вся такая хрупкая, легкая… На откорм бы ее!

Перестав жевать, Андрей уставился на бабулю с широко раскрытыми глазами, вспомнив утренний сон.

– Детей у тебя будет трое, – читала она по картам.

– А девушки так и не будет, – со смехом добавила Лина.

– Действительно мне бы любовь для начала найти, – согласился Андрей.

– Найдешь, – заверила бабушка. – Разница в возрасте у вас будет значимая.

– В смысле? – вскрикнул Андрей. – А вот та девчонка такая легкая со светлыми волосами?

– Так вот вроде она и есть, – сама запуталась Екатерина Семеновна, прищурившись на карты.

– Ой, что за глупости, – раздраженно перебила Дарья. – Педофилией попахивает. Ну, уж нет!

– Мама, – указала пальцем Лина на плиту, на которой сгорала зажарка для супа.

– Ой-ой, – спохватилась мать. – Все хватит, сворачивайте лавочку! Прекратите немедленно!

Не успело солнце подняться чуть выше макушек леса, как заполнило собой все, нагревая воздух и продолжая одевать природу в яркие зеленые краски. Громко щебетали птицы, проявляли свою активность насекомые, чувствуя скорое приближение жаркого лета.

На песчаном берегу у мелкой речушки с крутым параллельным берегом, заросшим столетними могучими соснами, сидели двое. Один длинный и худой брюнет Витька Ольшанский и Дибров Андрей.

– Ну как? – спросил первый.