Литмир - Электронная Библиотека

И крепко схватил зубами мой оголенный сосок.

– Ай! Больно, больно! – я заерзала, пытаясь отстраниться, вырваться – что угодно… лишь бы спасти чувствительное место от этих острых зубов. Но он только сильнее прикусывал, явно не собираясь меня отпускать.

Потом все же отпустил на пару секунд – даже нежно зализал укус, будто успокаивал меня.

– Ширинку расстегнула, и руку мне на член! – приказал глухим голосом. И не успела я опомниться, снова схватил сосок зубами – одновременно медленно опуская вниз свои ноги, чтобы дать мне возможность маневрировать руками.

Вот же сволочь! Теперь он кусал не очень больно, но все равно будет саднить несколько дней… И чуть дернусь, давал понять, что может и сильнее.

– Гад! Вы просто… просто гад! – я хотела выругаться сильнее, но побоялась. Попробуй тут выругайся, когда крепкие зубы готовы вонзиться в вас так, что искры из глаз полетят.

Выпростав из плена одну руку, я уперла ее в батарею за головой Донского – чтобы не лежать на этом мудаке всем телом, будто я льну к нему. Не знаю правда, долго ли я смогу выдерживать этот жар всей пятерней… и другой жар – нацеленный мне прямо между ног.

Напоминая о том, что я должна сделать, он куснул сильнее.

Я вскрикнула.

– Вы меня… без груди оставите!

Он что-то промычал и странным образом это отозвалось у меня в промежности – настойчивым, горячим и крайне позорным зудом. Потому что я не должна даже грамма удовольствия получать в таком унизительном положении.

Предательство собственного тела разозлило меня вдруг ТАК, как не смогли бы и десяток деканов со своими зубами и тыкающимися в меня членами.

Хочет, чтобы я тупо отдрочила ему?

Отлично. Сделаю. От меня не убудет.

Но больше он не получит от меня НИЧЕГО и НИКОГДА. Пусть хоть исстрадается. Иссохнет пусть весь, представляя, как имеет меня на своем столе и прочих предметах мебели – не посмотрю даже в его сторону! Он достаточно выдал себя, чтобы я догадывалась, как долго он хотел меня, и ему явно будет недостаточно одной моей руки.

Переполненная злой решимостью, я дотянулась до его ширинки, расстегнула молнию… и сжала сквозь ткань боксеров то, что само напоминало батарею. Точнее, водопроводную трубу с горячей водой.

Матвей Александрович тут же отпустил меня – причем, похоже, что неосознанно, в угаре высочайшего, сметающего все на своем пути удовольствия.

– Хорошо… Максимова… Лера… о да, вот так… – глаза его закатились, бедра выстрелили вверх, толкая член мне в руку…

И вот тут-то бы и сбежать…

Но что-то остановило меня – я бы хотела сказать совесть. Но если уж быть с собой честной… нет. Не совесть.

Мне вдруг захотелось проверить, как будет выглядеть красивое, мужественное лицо нашего декана еще через пару секунд, когда я дотронусь до него уже кожа к коже… И потом, когда пробегусь несколько раз по его эрекции пальцами, сожму пару раз, двину вверх-вниз и он взорвется – с хриплым, протяжным стоном изольется мне в руку и себе на живот, содрогаясь в оргазме, ругаясь и зовя меня по имени.

О, это лицо и его голос в оргазме станут моим оружием.

Я буду вызывать их у себя в памяти всякий раз, когда господин декан будет стоять за кафедрой – весь такой импозантный и галлантно-насмешливый. Недосягаемый. Безгрешный.

Я одна буду знать, какой он, если сорвать отутюженные покровы цивилизации и обнажить его истинное лицо.

И я решила избавиться от последнего из «покровов» прямо сейчас.

А потому оттянула плотную кромку боксеров под моей ладонью и высвободила массивный, каменно-напряженный орган на свободу…

* * *

На мгновение мне показалось, что он может кончить просто так, от воздуха, от восхитительного, непередаваемого ощущения свободы в своем самом чувствительном месте. А уж если наклониться и дунуть…

Нет-нет-нет! – еле остановила себя. Ни в коем случае нельзя наклоняться! Потому что, если я наклонюсь, эта замечательная штука с идеальными параметрами, синеватыми прожилками и увенчанная красивой, крупной головкой, может случайно оказаться у меня во рту.

Что, в принципе, очень неплохо – лучшего экземпляра для первого минета и не придумаешь…

СТОП! Он-то не будет знать, что минет первый – девственности во рту нет. Решит, что шлюха, раз так набрасываюсь. Впрочем, я и есть шлюха. Приличные девушки в такие ситуевины не попадают и не оказываются у возбужденных, связанных деканов на коленках…

– Максимова…

Я вздрогнула, с трудом отрывая взгляд от произведения искусства, которое, как оказалось, Матвей Александрович носил в штанах. И тут же утонула в его глазах – полузакрытых, мутных от желания, отчаянно требующих моего участия. Гипнотизирующих меня, за неимением других средств, поднять руку и обвить пальцы вокруг широкого, гладкого ствола…

Только по его стону облегчения я поняла, что сделала именно это.

Боже, я дотронулась до члена нашего декана! И не просто дотронулась, а уже приспосабливаюсь, уже ищу удобное положение, как бы получше обхватить его, как огладить так, чтобы мозги взорвать ему, гаденышу…

Судя по еще одному мучительному стону сквозь зубы, у меня получилось.

– Не останавливайся… – хрипло потребовал он.

Бедра подо мной задвигались, заходили ходуном – так, что мне даже рукой не приходилось двигать. Красивое лицо декана исказилось почти звериной гримасой… И не успела я как следует насладиться этим зрелищем, не успела решить, что буду делать с неизбежным результатом своей «помощи», все было кончено.

Толкнувшись так, что чуть не снес меня, Донской зашипел, грязно выругался, зрачки его расширились до невозможности… и так, не сводя с меня взгляда, он выстрелил мне в руку, заливая все вокруг густой, горячей спермой – и меня, и себя, и даже пол…

О да… У него явно не будет проблем с зачатием – слабо подумала я, обозревая все это обильное безобразие.

Пытаясь отдышаться, декан снова подпихнул меня коленом к себе, с жадностью атакуя мой рот, терзая его так, будто все еще был на пике страсти… с явным наслаждением вторгаясь, вдалбливаясь в меня языком…

И только тут, прижатая к его напрочь испорченному костюму, к его оголенному члену, я поняла еще кое-что.

У него. Все. Еще. Стоит.

Стоит, мать его! Как будто ничего не случилось! Как будто это не он только что кончил, а кто-то другой.

– Еще… – хрипло потребовал он, подтверждая мои опасения. – Продолжай, Максимова… Только теперь ртом…

– Что?.. Но как… вы же только что…

У меня слов не было. Как такое может быть?! На всякий случай я провела по возбужденному органу рукой – в надежде, что это остаточный эффект…

Я не сильна в мужской анатомии, может сейчас все и опадет?

Но вместо «опадания» я получила новый стон и новый толчок в кольцо из моих пальцев.

Сомнений не было – декан был все так же возбужден, все так же требовательно-голоден до моего тела, как и раньше.

– Я… не буду я ртом… – помотав головой, я обхватила его плотнее. – Могу повторить…

– Ртом, я сказал! – прорычал он, явно начиная злиться. – Или освободи меня, я сам все сделаю… Не бойся, я не трону твою задницу…

Ого! Неужели в себя приходит и понимает, что маленько перешел границы, когда расписывал тут свои пристрастия? Это внушало надежду. Но недостаточно, чтобы я освободила своего связанного зверя.

– Нет, я лучше… как раньше…

Вероятно, я слишком долго думала, потому что ему успела прийти в голову новая идея.

– Сдвинься ниже! – приказал отрывисто.

Я слегка помедлила, не понимая, что ему нужно, однако подвинулась, седлая уже его колени, а не бедра.

И тут случилось то, чего я боялась больше всего. Вероятно, успев каким-то образом расстегнуть пару пуговиц на одном из манжетов, Донской резко рванул рукой из-за спины… Раздался треск, оставшиеся две пуговицы запрыгали по полу… и в волосы мне впились жесткие, невероятно цепкие пальцы.

– Пустите!

Я рванулась вбок и вверх, отлично понимая, куда пригибает меня так невовремя освободившаяся рука. Ну уж нет! Если я не хотела делать ему минет, раньше, то теперь – когда все это выглядит, как извергшийся вулкан… Меня точно вырвет.

8
{"b":"679421","o":1}