========== Часть 1 ==========
Солнце, устав от собственного жара, клонилось к горам святой Моники, когда в пуэбло Лос-Анхелес въехали четыре всадника. Худощавый смуглый сеньор в полосатом серапе, прямой как палка, гордо покачивался в седле. Трое слуг-метисов с непроницаемыми унылыми лицами ехали следом; один из них вел в поводу навьюченную лошадь. Поравнявшись с двумя индеанками, которые стирали белье в корытах на краю канала, сеньор окликнул их:
— Эй! Где здесь у вас постоялый двор?
Женщины обернулись. Они долго и с оскорбительным равнодушием осматривали пропыленную уставшую компанию; наконец одна из них лениво махнула мокрой рукой:
— На площади, — брызги воды, сверкнув на солнце, упали на сухую землю.
— Дон Диего, как, вы уже уходите? Но мы только начали! — раскрасневшийся от жары и вина сержант Гарсия умильно поглядывал на недопитую кружку и удивленно — на молодого де ла Вегу. Покидать таверну в самый разгар веселья без весомой причины — такой поступок был выше его понимания.
— Такой праздник, дон Диего! Посмотрите — вокруг друзья, льется вино, песни, прекрасные сеньориты, в-вино…- сержант запнулся в замешательстве. Прекрасная сеньорита была всего одна — юная Мария как раз пробегала мимо с полотенцем и парой пустых кружек и всем своим видом показывала, что страшно занята. Еще бы, ведь сегодня храбрые уланы отмечали прибытие полугодового жалованья! Ради такого случая четыре стола сдвинули вместе — получился один большой стол — и солдаты наслаждались угощением, выпивкой и музыкой (дон Диего как раз принес гитару), а хозяин таверны радостно подсчитывал оплаченные наконец долги.
Гарсия прочистил горло и предпринял новую попытку убедить кабальеро остаться:
— Дон Диего, у меня же, можно сказать, сегодня второе рождение! На рассвете меня чуть-чуть не расстреляли! Как же я буду отмечать день рождения без своего лучшего друга?
— Вы бы, сержант, пригласили Зорро на ваш праздник, — глаза дона Диего слегка разъезжались в разные стороны, — ведь, по вашим словам, это он спас вам жизнь. А я и так несколько перебрал…
— Но вы выпили только шоколад — такую маленькую чашечку! — изумился сержант. Де ла Вега открыл и закрыл рот.
— Я хотел сказать, мой дорогой друг, что последние события утомили меня, — исправился он, — я так волновался за вас, и безумно рад, что все обошлось: и вас оправдали, и Зорро не пойма…кхм, и жалованье вернули. Я всю ночь не спал, знаете ли. И сегодня хочу лечь пораньше.
Молодой человек за соседним столиком окинул дона Диего мутным насмешливым взглядом.
— Как приятно ничего не делать, а потом отдохнуть, да, де ла Вега?
— О, дон Эухенио, — Диего лучезарно улыбнулся, — вы научились читать мысли? В таком случае вас ждет успех, смотрите, не пропейте его!
Эухенио Катазар лечился от ран неразделенной любви в гостях у дядюшки дона Маркоса и его очаровательной дочери Маргариты. Лечился он шумно: одолел в поединке на ножах одного из многочисленных отпрысков дона Антонио Луго, старательно очаровывал подружку кузины донью Монету Эсперон, поссорился со всем семейством Торресов… Сегодня он, по его словам, разошелся во мнениях с Маргаритой, и та, жестокая, выставила его вон с асьенды. Эухенио ничего не оставалось, как посетить таверну — развеять тоску и залить горе, а на деле — привлечь всеобщее внимание. Он весь вечер портил людям веселье: то начинал выть «О, мое разбитое сердце», то, желая выпустить пар, нарывался на драку. Идея драться с солдатами его не привлекала, редкие ранчеро не обращали на него внимания, и жертвой своей Эухенио избрал младшего де ла Вегу. Однако его усилия пошли прахом. Он столкнулся с доброй улыбкой и ангельским терпением, а тонкая ирония, спрятанная в ответных фразах, доходила до него только через минуту. Эухенио не терял надежды — вот и сейчас, отпихнув с пути табурет, он полез на дона Диего. Но миролюбивый дон, уже, к слову, собравшийся уходить, вовремя спрятался за спину сержанта Гарсии.
— Я не буду драться с вами, сеньор, — напомнил он. Посетители таверны с интересом глазели на молодых людей.
— Боишься пораниться, Диего? — юный Катазар, запутавшись в конечностях, рухнул на пол и дернул из ножен шпагу, — что за кровь течет в твоих жилах? Я когда-нибудь смогу тебя вывести из себя?!
— О! И чем же это приблизит вас к Маргарите? Или Монете? Или Элене? Или…
— Я насажу тебя на шпагу, как куропатку на вертел!
— Вряд ли благородные сеньориты оценят по достоинству карне асада* из дона Диего…э, сержант! — громким шепотом заговорил де ла Вега, — следите за тем, чтобы этот кабальеро никого не убил! Он опасен!
Гарсия беспомощно оглянулся. Опасность быть убитым грозила как раз ему. Дон Диего, находясь сзади, держал его за плечи и мешал уклониться, а блестящее лезвие мелькало в столь неприятной близости от объемного живота сержанта…
— Я…э…дон Эухенио, ради Бога, уберите шпагу, — пробормотал он, — дон Диего не виноват, что донья Маргарита выгнала вас из дома…пожалуйста, сеньор, не надо!
— Ну так уйдите с моего пути, сержант! — воинственно выкрикнул Эухенио, — дайте мне добраться до этого позора калифорнийских испанцев!
— Сегодня вы пьяны и я прощаю вас, — дон Диего обиженно качнул головой, — А завтра настоятельно советую пойти и исповедаться падре Хуану…если сможете подняться. Всего хорошего, сеньоры, сержант!
Молодой человек хлопнул по плечу Гарсию, махнул рукой Бернардо и направился к двери. Дон Эухенио несколько секунд таращил глаза, а потом с рыком перевалился через сержантовы колени:
— Прощаешь?! Стой, де ла Вега!
— Де ла Вега?
Со страшным грохотом обрушился на пол сержант Гарсия. Дон Диего пошатнулся и схватился за виски. А Бернардо, будто невзначай подставивший ножку Катазару, теперь наблюдал, как тот живописно падает прямо к ногам незнакомого сеньора в серапе. В наступившей тишине незнакомец сипло повторил:
— Кто из вас де ла Вега?
Дон Диего сделал шаг навстречу.
— Диего де ла Вега к вашим услугам, а вы, сеньор…
— Сепульведа. Роке Сепульведа. — незнакомец дернул массивным подбородком; улыбка обозначилась под его жесткими усами, — я знал вашего отца. Очень близко знал, Диего.
Сепульведа бесцеремонно перешагнул через притихшего Катазара и раскрыл объятия.
Сержант Гарсия сориентировался относительно быстро.
— Разрешите представиться! — провозгласил он и скороговоркой отрапортовал: — я Деметрио Лопес Гарсия, исполняющий обязанности коменданта Лос-Анхелеса! Откуда вы приехали, сеньор?
Дон Роке с интересом взглянул на толстяка.
— Из Санта-Барбары. Эй, милая! — окликнул он Марию, — принеси-ка вина и ужин. Да покорми моих слуг. Хозяин, мне нужна комната на ночь.
Взяв под руку Диего, Сепульведа увлек его к свободному столу. Гарсия пошел следом. Он предчувствовал продолжение трапезы, то есть, как исполняющий обязанности коменданта, должен был узнать побольше о гостях пуэбло.
— Я еду по торговым делам в Сан-Диего, вот и решил — а не заглянуть ли к старому другу дону Алехандро? — в сиплом голосе сеньора Сепульведы трудно было отыскать какие-либо эмоции, но дон Диего улыбнулся в ответ:
— Думаю, отец будет рад вас видеть! Почему бы нам не отправиться прямо сейчас на асьенду? Еще не стемнело, а если ваши лошади устали, мы возьмем свежих. Вы друг моего отца — и наш дом открыт для вас в любое время!
Сепульведа натянуто рассмеялся и похлопал Диего по руке:
— Нет, я слишком устал. Возраст берет свое, мой мальчик! Я переночую здесь, а завтра, завтра…осчастливлю твоего отца. Ха!
На столе появились бокалы и тарелки с горячими кукурузными лепешками, карне асада, фасолью и рисом. Приезжий отпил вина и принялся с аппетитом поглощать нехитрый ужин. Пользуясь случаем, Гарсия наполнил свой бокал и, щурясь, с удовольствием смаковал вино.
— А, мой мальчик, смотрю я на тебя и вспоминаю свою молодость, — после выпитого вина, как многих пожилых людей, Сепульведу потянуло на воспоминания, — Как мы отлавливали в холмах диких лошадей, как танцевали до упаду на фиестах и щедро лили кровь за взгляд сеньориты!
