— Тонечка, дочка, вот возьми. Подумай хорошенько, мы тебя не торопим. Зачем множить зло на земле. Мы же с тобой можем предупредить человеческое горе. Позвони мне, если надумаешь.

Боева молча взяла визитку и ушла.

— Вот тебе и сходили в разведку, Аня, — огорченно вздохнула Виктория Павловна. — И не узнали ничего толком, и единственную свидетельницу спугнули. В другой раз она нас к себе и на пушечный выстрел не подпустит.

Анна кивнула:

— Ее можно понять. Кто знает, как бы мы себя повели в такой ситуации.

Они собрались уходить, но тут им снова попалась женщина, показавшая дорогу к дому Боевой.

— Ну что, нашли Тоню? — спросила она.

— Найти-то нашли, да, видно, зря мы сюда ехали, — сообщила Виктория Павловна.

— А вы не из собеса? Я — соседка Антонины по лестничной площадке. Помогаем друг дружке, поддерживаем. Нелегко в наше-то время прожить с ребенком, да еще без мужа. Даже с деньгами. Только и крутись. Так я и за Артемкой, бывало, пригляжу, когда ей на работу надо. А вы все-таки кто ж будете? Откуда?

— Мы из детдома.

— Из детдома? Что вы, что вы, ни за что не отдаст, — замахала руками женщина. — Она своего Артемку до смерти любит. Никогда в приют не отправит. Да и зачем, отец им хорошо помогает, они ни в чем не нуждаются.

— А он здесь часто бывает? — осторожно спросила Виктория Павловна.

— Врать не буду, с тех пор как развелись, ни разу не видела. А деньги шлет исправно. Не ладно у них там вышло. Я не спрашиваю, она не рассказывает. Чего раны бередить.

— Как вас зовут? — спросила Анна.

— Вера Ивановна.

— Вера Ивановна, пожалуйста, убедите Антонину с нами поговорить. Если ей нужна помощь, пусть обращается.

Артем приехал в милицию для серьезного разговора со следователем. Он без стука вошел в кабинет и решительно сказал:

— Нужно поговорить.

— Я занят. О таких визитах воспитанные люди договариваются заранее, — буркнул следователь.

— И все-таки тебе придется меня выслушать, если ты не хочешь, чтобы со своим разговором я отсюда отправился прямо к твоему руководству.

Николай Николаевич усмехнулся:

— Знаешь, меня на моей должности и не такие пугали. Артем демонстративно повернулся к двери, но следователь его остановил:

— Говори быстрее, у меня времени мало.

Артем вернулся.

— Слушай внимательно, — сказал он. — Я отследил каждый твой шаг на пути расследования так называемого дела Никитиной.

— И что? — спросил следователь.

— И то, что практически ни одно твое действие не может быть названо законным и профессиональным.

— Не тебе судить, — оборвал Николай Николаевич.

— Это верно, судьи найдутся. Которые по достоинству оценят все твои подвиги. Им будет очень интересно, кто тебе заплатил и сколько, чтобы ты начал рассматривать Доминику Никитину как обвиняемую. Как ты подкинул ей ампулы, как упек ее в психушку.

Следователь вскочил:

— Это уже слишком!

— Я тоже так думаю, — кивнул Артем. — Ты — коррупционер, и я практически уже могу это доказать. Мне пока не хватает некоторых частностей. Но я их нарою, будь уверен.

Следователю не надо было долго объяснять:

— Кто ты вообще и чего от меня хочешь?

— Может быть, я тебя не посажу, пока мне не хватает доказательств, но посеять к тебе крепкое недоверие я смогу, и я это сделаю. Слушай внимательно и запоминай. Я добьюсь того, чтобы ты заменил Никитиной меру пресечения на подписку о невыезде. И немедленно, слышишь, немедленно выпустил ее на свободу. И второе. Я хотел сказать тебе, что деньги, которые ты получил, не стоят потери лица, честного имени и положения в профессиональной среде. Подумай над моими словами. Я от этого дела не отступлюсь.

Следователь задумался. А затем резко повернулся и вышел из кабинета.

В Озерках Коркины жили насыщенной «семейной жизнью». Дети отнимали много времени, особенно у Михаила, который прикипел к ним душой. Однажды к Коркиным на прогулке подошла незнакомая женщина с маленьким ребенком. Она назвалась Валентиной и сообщила, что живет с ними в одном доме. Супруги даже не подозревали, что она подошла к ним вовсе не случайно. Когда вернулись с прогулки и Татьяна подняла сумку с игрушками, Михаил забрал ее со словами:

— Дай мне. Тебе теперь нельзя поднимать ничего тяжелого.

Но Татьяна думала о другом:

— Миша, а ты знаешь Зинаиду Прокофьевну?

— Ты о ком? — не понял Михаил.

— Соседка, о которой эта Валя говорила. У нас в доме такой вроде нет.

— А ты всех тут знаешь? Дом-то многоквартирный.

— А ты? — спросила Татьяна.

— Я не в счет, меня и дома-то никогда не бывает. И потом, я кроме тебя никого не вижу. А сейчас — особенно. Дети, руки мыть, скоро обед.

Татьяна поднялась:

— Пойду что-нибудь приготовлю.

— Нет-нет, я сам, я все сам, — вскочил Михаил. — А ты пока отдохни и подумай: у кого из подруг или подруг подруг есть надежная няня, которой мы могли бы доверить наших девочек?

Во время обеда Лёля спросила Михаила:

— Пап, а что ты сказал про братика? Когда он появится?

Татьяна одернула ее:

— Не вертись и не говори с полным ртом. Убери локти со стола.

Михаил терпеливо объяснил:

— Братики появляются только у девочек, которые хорошо себя ведут и слушают маму.

— А сестрички? — спросила Лёля. — Маму можно не слушать и тогда будет сестричка?

— Ну вот, результат твоего воспитания, — укорила Татьяна. — Сюсюкаешь с ними, а они потом на голову садятся. Сперва в детдоме их распускали, потом ты взялся завершить процесс.

Михаил не хотел ссориться:

— Тань, не надо, а? Лёлька ничего плохого не хотела сказать. Ты просто раздражительная стала, это понятно. Но мы с девчонками тебе будем помогать. Мы тебя любим, правда, Лёлька, правда, Катюша?

— Да, — подтвердила Лёля. — Мы будем слушаться — мы хотим братика.

— Ну-ка, давайте расскажем маме стишок, который мы сочинили, пока ее дожидались, — предложил Михаил. — Три-четыре. Два зайчонка на подушке, это — Лёлька и Катюшка, их два зайца гладят лапой. Это мамочка и…

— И папа! — радостно завопила Лёля.

В это время Лёлина биологическая мать Косарева собиралась в дорогу.

— Самвельчик, ты дома будешь? — нежно пропела она.

— Что? А, нет. Сейчас на рынок пойду, вечером вернусь, — ответил Самвел, думая о чем-то своем.

— А меня, может быть, несколько дней не будет, ты не волнуйся, — предупредила Косарева.

— А почему Самвел должен за тебя волноваться?

— О, Самвел Михалыч, вы снова меня отталкиваете. Меня ваша новая манера все больше интригует… Ну, да ладно, позже разберемся. Перед приездом дам знать. Как привезу детей, спрячу их в подвал. Так, чтоб даже охрана не видела.

— Не вздумай снова мою машину взять, — предупредил Самвел. — Она мне здесь нужна.

— И не собиралась даже. Слишком она у тебя приметная, а мне сейчас реклама ни к чему. Смотри, не забудь с заказчиком созвониться. А о товаре я позабочусь. Так что, Самвел Михалыч, пожелайте мне ни пуха ни пера на дорожку!

Самвел махнул рукой:

— Катись к черту.

Надежда все-таки взяла его машину и уехала в Озёрку. Самвел не сразу обнаружил, что машины на месте нет.

— Машину вымыл? — спросил он у охранника.

Тот кивнул.

— Что головой мотаешь — смотри, отвалится когда-нибудь. С шампунем помыл, как сказано было? Опять мотает! Что, тяжело «да» сказать? Ладно, подгоняй сюда, мне ехать пора.

— Так это, на ней Надежда уехала… — сообщил охранник. — Ты ж ей разрешил.

— Кто разрешил? — возмутился Самвел. — Ты от меня такие слова слышал?

— Нет, — честно признался охранник.

— А я машину ей покупал?

— Нет.

— Это у тебя фамилия такая «Нет»? Повторяешь мне, как попугай, — я уже слушать устал. Все, уволен к черту!

Только сначала найди ключи от старой машины. Не хватало еше, чтобы бизнес страдал из-за болванов.

Охранник побежал за ключами.