Тот, кто только думает, что все – пустота, но не ведает о законе причинности, проваливается в вечный, черный как смоль, ад.
Дарума
Российским пограничникам, паладинам Всевышнего, посвящается.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Территория нафса
глава первая
Первокурсники
Глухое это было место. С востока, запада и юга – высокие заборы частных домов, с севера – тоскливая, ободранная кирпичная стена склада. За складом техникум, центральная улица, люди, машины.
А тут, в пятидесяти шагах, поросший травой асфальт в остатках белой краски-разметки для занятий НВП, высокие ржавые, когда-то баскетбольные, столбы, покосившийся турник. И никого.
Иногда возникали здесь смутные силуэты любителей дымной травы, бурная локальная динамика наскоро любящих фигур, и, конечно, традиционные русские дворовые дебаты. Те самые, когда люди не тратя времени на слова, бьют друг друга по лицу, почкам и прочим чувствительным местам – руками, ногами, а также обнаруженными в пылу диспута предметами.
Дискуссия выглядела однобоко. Право голоса имела одна сторона. Одиннадцать объясняющих против одного слушающего. Объясняющие стояли красивым кругом, слушатель лежал, подобрав ноги, и хлюпал окровавленным носом. Самый старший из одиннадцати бил резко, точно и больно, благо ботинки у него были армейские, с железными набойками. Хорошие ботинки, подаренные на днях братом, дембельнувшимся из десантуры.
«Лектор» устал. Остановился отдышаться. Поинтересовался:
– Ну что, плужище? Штаны сам снимешь или помочь?
Лежащий посмотрел вверх на в общем-то доброе веснушчатое лицо палача, известного в технаре под именем Сенёк. Ничего не сказал, уперся руками в землю, собираясь встать. «Преподаватели» возразили. В бока мощно врезались пять ног. Над площадкой раскатился дружный жизнеутверждающий смех.
– Может, хватит? – глухо поинтересовался воспитуемый, сплевывая сгусток крови. – Мало кошек и собак на улицах? Что людей-то трогать?
– Ты смотри! – Главный объясняльщик, судя по голосу, обиделся. – Он еще права качает! Ты что, падла, нам разрешение будешь давать? Ну-ка, пацаны, держите девочку, я сам с нее трусики спущу.
Четверо перевернули парня на живот, растянули за руки и за ноги. Еще двое привычно забарабанили ногами по почкам и печени, чтобы успокоить брыкающуюся жертву. Старший, с задумчивым оскалом наблюдавший за процессом, наклонился и начал стягивать с избитого мальчишки штаны, уже расстегнутые кем-то из заботливых веселых друзей.
Голос донесся со стороны. Неожиданный. Громкий. Отвлекающий от интересного занятия.
– Голубые, что ли?!
Пацаны замерли. Даже как-то растерялись сначала. Оказалось, ничего страшного. Просто во внутренний двор техникума занесло еще троих парней с их же курса.
Сенёк выругался под нос, посмотрел на расстегнутую ширинку и недобро обратился к гостям:
– Валите, пацаны, тут наши проблемы!
Смуглый крепкий, хорошо прикинутый парень, самый высокий среди прибывшей троицы, сделал очень удивленное лицо:
– Что за проблемы? Может, поделитесь?
– Ты что, не понял? Я сказал – валите!
– Брат! Я сам решаю, что мне делать. Если хочешь что-то запретить – обоснуй.
Старший покраснел. Прошептал, еле сдерживаясь:
– Если ты сейчас не свалишь, черножопая обезьяна, я сам тебя в асфальт закопаю.
– Ты мне? – как-то слишком спокойно поинтересовался смуглый.
– Да тебе же, урод!
Парень задумался. Потом кивнул спутнику:
– Егор, там у складов лопаты. Принеси одну.
И остался стоять на месте.
О жертве забыли. Избитый парень натянул штаны и пополз к забору. Воспитатели уставились на двух нездорово спокойных наглецов. Сенёк красиво и резко сплюнул.
– Тут кто-то драки хочет?! Ну-ка, пацаны, подержите армяна, сначала его отпетушим, а потом с мусорским разберемся.
Девять лучших Сеньковских торпед двинулись вперед как это не раз бывало на улицах, и как не было никогда, замерли на полпути.
Смуглый держал в правой руке «Стечкина», ствол смотрел на наступающих.
Старший растерялся:
– Пацаны… Да он у него того… Пластмассовый он у него…
– Пластмассовый? – не понял странный парень. – Ты про пистолет?
И бабахнул в сторону. Зазвенело разбитое в старом сарае стекло.
Пацаны попятились назад.
– Ты прекращай! – закричал кто-то. – Мы уходим!
– Стоять! – смуглый явно хотел чего-то большего. – Буду стрелять по тем, кто бежит!
Кто бы его слушал. Рванули все. Только бледный и растерянный Сенёк не тронулся с места.
Захлопали выстрелы. Оборачиваясь на бегу и замечая валящихся на землю простреленных корешей, пацаны остановились. Лишь один, самый шустрый, успел перемахнуть через забор и потеряться.
– Всем ко мне! – голосом, которому сложно не подчиниться, скомандовал страшный парень.
Избитый студент добрался до забора в дальнем конце двора, привалился спиной к бетону и наблюдал, как смуглый выстроил десять пацанов по стершейся линии на асфальте.
– На колени! – негромко, но убедительно сказал он.
Почти все бухнулись сразу. Двое с окровавленными ногами, в соплях и слезах, сначала не хотели, жалуясь на боль, но в конце концов пристроились рядом.
Из-за угла появился похожий на смерть, только не с косой, а с лопатой, третий из загадочных гостей.
Смуглый взял инструмент, протянул бледному старшему:
– Ты хотел закопать меня в асфальт? На, копай!
Сенёк отчаянно замотал головой:
– Я пошутил! Пошутил!
– А твоя фамилия не Петросян? Нет? Так много шутишь. Бери лопату. Будешь асфальт копать.
Сенёк, пусто глядя перед собой, взял лопату.
– Ну, – подбодрил смуглый. – Копай.
Гроза техникума, ужас батайских улиц еще раз посмотрел на пистолет, вздохнул и железо зазвенело об асфальт. Напоминало колокольный звон. Сообщники, сильно потея и теряя кровь, следили за Сеньком и отморозком с пистолетом. Асфальт не поддавался. Брызгали красно-голубые искры.
Осмелел один из стоящих на коленях, рыжеволосый, худой необыкновенно:
– Брат! – обратился он к смуглому. – Пацаны кровью истекут, помрут же.
– Да? – улыбнулся тот. – Ну перевяжи. Видел, как в кино про войну?
Рыжий тяжело поднялся, встряхивая затекшие ноги, подошел к раненым, стянул рубаху, разорвал ее на полосы и стал неумело бинтовать.
Со стороны улицы завыла сирена.
– Что? – спросил смуглый у землекопа, – твои уже в мусарню стуканули?
Сенёк оглянулся на пацанов:
– Нет. Мои не могли. Может, этот, за которого вы впряглись? Он мусорской стопудово. Я вас предупреждал.
– Ладно. Ты копай. За базаром надо внимательнее наблюдать. А парня я заберу. А если еще раз тронешь его, я тебя убью.
Старший что-то пробурчал в ответ, но никто не услышал. Троица, поддерживая избитого мальчишку, уходила в соседний двор через дыру в заборе. Остальные, видя такое дело, начали разбегаться кто куда. И только рыжий продолжал возиться с ранеными.
глава вторая
Гена
Смуглый рулил. Рядом насвистывал веселые песенки широкоплечий, в две ширины водителя, белобрысый паренек. На заднем сиденье Егор, тот самый, что нашел лопату, поддерживал пострадавшего. Машина ехала по Энгельса в сторону Северного микрорайона.
– Как зовут? – поинтересовался водитель.
– Игорь.
– За что они тебя?
– Я их в милицию сдал.
Сидевший рядом со смуглым повернулся и посмотрел на Игоря в прищур.
– Ты мусорской? – спросил он странно весело.
– Не понимаю.
– Ну, стучишь в милицию…
– Они уроды.
– Гена, – сидевший сзади чуть отодвинулся от Игоря, – может, зря мы все это.
– Да ладно, – усмехнулся тот, – прикольно же. А за что ты их стуканул? Обидели на перемене? Коржик забрали?
– Нет. Они двоих того… девушку и парня.
– А что, у девушки и парня бумаги нет? Сами не могли заявление написать?
