Того, с кем не будет одиноко.

Того, кому не все равно.

Они строят железную дорогу, как маленькие мальчики, занимая гостиную целиком. Рельсы проходят под стульями и за диваном, минуют ковер и обходят вокруг елки. Это очень хорошая игрушка.

Максвелл ложится рядом и наблюдает, как паровоз начинает свой путь. Он жужжит и крутит черными колесами, а в отсветах елочных фонариков кажется живой сказкой. Паровоз из шестидесятых, Теннесси.

Услышав очередную танцевальную гадость по радио, Бык довольно усмехается и заваливается на Максвелла сверху. Тот измученно крякает.

— Эй. — Но улыбается.

— Да.

Укусив его за нос, Максвелл опускает голову. Под затылком ощущается не пол. Наверное, он оказался на пути состава. И точно.

— Слезь.

— Не-е-ет.

— Он сейчас в меня врежется.

Максвелл пытается выбраться, но это то же, что пытаться выбраться из-под шкафа. А он слишком доволен, чтобы обращать внимание.

Жмурясь, он представляет, как паровоз впечатывается в его голову, прямо в висок, и перед глазами прыгают звездочки. Тот в футе или около того, когда Бык сбивает его на бок. Паровоз жужжит еще некоторое время, яростно крутя колесиками.

— Все поезда на сегодня отменяются, — сообщает Бык, — в связи с качественной, классной, умопомрачительной еблей.

— Ты такой романтик. Опять какую-то новую жесть в книге нашел?

— Ага-а-а.

Максвелл задумывается о том, что за сказка вдохновляет его на этот раз. «Три поросенка»? «Красная шапочка»?

Они смотрят на елку над собой. Она игриво подмигивает огоньками.

Рождество. Его лучшее Рождество.