— Ты идешь к Генри? — спрашиваю я.

— Возможно. — Она усмехается. — А ты вернешься туда? Не говори им, что я ушла, скажи, что я просто устала. У меня не так много… Мы еще пересечемся, и я представлю тебя всем, хорошо? Ну, я пойду, а то уже опаздываю.

Она указывает в сторону, куда бежала до этого, отступает на несколько шагов и машет мне в последний раз, прежде чем развернуться и исчезнуть в ночи.

Кто-то ждет ее в переулке между зданиями, в абсолютной темноте, я чувствую его присутствие и нетерпение. Я вижу, как ее силуэт растворяется во мраке, вижу, что каждая ее черточка, каждый угол и каждое движение переполнены чистейшей радостью, и мне становится интересно, кто же ее ждет: Генри или мой настоящий отец?

Я хочу пойти следом за ней, но не могу — мои ноги намертво прирастают к асфальту при одной только мысли об этом.

Если моя мама была именно такой в то лето тысяча девятьсот семьдесят седьмого года, то что же случилось с ней? Что ранило ее сердце, разум и сломило дух именно тогда, когда у нее, казалось бы, было все, чтобы жить долго и счастливо?

Я стою там совсем одна. Мурашки бегут у меня по рукам, и я вздрагиваю. Темнота смыкается вокруг меня, и внезапно я испытываю страх. Я не хочу, чтобы это было все, не хочу, чтобы все заканчивалось. Я хочу проснуться, хочу жить.

Я хочу знать.

Глава 8

Единственное, о чем я могу сейчас думать: мне нужно продолжать двигаться. Возможно, если я пойду к той части здания, куда ворвалась, это может спровоцировать обратную перезагрузку в сознание.

В паре кварталов отсюда визжит сирена, на углу в тени можно различить силуэты парочки парней — всплеск огонька зажигалки освещает пустоту между ними. Уже поздно — за полночь — и улицы пустые, но отнюдь не тихие. Такое чувство, будто в каждом темном закутке кто-то прячется и шепчется обо мне и моих секретах.

А затем все сдвигается, подскакивает и застывает. В густой воздух проскальзывает прохладный бриз, мимо проносится современная машина и окутывает совершенно другой атмосферой — другим миром, моим миром, который проступает лишь на секунду, а затем снова исчезает. Я возвращаюсь, наверное, все дело в этом.

Мне просто нужно сосредоточиться. Сосредоточиться на том, чтобы не умереть.

— Эй, Луна!

Я замираю, даже несмотря на то, что сразу узнала голос. Мозг, сейчас совсем не время для таких утонченных диверсий.

— Майкл, — отзываюсь я и оборачиваюсь посмотреть на него. Если мое сознание не поленилось его нафантазировать, то я должна, по крайней мере, оценить результат. У него тяжелые веки, прямой нос и пухлые губы. Худощавое тело, облаченное в джинсы и футболку, узкие бедра. Его кроссовки «Adidas» — белые с желто-голубыми полосками, старые и сильно поношенные, тем не менее идеально чистые.

Он немного смущается под моим пристальным, внимательным взглядом.

— Я увидел в окно, что ты уходишь. И подумал, что ты будешь не против, если я пройдусь с тобой. Девушке не следует бродить в одиночку, когда в округе ошивается убийца.

— Я немного заблудилась, — честно и с легкой болью признаюсь я. — Я не уверена, что знаю, как вернуться домой.

— О’кей, тогда я тебя проведу, — улыбается он и кивком зовет меня за собой. Выхода у меня нет, и я просто иду следом.

— Так что ты на самом деле там делала? — спрашивает он меня, и я бросаю в его сторону острый взгляд.

— Я же сказала…

— Да знаю я, что ты сказала. Я, может, всего лишь жалкий отброс из Бей-Ридж, но чую неплохо. Тут замешана какая-то история.

— Честно? — Я замедляю шаг. — На самом деле я не очень-то знаю, как оказалась там. Я даже не знаю, как это случилось. И не знаю, как вернуться к людям, которых я люблю, хотя я правда — правда! — хочу этого.

Я осознаю, что оглядываюсь по сторонам и поглядываю наверх. Если бы я только могла трижды щелкнуть каблучками своих красных туфелек и в любой момент перенестись домой.

— Ты в порядке? — Майкл хмурится, глядя на меня. — У тебя что-то случилось?

— Это будет очень по-идиотски, если я скажу, что понятия не имею, что со мной случилось? — спрашиваю я. — Я понятия не имею, где я.

— Ну, это просто. Ты на углу Девяносто второй и Третьей. — Он без спроса берет меня за руку, и я ему позволяю. Его ладонь теплая, крепкая и реальная. — Нужно пройти еще два квартала, и ты на месте.

Он делает шаг вперед, но я не двигаюсь с места. Он осторожно тянет меня за руку, и я подступаю ближе на пару шагов.

— Ты потерялась, но не хочешь идти домой? — спрашивает он, нахмурившись.

— Я… Все дело в том, что… — Я смотрю на него и пытаюсь понять, как объяснить всю эту ситуацию человеку, который вообще не существует, присутствует только в моем подтаявшем мозгу и вообще не имеет никакого смысла. Зачем он вообще появился?

— Все дело в том, что мне пора идти! — говорю я. — Ты… — Моя ладонь описывает неопределенный узор вокруг него. — Ты очень… очень… — Я и понятия не имела, что у меня такое яркое воображение. — Но я не могу. Поэтому мне пора. Пора найти путь назад. Спасибо.

Я и так не двигаюсь, но что-то в его ошеломленной улыбке и вовсе пригвождает меня к месту.

— Очень-очень, да? — Его улыбка разжигает мою. — Мне это нравится. Не то чтобы я стал раздувать из этого слона или что-то в этом духе, но нравится, да. Британская цыпочка считает меня горячим парнем.

— Я не говорила слова «горячий», и в любом случае… что ж… пока! — Я иду дальше, хотя точно знаю, что мне совсем не хочется в одиночку разгуливать в этой странной ночи, переполненной шепотками и скрытыми взглядами.

— Погоди! — Майкл догоняет меня и подстраивается под мой шаг. — Я не позволю тебе идти одной, и все. Ма меня прикончит. Я обещаю, что не буду пытаться ослепить тебя своей красотой или соблазнять своей горячестью и все такое — по крайней мере, пока ты сама не попросишь, о’кей? Просто со мной ты будешь в безопасности. Меня воспитали как надо.

Он немного наклоняется и жестом указывает направление, и дальше мы идем в полной тишине. Горячий тяжелый воздух впитывается в мою кожу, я чувствую твердый асфальт под ногами, слышу шум машин, хотя улочка, на которую мы сворачиваем, выглядит темной и тихой.

Мы поворачиваем за угол. Майкл внезапно врастает в землю и вскидывает передо мной руку, преграждая путь. Ниже по улице в тени происходит какая-то потасовка. Трое мужчин окружили четвертого, лежащего на земле. В напряженной тишине слышно пинки и удары, которые они наносят по скорчившемуся на земле человеку. Майкл берет меня за руку, и мы уже собираемся пойти в другую сторону, как вдруг мрак взрезает резкий вскрик.

— Пожалуйста, отпустите! — Голос высокий. Совсем юный.

— Черт… — сдавленно выдыхает Майкл и оборачивается ко мне. — Стой здесь и не двигайся!

Я послушно стою и наблюдаю за тем, как он приближается к группе.

— Эй, парни, что тут происходит? — спрашивает он, разводя руки в стороны, и его голос полон дружеского участия, как будто он просто решил с ними потрепаться.

Избиение прекращается, как только Майкл подходит, и мальчик — теперь я вижу, что это тощий мальчишка не старше двенадцати, — кое-как поднимается на ноги. Он порывается сбежать, но один из мучителей хватает его за разорванную окровавленную рубашку и удерживает на месте.

Мои ноги устремляются к ним прежде, чем я это осознаю.

— Какого черта вы творите?! — кричу я. — Отпустите его сейчас же!

Я не знаю, то ли мой акцент, то ли внезапное появление так шокирует парня, но он тут же разжимает хватку. Я хватаю мальчишку за плечи и оттаскиваю подальше. Его кожа скользкая от пота и крови, он весь дрожит. Он выворачивается как только может, его тело напряжено и собранно — он явно ждет подходящей возможность удрать.

— Боже… — Майкл загораживает меня от человека, у которого я выхватила мальчишку. — О’кей, а теперь отойди назад.

— Держи свою сучку на цепи! — заявляет самый крупный из всех троих, кивая в мою сторону, но обращаясь к Майклу.