Меня переполняет жаркое, липкое и ритмичное диско. Барабаны, гитары и голоса стискивают меня со всех сторон, пронизывают мое тело насквозь. Меня не волнует, что я танцую с незнакомцами, мы все смеемся, выкидываем странные па и кружимся поразительно синхронно.
Время потеряло смысл. И дело не только в том, что я не знаю, сколько времени провела на танцполе. Мне наплевать. Все, что я знаю, — мои ноги горят, а кожа и волосы влажные от пота.
Постепенно приходит осознание, что кто-то танцует совсем рядом, и мне не нужно оглядываться, чтобы понять, что это Майкл. Его ладони касаются моей талии и спускаются к бедрам. Теперь мы танцуем вдвоем, и я слышу, как его сердце стучит между моими лопатками.
На танцпол обрушивается новый трек.
— Танцуй со мной, — шепчет Майкл мне на ухо. Его бедра двигаются в такт с музыкой. Я опускаю взгляд на его ноги и пытаюсь подстроиться. Я так сосредоточена, что не успеваю за ритмом и недовольно встряхиваю головой.
— У меня получалось лучше, пока ты не появился! — смеюсь я, и он вдруг прижимает меня так крепко, что перехватывает дыхание.
— Просто слушай музыку. Впусти ее.
Его дыхание обжигает мне шею. Он отступает и кружит меня несколько раз, а затем выпускает мою руку. Не знаю, каким образом мне удалось устоять на ногах, но удалось. Вокруг нас образуется немного свободного места. С каждой секундой я люблю его все больше. Майкл тоже не самый лучший танцор. Его движения хаотичны, иногда даже некрасивы, но он улыбается, и эта улыбка прекрасна. Поэтому, когда он берет меня за руки, я просто закрываю глаза и танцую, отдаюсь музыке, позволяя ей наполнить мои мышцы, сбежать по плечам и рукам до кончиков пальцев. Я танцую до тех пор, пока отражение его улыбки не появляется на моем лице. Пот струйками сбегает по моей спине, в горле пересохло, но я все равно танцую. До тех пор, пока руки Майкла снова не сжимают мою талию. Я открываю глаза. Он улыбается, разглядывая меня.
— Ты победила, — говорит он. — Я хочу на воздух. Ты со мной?
Я киваю и иду за ним на улицу, предвкушая грядущий момент: я знаю, что сейчас наконец поцелую его.
Майкл уводит меня от яркого света, в котором купается клуб, в мягкий черничный полумрак в конце улицы.
— По-моему, возле клуба воздух тоже был довольно свежим, — поддразниваю его я, когда мы сворачиваем за угол и наконец остаемся наедине.
— Этот мне нравится больше, — говорит он, подступая вплотную. — Такой воздух…
Он обнимает меня, и я слышу его сладкое дыхание.
— Майкл… — Я пытаюсь решить, как сказать ему о том, что я хочу сказать, а не о том, что чувствую. Потому что это совершенно разные вещи. — Я хочу, чтобы ты знал: я ушла не потому, что не хотела быть с тобой. Быть здесь. Я хочу быть с тобой — больше, чем с кем-то еще.
Он не шевелится, ничего не говорит, и у меня внутри нарастает паника. Что, если я все напридумывала и для него это ничего не значило?
— Я не хочу сказать, что это должно что-то значить, или… — бормочу я, отворачиваясь.
Майкл приподнимает мой подбородок и заставляет посмотреть на него.
— Мне еще никто такого не говорил.
Меня трогает то, с каким чувством он это произносит.
— Для меня важно быть с тобой, Луна. Бесконечно. Пусть я никогда тебя не целовал, но я точно знаю, что не хочу отпускать тебя. Никогда.
На одно безумное мгновение я позволяю себе задуматься, каково это — позволить себе затеряться в этом мире, просто остаться с ним — сейчас и навсегда. И больше никакого времени. Никаких ускользающих лет. Один безграничный миг.
— Прогуляешься со мной?
Я берусь за его протянутую руку и прижимаюсь плечом к его плечу. Как это все-таки странно. Я здесь, на заре нового дня, в мире, к которому не принадлежу, рядом с человеком, которого никогда не должна была повстречать. И впервые за долгое время чувствую себя в полной безопасности.
— Куда мы идем? Здесь же ничего нет.
— Просто куда-нибудь. Подальше от всех и от этого шума. Этот дом снесли пару месяцев назад, а значит, мы можем увидеть…
— Луну, — выдыхаю я, увидев сияющий серп. — Ох, она прекрасна!
— Правда? — Майкл улыбается и обнимает меня. — Мне нравится, когда она такая. Когда небо совсем темное, она кажется более естественной. И загадочной. Можно по-настоящему почувствовать, что наступает ночь, правда?
— Да, — отзываюсь я. — Правда.
— Луна… — Мы все так же разглядываем далекий мир над крышами города, но объятия Майкла становятся крепче. — Я очень, очень хочу тебя поцеловать.
Луна смотрит на нас немигающим взором.
Я не двигаюсь.
— Я хочу этого с тех пор, как впервые увидел тебя. Когда мы попрощались, у меня возникло такое странное чувство… Мне нужно было увидеть тебя еще раз. Я надеялся на это, черт! И когда я увидел тебя в книжном на Третьей авеню, я… я как будто сам тебя выдумал.
У меня вырывается вздох. Я закрываю глаза и пытаюсь насытиться этим мгновением и этим чувством, сберечь его, как фотографию.
— Боже, да скажи уже что-нибудь! — смеется Майкл, но в его голосе проскальзывает мольба.
— Я чувствовала то же самое. Честно, — говорю я. Слова кружатся у меня в голове, проносятся каруселью, и я не могу поймать нужное. — И я хотела увидеть тебя. Хотела так сильно… но я не думаю, что мы сможем…
— Сможем. — Ладони Майкла скользят по моей обнаженной спине, стискивают обтянутую шелком и жоржетом талию, соскальзывают ниже, сжимая бедра и ягодицы. Он дразняще прижимается ко мне. Я жадно тянусь к его губам. Я хочу их так сильно, что это похоже на голод.
— Все по-настоящему, да? — шепчет он. — Все правильно.
Я не отвечаю.
Долгие сладкие мгновения в темноте… Наши тела прижимаются друг к другу, руки оплетают плечи, губы и бедра смыкаются. Его сердце колотится у моей груди, мои руки проскальзывают к нему под рубашку. Мы целуемся так, словно не было никакого вчера, а до завтра еще целая жизнь. Ни больше ни меньше — просто двое и поцелуй, почти целомудренный и невинный. И самый желанный.
И только когда наши губы размыкаются и мы выпускаем друг друга, пьяные и задохнувшиеся, я вижу у Майкла на щеках слезы. Они поблескивают в лунном свете.
— Что случилось? — ласково спрашиваю я, вытирая их большим пальцем.
— Не знаю, — отвечает он и отворачивает от меня лицо. — Просто в этот момент мне показалось, что я вот-вот потеряю тебя. Я испугался.
— Не бойся, — говорю я, поглаживая его по щеке. — Как бы мне хотелось сказать тебе…
Я умолкаю, потому что не могу произнести этого вслух. Я хочу жить в мыслях Майкла, остаться в его памяти навсегда. Хочу, чтобы каждый раз, глядя на луну, он думал обо мне.
— Мне и правда скоро нужно будет уйти, и мы с тобой больше не увидимся, но, пожалуйста… Пожалуйста, не забывай меня! И даже если забудешь, всякий раз, когда увидишь такую луну, ты вспомнишь этот момент. И меня.
— Я не смогу тебя забыть.
— Возможно, у тебя не будет выхода.
И я целую его еще раз. На этот раз куда более жадно и яростно. Мы чуть не падаем, врезаемся в стену, и ладони скользят по телу, сплетая нас воедино.
Больше всего на свете мне хотелось бы, чтобы он знал меня по-настоящему, знал, какая невероятная сила принесла меня сюда и вплела в этот момент.
И как только возникает такая мысль, это снова происходит — безжалостно и против моей воли. Меня пронзает такой огонь и ослепляет такой свет, словно солнце прорвало пелену ночи, чтобы сжечь меня.
Пламя охватывает меня и за секунду обращает в пепел. Вселенная выворачивается наизнанку. Майкла больше нет.
Из моей груди вырывается плач. Я чувствую привкус крови.
Я стою на ярко освещенной улице. Мимо с оглушительным ревом проносится «Mazda MPV».
Майкла больше нет.
Нет. Это меня больше нет. Я растворилась прямо у него в руках. Я притрагиваюсь к своему лицу и понимаю, что у меня из носа идет кровь. Я тщательно вытираю ее ладонью. Закрываю глаза и пытаюсь снова его почувствовать. Нащупать сквозь тонкое полотно времени, которое разделяет нас. Услышать, как он зовет меня по имени, почувствовать его движения. Но ничего. Нет ничего, только ночь, страх завтрашнего дня и вкус крови на губах.
