Чего-то не хватало, и все это изобилие спортивного инвентаря не долго сбивало Ленара с толку.

Не хватало ринга.

Ринг представлял собой стенд от пятнадцати до тридцати квадратных метров, и найти в космосе психа, согласного потратить на ринг такие площади, было не так-то просто. У пришельцев под рукой были инструменты и материалы для того, чтобы собрать самодельный ринг, но Ленар вовремя решил, что это будет уже слишком. Для того, чтобы бой состоялся, ринг не требовался.

— Ты уверен, что не перегибаешь палку? — спросил Радэк, ощущая лицом ветерок, с которым вокруг Ленара вращался шнур.

— Странно слышать это от того, кто спас человека, а через три дня ввязался с ним в драку, — выталкивал он из себя слова в такт оборотам скакалки.

Он любил скакалку, но парадокс скакалки состоял в том, что при всей ее невероятной компактности на корабле для нее просто не было места. Он крутил ее всего минут пятнадцать, и уже ощущал, как его икры наливаются крепким бетоном, но не позволял себе остановиться меньше чем на пару секунд. Чем неохотнее его слушались ноги, тем сильнее он понимал, как давно не давал им настоящей работы, и тем усерднее терпел боль.

В спортзале становилось теплее, а людей прибывало все больше. Вот Эмиль с Ирмой и Акселем помогли Петре перебраться с корабля на станцию, и конвоировали его к месту проведения мероприятия с тяжелой сумкой в охапку. Вот Густав, как всегда нелюдимый, и как всегда явившийся в одиночестве. Его присутствие можно было заметить разве что случайно. А вот пришел Илья, и, к удивлению Ленара, не один. Он спросил, как Илье удалось убедить ее прийти, на что Вильма лишь пространно ответила, что Илья умеет достаточно вежливо просить, и не забыла облить Ленара ведром своего дежурного взгляда, полного укора. Для Ленара такой взгляд уже давно стал чем-то обыденным, вроде утреннего душа.

Петре, будучи человеком, который работал с камерами, обратил внимание, что его камера не единственная в этом зале, и указал на объективы, отдающие едва заметным блеском в верхних углах помещения. Ему объяснили, что таковы местные меры безопасности, и на этом его вопросы окончились. Как только он настроил и навинтил на штатив камеру, соперники нацепили защитную экипировку, а зрители заняли свои стоячие места, представление началось.

Петре вышел в центр квадрата, серебрящегося светоотражающей лентой, наклеенной на палубу, и хлопнул в ладоши.

— Итак, мы ведем репортаж из спортзала станции «Магомет», где собрались экипажи двух межзвездных кораблей ради исторического события — проведения боксерского поединка за звание абсолютного чемпиона коридора Д42, отметки 7389620 в полутяжелой весовой категории…

— Мы ведь дрейфуем, — шепнула Вильма Ленару на ухо, — Это раньше мы там были, а сейчас мы сместились на шесть или семь отметок.

— Тихо, не мешай человеку работать, — пшикнул ей Ленар в ответ.

— В красных перчатках, обмотанных синей изолентой, инженер космических энергосистем, техник буксира Ноль-Девять, Радэк Коваль. В синих перчатках в черных заплатках оператор взлета-посадки буксира Пять-Восемь, Аксель Скоруп.

Петре тянул слова, вытягивая вместе с ними всю душу из соперников. Именно такие моменты для спортсменов были тяжелее всего — затянутое ожидание того, к чему они готовились вот уже… целые сутки. Их нервы уже начинали звенеть от напряжения, а мускулы невольно подрагивали в мандраже. Даже Вильма желала скорейшего начала боя, чтобы дождаться его столь же скорейшего конца.

— …а теперь я оглашаю правила проведения поединка. За неимением ринга у нас есть воображаемый ринг с воображаемыми канатами, — описал он рукой блестящий квадрат, наклеенный поверх мягкого покрытия. — Сторона ринга четыре метра и тридцать сантиметров. Любой шаг за границу ринга будет засчитываться как нокдаун. Любое касание ринга чем-то кроме вашей подошвы будет нокдауном. Ниже пояса бить запрещено. По спине или затылку бить запрещено. Разрешается бить только ударной поверхностью ваших перчаток. Пинаться, кусаться и толкаться запрещено. Дотрагиваться до соперника после окончания раунда запрещено. Если ваш соперник оказался в нокдауне, вы должны отойти на противоположную сторону ринга и дождаться инструкций рефери, то есть меня. Итоги боя будут определяться двумя судьями — капитанами Ленаром Велиевым и Ильей Селицким. Бой может быть остановлен в любом момент по желанию одного из участников или одного из капитанов, представляющего соответствующего участника. Если участник захочет прекратить бой, он должен встать на одно колено, и бой будет немедленно остановлен. Если капитан захочет остановить бой, он должен выбросить на ринг полотенце, и бой будет немедленно остановлен. Бой будет длиться четыре раунда по три минуты. Господа участники, если вы все поняли, кивните и улыбнитесь в камеру.

Радэк с Акселем кивнули и продемонстрировали камере куски термопластика, защищающие их зубы от внезапного переезда и излишней болтовни. Обычно было принято перед съемкой наносить на лица хотя бы гомеопатическую порцию пудры, но вместо этого лица участников были намазаны вазелином, и у Петре сжималось сердце от того, как ужасно они блестят в кадре.

Последние приготовления перед боем прошли быстро. Капитаны прощупали перчатки и убедились, что защитные шлема плотно сидят на их головах.

Раздался писк с таймера, заменяющий гонг, и первые три минуты потекли сквозь мучения. Первый раунд самый сложный с моральной точки зрения. Если боец не готов к бою, то это был его последний шанс выбросить посторонние мысли из головы, и оставить там лишь волю к победе. После протяжного писка что-то изменилось, и у Радэка рассеялось внимание. Он не мог определиться, куда смотреть: на вражеские руки, ноги, глаза или границу ринга. В идеале следовало держать в поле зрения все сразу, но Радэк отчего-то сосредоточился на ногах. Ноги соперника иногда могли помочь прочитать начальную фазу удара, но Радэка больше занимали другие вещи. Аксель работал ногами неуверенно, словно попал под непривычную силу тяжести и заново учился держать равновесие, но при этом к настоящему моменту уже перестал выдавать признаки боли, и таинственная сыпь уже практически исчезла без следа. Значит, драться с больным противником не придется, подумал Радэк, и это была его ошибка. Думать во время боя — самый быстрый способ проиграть.

Как и большинство боксерских поединков, этот начался с нерешительной прелюдии, когда противники прощупывали защиту друг друга одиночными джебами, проверяя рефлексы и ища брешь в обороне. В конечном итоге, побеждает тот, кто проявляет больше инициативы, и в первом раунде им оказался Аксель. Радэк не успел ничего понять даже тогда, когда насчитал своими скулами третий хук, а за ним и четвертый. Следовало поднять руки или уйти в нырок, но он стоял на месте, собирая удары своим лицом и ждал, когда Аксель опустится ниже и начнет работать по корпусу. Затяжная серия ударов закончилась так же внезапно, как и началась. Радэк все еще мог стоять, и если он где и чувствовал боль, так это в районе своей гордости. Серия ударов была весьма условной, и большинство из них было погашено работой шеи, но это все равно была почти катастрофа, поскольку Аксель выбил этой комбинацией серьезное преимущество по очкам. Лишь после этой катастрофы Радэк окончательно понял, что он не на танцах.

Больнее всего было Вильме. Каждый удар она практически ощутила своим лицом, и на секунду отвернулась, зажмурив глаза, словно били ее саму.

— Да что же это за спорт такой? — воскликнула она, открыв один глаз.

— Обычный спорт, — ответил ей приросший к зрелищу взглядом Илья, — все им занимались в детстве. Аксель, дави его!

— Так уж и все?

— А ты нет?

— Я занималась плаванием, — напряженно выдавила она из себя и сжалась всем телом от очередной успешной атаки. — Да подними же ты руки!

— А Ленар?

— Самбо.

— Ирма?

— Ирма? — переспросила Вильма и не нашла ответ. — Я не знаю. Ирма! Ты в детстве каким спортом занималась?