Я как раз застегивала рюкзак, когда Атлас появился в коридоре.

Я была права. Даже мокрыми его волосы были светлее, чем раньше. И от этого его глаза стали еще более голубыми.

Он, должно быть, побрился, пока был в душе, потому что теперь выглядел моложе. Я сглотнула и перевела взгляд на рюкзак, потому что была в шоке от того, как изменился этот парень. Я испугалась, что он прочтет мои мысли.

Я снова выглянула в окно и протянула ему рюкзак.

– Тебе лучше выйти через заднюю дверь, чтобы тебя никто не увидел.

Он взял рюкзак у меня из рук и с минуту смотрел мне в лицо.

– Как тебя зовут? – спросил он, вешая рюкзак на – плечо.

– Лили.

Он улыбнулся. Я впервые видела его улыбку, и мне в голову пришла глупейшая мысль. Я гадала, как у парня с такой потрясающей улыбкой могли быть такие дерьмовые родители. Я мгновенно возненавидела себя за такую мысль, потому что родители, разумеется, должны любить своих детей, какими бы симпатичными или страшненькими, тощими или толстыми, умными или глупыми они ни были. Но иногда невозможно контролировать свои мысли. Ты просто должен отмахнуться от них в следующий раз.

Он протянул мне руку и сказал:

– А я Атлас.

– Я знаю, – ответила я, не пожимая его руки. Не знаю, почему я не пожала ему руку. Это не потому, что я боялась до него дотронуться. То есть мне все-таки было страшно к нему прикоснуться. Но не потому, что я считала себя лучше него. Он просто заставлял меня нервничать.

Он опустил руку, кивнул и сказал:

– Думаю, мне лучше уйти.

Я отошла в сторону, чтобы он мог пройти мимо меня. Он дернул головой в сторону коридора, без слов спрашивая, как пройти к задней двери. Я кивнула и пошла следом за ним мимо кухни. Когда он почти подошел к задней двери, я заметила, что он на мгновение остановился, когда увидел мою спальню.

Мне вдруг стало неловко от того, что он видит мою комнату. Никто никогда раньше ее не видел, поэтому мне и в голову не приходило придать ей более взрослый вид. У меня с двенадцати лет оставались розовые шторы и такого же цвета покрывало на кровати. Впервые мне захотелось сорвать со стены постер с изображением Адама Броди [4].

Атласу было как будто все равно, как украшена моя комната. Он смотрел только на мое окно, то самое, выходившее на задний двор. Потом он повернулся ко мне. Перед тем как выйти из дома, он сказал:

– Спасибо тебе, Лили, что не отнеслась ко мне с пренебрежением.

И он ушел.

Разумеется, я слышала слово «пренебрежение», но было странным услышать его от парня-подростка. И еще более странным было то, что все в Атласе было противоречивым. Как мог оказаться бездомным этот скромный парень с хорошими манерами, который использует такие слова, как «пренебрежение»? Как вообще подросток мог оказаться бездомным?

Мне нужно это выяснить, Эллен.

Я намерена разузнать, что с ним случилось. Подожди, и ты увидишь.

– Лили

Я собралась прочесть следующую запись, но тут зазвонил мой телефон. Я добралась по дивану до трубки и ни капельки не удивилась, увидев, что это опять звонила мать. Теперь, когда мой отец умер и она осталась одна, мама, вероятно, станет звонить мне в два раза чаще, чем раньше.

– Алло?

– Что ты думаешь о моем переезде в Бостон? – выпалила она.

Я прижала к себе подушку и уткнулась в нее лицом, чтобы подавить стон.

– Гм. Вау, – сумела выдавить я. – Ты серьезно?

Она помолчала немного, потом ответила:

– Это всего лишь идея. Мы сможем обсудить это завтра. Я почти доехала до страховой компании.

– О’кей. Пока.

Мне сразу захотелось уехать из Массачусетса. Она не могла сюда переехать. Мама никого здесь не знала. Она стала бы ожидать от меня, чтобы я развлекала ее каждый день. Не поймите меня неправильно, я люблю мать, но я переехала в Бостон, чтобы жить самостоятельно. Если бы она жила в одном городе со мной, я бы чувствовала себя менее независимой.

У моего отца диагностировали рак три года назад, когда я еще училась в колледже. Если бы Райл Кинкейд оказался в этот момент рядом со мной, я бы сказала ему голую правду о том, что у меня немного отлегло от сердца, когда мой отец слишком ослабел, чтобы причинить физическую боль моей матери. Это полностью изменило динамику их отношений, и я перестала чувствовать себя обязанной оставаться в Плеторе, чтобы оберегать мать.

Но теперь отец умер, и мне больше никогда не придется тревожиться о матери. Поэтому я собиралась расправить крылья, если можно так выразиться.

И вот мама собралась переехать в Бостон…

Это ощущалось так, словно мне вдруг крылья подрезали.

Где то уличное кресло из полимера для судостроения, когда оно мне было так необходимо?

Новость стала для меня стрессом, и я понятия не имела, что я стану делать, если мать все же переедет в Бостон. У меня не было ни сада, ни двора, ни патио, ни сорняков.

Мне нужно найти другую отдушину.

Я решила заняться уборкой. Сложила все обувные коробки со старыми журналами и записями в платяной шкаф в спальне. Потом навела порядок в шкафу. Разобрала украшения, обувь, одежду…

Она не может переехать в Бостон.

Шесть месяцев спустя

– О…

И больше она ничего не сказала.

Мать повернулась и оценила помещение, проводя пальцем по ближайшему подоконнику. Она собрала слой пыли и растерла его между пальцами.

– Это…

– Я понимаю, здесь требуется серьезно поработать, – прервала я ее и указала на окна у нее за спиной. – Но посмотри на фасад магазина. У него есть потенциал.

Мать, кивая, посмотрела на окна. Когда она с чем-то соглашалась, она издавала странный звук горлом, но губы ее при этом оставались сжатыми. Это означало, что она на самом деле не согласна. И я услышала этот звук. Дважды.

Я опустила руки, сдаваясь.

– По-твоему, я сделала глупость?

Мать еле заметно покачала головой.

– Все зависит от того, как пойдут дела, Лили, – сказала она. Раньше в этом здании был ресторан, и в зале все еще оставались старые столы и стулья. Мать подошла к ближайшему столу, выдвинула стул и села. – Если все сложится и твой цветочный магазин будет успешным, тогда люди скажут, что это было смелое и умное деловое решение. Но если бизнес не пойдет и ты потеряешь все свое наследство…

– Тогда люди скажут, что это было глупое деловое решение.

Она пожала плечами:

– Так это работает. У тебя диплом по бизнесу, ты сама об этом знаешь. – Мать медленно оглядела зал, как будто представляла, как это будет выглядеть через месяц. – Просто сделай все для того, чтобы решение оказалось смелым и умным, Лили.

Я улыбнулась. Вот это я могу принять.

– Не могу поверить, что я это купила, не посоветовавшись сначала с тобой, – сказала я и уселась на стол.

– Ты взрослая. Это твое право, – ответила мать, но в ее голосе я услышала нотки разочарования. Пожалуй, теперь она чувствовала себя все более одинокой, а я нуждалась в ней все меньше и меньше. Прошло полгода после смерти моего отца, и хотя он был не лучшим компаньоном, матери наверняка было непривычно жить в одиночестве. Она нашла работу в одной из начальных школ, поэтому она все же переехала в Бостон. Она выбрала небольшой пригород на выезде из города, купила симпатичный стоявший в тупике дом с двумя спальнями и с огромным задним двором. Я мечтала посадить там сад, но он бы потребовал ежедневного ухода. А мой лимит – визит раз в неделю, иногда два раза.

– Что ты собираешься делать со всем этим мусором? – спросила мать.

Она была права. Мусора было действительно много. Чтобы расчистить это место, потребуется целая вечность.