Глава 1. Где-то на северном полюсе

В небе над заснеженной пряничной деревушкой шла ожесточенная борьба. Команда оленя Торнадо схлестнулась в сноубол с командой оленихи Кометы. Огромные, искрящиеся снежки свистели над головами восторженных эльфов, как пушечные снаряды. Смысл игры состоял в том, чтобы сбить как можно больше подарочных свертков противника. В каждом свертке был какой-то сюрприз, причем не всегда приятный. Иногда из лопнувшей упаковки сыпались конфетти или леденцы, но иногда из нее мог вырваться цветной дым, и если розовый пах сладкой ватой, то темно-зеленый отдавал болотной тиной. Тут уж как повезет.

– Давай, Танцор, задай им перечной мяты! – крикнула Резвая, лихо передавая пас товарищу по команде.

Танцор сделал в воздухе пирует и заскользил на полусогнутых ногах в ритме ча-ча-ча к стану противника. Он легко обошел мечтательного Купидона, но тут на пути у него вырос верзила Гром.

Бах! В воздухе сверкнуло копыто, Танцор перевернулся вверх тормашками, а гигантский снежок полетел в обратном направлении, сбив сверток с разноцветной мишурой.

– Это грубая игра. Нам такой сноубол не нужен, – негодующе зашумели эльфы.

– Гол не считается, – возмутился Торнадо. – Я требую пенальти.

– Назначается пенальти, – зевнул Рудольф. Этот красноносый олень появился в стаде позже остальных. К сноуболу он был равнодушен, но соглашался выступать арбитром, пока его друзья сходились на воздушном поле четверка на четверку.

– Гром, тебе штрафная шоколадная карточка, – сообщил Рудольф. – Поостынь пока в стойле для запасных.

Гром сердито фыркнул, но спорить не стал. Он понимал, что заигрался, и нарушил правила.

– Прости, старина, – бросил он Танцору. – Был не прав, исправлюсь.

Было решено, что пенальти пробьет Скакун. На страже свертков встала Комета собственной персоной. Скакун был оленем хитрым и мог до поры до времени скрывать свои истинные намерения за шуточками. Он широко улыбнулся Комете, и стал картинно целиться в фиолетовый сверток с золотыми звездами.

Фьють!

Тут неожиданно для всех он запустил снежок совсем в другу сторону. Неожиданно для всех, кроме Кометы. Уж она то хорошо изучила нрав Скакуна, и предугадала, что защищать нужно самый дальний, пурпурный сверток.

В одно мгновение она оказалась на другом конце поля и насадила летящий снежный ком на свои мохнатые рога.

Эльфы зашлись в ликующих криках.

Рудольф дунул в судейскую свистульку.

– Матч окончен. Подводим итоги. У команды Торнадо порвано три свертка, у команды Кометы тоже три. Победила дружба. Все идем пить какао!

Довольные олени опустились на снег и после короткой копытосессии с восторженными болельщиками удалились в хлев.

– Рудольф, хочешь я разок уступлю тебе свое место в команде? – спросил Молния, который никак не мог поверить, что есть олень, который не любит играть в сноубол.

– Спасибо, Молния, не об этом мои мечты, – вздохнул Рудольф.

– О чем же ты мечтаешь? – спросила Резвая.

– О любви? – подсказал Купидон.

– Я бы хотел ненадолго задержаться в мире людей, – признался Рудольф. – Мы бываем на большой земле лишь одну ночь в году, но нас никто не видит.

– Еще бы! – хмыкнула Комета. – Это было бы нарушением закона о секретности Санты.

– Иногда я замечаю в окнах силуэты людей, – продолжал Рудольф. – Они смеются, танцуют, болтают о пустяках… или о серьезных вещах, я не знаю… Но хотел бы узнать…

– Эй, Торнадо, когда там у оленей кризис среднего возраста? – прочавкал Гром, оторвавшись от кормушки с имбирным печеньем. – Похоже, у нашего Рудольфа он самый и есть.

Скакун и Купидон засмеялись.

Резвая подошла к Рудольфу и прижалась к нему бочком. Купидон сразу же сник, Резвая ему очень нравилась, но он не решался в этом признаться.

– Рудольф, – ласково сказала олениха. – Ну что ты такое говоришь? Разве человеческий мир может быть лучше нашего любимого Северного полюса. Лучше всего этого?

Рудольф огляделся по сторонам. На пряничные эльфийские домики опустилась бархатная ночь, небо пронизывали всполохи северного сияния. На леденцовом катке стояли скамеечки из воздушного зефира. Крытые горки в виде больший полосатых трубочек для коктейля вели в бассейн с разноцветным драже. На фабрике игрушек кипела работа, из высоких труб шел кудрявый дымок, там играла музыка. Приближалось рождество, и эльфы трудились в две смены. Санта тоже не спал. Из окна его кабинета струился свет. Сам хозяин Северного полюса стоял у окна в алой пижаме. Он был краснощёкий, пузатый, бородатый и добродушный. Он был взаправдашний.

Миллионы детей, не задумываясь, ответили бы на вопрос Резвой.

Но для Рудольфа чудо было там, в другом мире. Не каждый может видеть чудесное в привычном. Это проблема многих людей, и некоторых оленей.

Глава 2. Где то в мире людей

– Это, конечно, хорошо, когда твои родители – художники, – размышляла Стася. – В доме всегда много карандашей и красок. Мама может за ночь смастерить декорации к школьному спектаклю. А папа умеет рисовать слона с закрытыми глазами. Очень полезный навык. А еще в доме часто бывают гости из богемии…

– Из богемы дурында! – поправил ее Стёпа. – Богема – это творческие люди… странноватые немного, – добавил он, подумав. – А Богемия это местность в Чехии.

– А Чехия это страна, – с готовностью продолжила Стася.

– А дурында – это дурында, – закатил глаза Стёпа.

– Ты всегда меня перебиваешь. И обзываешься еще. Я все бабушке расскажу, – насупилась Стася. – А я только хотела сказать, что при всех плюсах этой богемы, она часто ездит на всякие вернисажи. А мы с бабушкой тут кукуем.

– Ку-ку, – из старинных часов высунулась кукушка. Стася хихикнула.

– Вот и кукушечка со мной согласна, – сообщила она брату.

– С бабушкой, хорошо, – возразил тот и лег на ковер, подложив руки под голову. – На Рождество будет кулебяка, и домашняя колбаса, и «Наполеон». Если бы мама готовила, мокали бы сухари в расплавленный сыр.

– А я люблю фондю, – обиделась за маму Стася. – И мы могли бы не спать всю ночь, и пускать фейерверки, и играть в фанты. А не смотреть дурацкие передачи по телеку.

– Я лично спать пойду, – сообщил Стёпа. – И тебе пора. Что ты тут в гостиной забыла, позволь спросить.

– Санту жду, – сообщила девочка.

– Ну, дурында, ты переплюнула сама себя, – развел руками Степан. – Человеку семь лет, а он верит в детские сказки.

– Сам подумай, какая чудесная возможность, – затараторила Стася. – У бабушки в доме камин. Настоящий, с дымоходом. Можно спрятаться за елкой и посмотреть, как появится Санта. Я хорошо подготовилась. Вон на столе теплое молоко. Я его уже два раза подогревала. И печенье. Эй, положи!

Но Степан успел отправить в рот витую печенюшку и теперь, хохоча, отбивался от сестры.

– Ну, давай, карауль своего дедулю. Как он еще интересно протискивается в дымоход, если дурынды по всему миру оставляют ему печеньки?

– Уходи отсюда. Надеюсь, что в твой носок он положит золу, раз ты такой противный! – рассердилась Стася.

– В мой носок? Ты что думаешь, я для него носок на камине оставил? – веселился Стёпа.

– Ты может и не оставил, а я повесила, – сдержанно отозвалась Стася. – Вот тот твой, красненький с бахромой.

– Вряд ли сюда поместится электрический скейт, который я заказал родителям, – хихикнул Стёпа.

Впрочем, забота младшей сестры была трогательна, и он примирительно потрепал девочку по макушке.

– Ладно, Стасюнчик, не сердись. И это… не расстраивайся, если Санта не придет. У него дел много по всему свету, может ко всем и не успеет заглянуть. Главное помнить, что Санта… Как же там папа говорил… в душе каждого из нас. Или типа того.

– А ты не такой уж противный, – улыбнулась Стася. – Может Санта все-таки принесет тебе подарок.

– Ну да, принесет… – хохотнул Стёпа. – Ладно, удачной тебе засады. Передавай привет оленям. Гы!

Когда брат ушел, Стася еще чуть-чуть подождала. Потом съела одно печенье, а потом еще одно. И выпила стакан молока. Все равно оно уже остыло. Затем ей стало стыдно за свое поведение. Она на цыпочках прошла по коридору мимо комнаты спящей бабушки прямиком на кухню. Разогрела новую порцию молока. Поняла, что на этом молоко в доме закончилось. Положила на тарелку побольше печенья, чтобы хватило и ей и Санте. И, стараясь не шуметь, вернулась в гостиную. Она было снова спряталась за елкой, потом махнула рукой на конспирацию, забралась с ногами на диван, укрылась шерстяным пледом и стала ждать, заедая скуку печеньем. Стася сама не заметила, как заснула.