© ГБУК «Издатель», 2018

© Батурина, Т. М., 2018

«Сколько будет любви – столько будет пропето и отпущено песен в разлучную даль…» – одна из творческих тайн, которую в стихотворении «Любовь» стремится раскрыть известная волгоградская поэтесса и прозаик Татьяна Михайловна Батурина, издавшая более 25 книг стихов и прозы, лауреат Всероссийской литературной премии «Сталинград», дважды лауреат Государственной премии Волгоградской области, член Союза журналистов и Союза писателей России, кандидат филологических наук. Можно ещё долго перечислять звания и заслуги, коих предостаточно, но сейчас речь не столько о них, сколько об очередном подарке писательницы своим читателям – новой книге, предисловие к которой я пишу.

«Аквамарин» – так неожиданно назвала она избранное любовной лирики. А почему, собственно, неожиданно? Есть в представленном поэтическом сборнике одноимённое стихотворение. К тому же аквамарину, зеленовато-голубому, морского оттенка драгоценному камню, достойной огранкой послужат страницы, где «в стихах златая даже запятая».

В «Избранное» вошли произведения поэтессы, публиковавшиеся в разные годы в книгах «На полянах Рождества», «Врата», «Сладчайшие дни бытия», а также строки, ещё, как говорится, пахнущие чернилами.

Всё собрано флористом слова в один букет раздумчиво, терпеливо, бережно, со вкусом, словно цветок к цветку, показывая читателям, «как долог путь любви», как «август зацеловывает ноги» в безоблачные дни и как порою тяжела «земной любви солёная щепоть!» «Мы слышим сердцами», – утверждает Татьяна Батурина и приглашает испить из её «песенной братины». «Ах, эти сказки, старины, былины!..», поднимающие извечный вопрос: что же такое Любовь?

Издавна над этим задумывались и философы, и далёкие от науки люди, но так и не пришли к единому мнению. Лишь поэтам под силу решить сердечную задачу.

Любовь – это когда «в глубине аквамариновой» «опять проявится луна и робким светом прорастёт сквозь крышу»; это когда «ночи чудовы, облаки белы, нивы медовы, ветры – гуделы…» и вдруг… «в палисаднике вспыхнет маргаритка».

Непостижимо-понятное, неизведанно-знакомое чувство живёт в каждом батуринском стихотворении.

Но страсть к мужчине – «сердце друга сокрушила игрой полуночных ресниц» – лишь малая толика чего-то всеобъемлюще-целого, воспеваемого служительницей муз. Неостывающая чувственная теплота к родителям, всепрощающая нежность к детям, сладостно-горькая забота о них, беззаветная, жертвенная преданность Родине, большой и малой, – это тоже любовь.

Есть в сборнике «Аквамарин» строки обо всём, что близко, и обо всех, кто дорог писательнице.

«Провижу род, святой над ним покров, – говорит она о своих славных русско-украинских предках («Прáотцы») и продолжает: – О, русская испытанная рать, привыкшая за правду умирать! Такой завет дал Александр Невский». И родители Татьяны Батуриной, следуя этому завету, оба были участниками Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Есть «клятвы, для которых срока нет», – уверена поэтесса. А теперь «талым нимбом на семейном снимке в белой-белой тоненькой косынке» видится стихотворице её матушка. «Как мать подпирала спиною талый глиняный дом», – рассказывает Татьяна читателям. «Как вечером с доброго неба снимал усталый отец пшеничное солнышко хлеба, а вместо звезды – леденец», – вспоминает любящая дочь. Неустанная благодарная память!..

А о сыне поэтесса говорит ещё проникновеннее:

Что может быть чище и ярче этого божественного ощущения?! И так «безутешна на детском межбровье морщинка печали» для каждой родительницы!

Глядят матери, глядят в эти «дали», пока глаза не закроются… А время быстротечно… «Песней про недолгий бабий век дудки за подол меня уцепят», – с грустью пишет наша землячка («Дударка»).

А в другом стихотворении весело щебечет с внучкой, как с подружкой: «Весна на свете, девушка, весна! На часиках протаивает вечность…»

Но, даря любовь своим близким, Татьяна Батурина и от них требует взаимности: «Дана вам в родню – так любите до смерти, до судной трубы!» А читателям заявляет: «Одно только знаю: люблю как болею». «Любовь меня приблизила к земле, о солнце мне теперь не уколоться», – откровенничает она. И хорошо ей, когда «на две судьбы – одной любови дата».

Но не всегда приходится вкушать «кусочки счастья, сладкого на вид», иногда впору взмолиться: «Пожалей, соловей, соловею!» Но «молчат циферблаты в ладошках вечности про обретенья и утраты, про горечь верности» («Аквамарин»). «А лучшие уходят навсегда, на время – все, а лучшие – навеки», – печалится стихотворица. Её «душа довольно куролесила»… «Как много лодок смоляных к судьбе моей причалено…» – одно из признаний авторессы. И, конечно же, не раз «корабль разлуки отходил от пирса, и плакали платочки на корме…» «Текли чаи, цвели воспоминанья» – воспоминанья, в которых поэтесса является не сторонним наблюдателем, а героиней переживаний.

Любовь… Какое капризное, многоликое, разнохарактерное это чувство! То беспечное, «пока легка пора раздоров, как паутинка над плечом», то рыдающее, когда «дождь крышку гроба глухо заколачивал» («Последнее свидание»). То вскричит восторженно: «Какая радостная рань, ты первая моя, ты первая!» То огорчается восклицанию лирического героя: «Нет у меня жены родней, чем воля!»

Любовь – это когда признаёшься: «А моей душе, замечу, боязно вздохнуть… А стали нелюбимыми людьми – я потому и хмурая такая». Ещё Татьяна Батурина считает, что ничего не забывается, остаётся в сердце, живёт в нём, «как дикий сад!.. Как ветками, руками задевает…» И не обязательно говорить о любви вслух (уверена она), достаточно иногда любящим людям просто посмотреть в одну сторону… «Осень, листья горят, несравненные листья отрады! Вместе встали и вместе припали к окну».

Бредём ли мы с писательницей по зимнему саду-пал и саду, что «вытянул к солнцу хрустальные шеи», или «на ромашковом ночлеге стеснённо кутаемся в травы», «светочи, собравшись в отдаленье, улыбчиво глядят с Небесных Нив». Стихотворение «Светочи» поэтесса посвятила памяти ближних и дальних, что раньше ушли в вечность. «Войдёт любовь, и поцелует в очи, и приголубит венчик на челе» («Взмах»)… «Душа любви редеет от потерь», – убеждена поэтесса. Но не теряет присутствия духа: «Среди снегу, среди холоду по тропинке паутиновой вы-тан-цо-вы-ваю по воду!» Да, да, именно «вы-тан-цо-вы-ваю». Мне по сердцу такой настрой.

А в стихотворении «Август» авторесса то ли грустит, то ли радуется: «Я ли это, сатиново-летняя, под весёлыми птичьими сплетнями золотое словечко «люблю», что колечко, на палец ловлю?..» Если и грустит, то очень светло. На самом деле для счастья ей «довольно одной заповедной ромашки-юницы», да было бы ещё в семье всё хорошо – у сына, внучки и правнучек-веселушек. В такие моменты пишется: «Шумно станется в избе, вот и спраздную себе». Блаженными кажутся Татьяне Батуриной и мгновенья, когда «вдвоём, босиком во саду милосердном забвенья – ни слова, ни тени, лишь встречная ласка имён». Но не зря счастье сравнивают с зáмком на песке – зыбкая конструкция! «Как жалко мне былого дорогого!» – восклицает стихотворица. А вера спешит ей на помощь: «Да ниспошлёт Господь покой и – вдруг! – былое вдохновенье!» О каком вдохновении речь? О вдохновении строк, вдохновении жить, любить, радоваться, и страдать, и снова радоваться – солнцу, небу, ветру, траве, улыбке, нечаянной встрече!