– Ваше величество…
Арен обернулся – к нему сквозь пепел шёл Гектор Дайд, и эмоции его так сильно горчили, что император немедленно поставил эмпатический щит.
– Доложи обстановку, – сказал Арен хрипло.
– Императрица в обмороке, у Вагариуса сердечный приступ и магическое перенапряжение, – отчеканил дознаватель, хмуро глядя на Агату. – Прочее число… пострадавших уточняется. Я отправил своих осматривать территорию и опрашивать свидетелей. Ваше величество… – Гектор вновь посмотрел на императора. – Я думаю, вам с её высочеством, императрицей и Вано надо в госпиталь.
– Да, Викторию и Вано можно отправить пространственным лифтом. Как… – Арен запнулся – дышать было демонски трудно, а говорить – ещё труднее. – Как Вано?
– Жив, – буркнул Дайд. – Больше ничего хорошего я не могу сказать.
Император кивнул, понимая, что эмпатический щит сегодня точно лучше не снимать – иначе эмоции окружающих, особенно Вагариуса, могут начисто снести ему разум. А Арен и так с трудом держался.
– Как думаешь, почему он не иссякает? – спросил он, вновь глядя на дочь в сиянии контурного щита.
– Я не знаю, ваше величество, – ответил Гектор, и в голосе его была печаль. – Я впервые вижу подобное. Могу лишь предположить…
– Предполагай.
– Посмотрите на руки, – продолжил Дайд после секундной заминки. – Руки её высочества. Видите? Пальцами она цепляется за контур. Вероятно, именно это не позволяет щиту исчезнуть.
Арен опустил взгляд – и понял, что Гектор, скорее всего, прав. И как он сразу не заметил? Агата с силой сжимала кулаки, держась за паутину контура так, словно на её месте были руки Софии.
София…
Император, вновь ощутив, что не способен дышать, на секунду закрыл глаза, пытаясь справиться с собственными чувствами.
– Её высочеству нужно в госпиталь, – продолжал между тем Гектор задумчиво. – Но как её туда доставить? Выдержит ли контурный щит транспортировку…
«Контурный».
Арен распахнул глаза, неожиданно почувствовав, что вновь может дышать. Кольнуло надеждой – глупой, хрупкой, почти не осуществимой…
– Гектор, вызови сюда Эн Арманиус, – прохрипел император с трудом. – И поскорее.
Эн Арманиус в настоящий момент была единственным в Альганне специалистом по восстановлению сломанных энергетических контуров. В случае с абсолютным энергетическим щитом о восстановлении речь не шла, но… надо же было с чего-то начать?
Эн вышла из пространственного лифта в сопровождении главного врача Императорского госпиталя Брайона Валлиуса через пару минут после того, как Арен приказал Гектору вызвать её. Дознаватель проводил их с главврачом к месту, где находились император с Агатой, и сам остался здесь же, глядя на то, как Эн садится рядом с наследницей и задумчиво изучает рисунок контурного щита. Потом она и вовсе достала из сумки перчатки из драконьей кожи, надела их и начала осторожно щупать контур. Без перчаток дотрагиваться до него, не рискуя получить ожог, могли только члены семьи Альго.
– С наследницей всё в порядке, – сказала она спустя минуту, поглядев сначала на Валлиуса, а затем на Арена. – По крайней мере в настоящий момент. Что же касается щита… Он не исчезает, потому что её высочество держит контур и питает его своей жизненной силой. Как только отпустит – щит иссякнет.
Императору показалось, или дочь сильнее сжала кулаки?
– Она сможет держать контур подобным образом примерно трое суток, – продолжала Эн. Голос её был типичным голосом врача – спокойным и бесстрастным. – Если хотите, я могу сделать так, что её высочество отпустит контур прямо сейчас. Ну или вы можете ментально сами попросить её об этом. Я думаю, она вас услышит.
Арена затошнило. Попросить Агату отпустить Софию? Чтобы она потом всю жизнь считала себя виноватой в её смерти?!
– Эн, – произнёс он сипло, – ты считаешь, здесь ничего нельзя сделать?
Она чуть нахмурилась, поглядев на императора с удивлением.
– Такого не бывает, – сказала Эн резко. – Всегда можно что-нибудь сделать. Я только не гарантирую результат.
– Я понимаю. Сделай, если можешь, Эн. Я прошу.
Наверное, она в этот момент была поражена – Арен видел по глазам, но эмоций не ощущал, закрытый эмпатическим щитом.
– Тогда аккуратно выносите её высочество к площадке для лифтов, – произнесла Эн, поднимаясь. – И переноситесь в госпиталь.
– А можно переноситься? – уточнил Арен. – Контур не…
– Нет. Контур не исчезнет, пока его не отпустит Агата, ваше величество. Сознательно не отпустит. Пространственные лифты на это никак повлиять не могут.
– Хорошо. – Император повернулся к Дайду. – Гектор, я ухожу. Прошу тебя взять всё под контроль и доложить о результатах вечером либо по мере необходимости. Вано и её величество?..
– Они уже в госпитале, – отозвался дознаватель, а Валлиус добавил:
– С обоими всё в порядке. Ваша жена пришла в себя, с ней работают психотерапевты.
– Ваше величество… – Вновь заговорил Гектор. – Что делать с… родственниками Софии Тали?
– Пока ничего не сообщать. Позже, – ответил император, наклоняясь над Агатой.
Брать её на руки было страшно. Арена даже холодный пот прошиб – он опасался, что-нибудь случится либо с дочерью, либо с контуром Софии.
София… неужели он больше никогда её не увидит?
Император осторожно подхватил Агату на руки и медленно, боясь дышать, поднял с превращённой в пепел земли. Всё осталось, как и прежде – дочь не двигалась, и контур облеплял её тело, словно вторая кожа.
– Идёмте к лифтам, – сказала Эн, и в её голосе Арену почудилось сочувствие. – Я сама перенесу вас с Агатой.
– Спасибо, – проговорил император, прижимая к себе дочь.
– Пока не за что, – вздохнула Эн.
Обычно по выходным в госпитале было чуть спокойнее, чем в будни, но не в эту субботу. По сигналу тревоги, включённому по приказу Вагариуса, были мобилизованы все службы, в том числе и Императорский госпиталь. Заведующие отделений, которые в обычном режиме по выходным на работе отсутствовали, были вынуждены в срочном порядке явиться в госпиталь, и теперь толпились возле зала для переносов, ожидая главного врача. Прошло ещё слишком мало времени для того, чтобы слухи разошлись в полном объёме, поэтому большинство сотрудников оказались не в курсе произошедшего и ждали дальнейших указаний.
Император с Агатой на руках, Эн и Валлиус вышли из двух лифтов одновременно. Главврач, оглядев застывших в изумлении сотрудников – не каждый день видишь императора, ещё и с такой странной ношей, – скомандовал:
– Заведующий реанимационным отделением идёт с нами. Остальные пока могут расходиться по своим рабочим местам. Домой никто не уходит.
Вперёд вышел высокий мужчина с густыми чёрными волосами и направился следом за императором, Эн и Валлиусом, которые уже следовали к лифтам.
– Алекс, в какую палату? – спросила Эн, не оборачиваясь.
– Четыреста пять.
Арен этого почти не слышал – он нёс Агату как можно осторожнее, стараясь не забывать про эмпатический щит. Ощущать сейчас чужие эмоции он совершенно не хотел – своих было слишком много.
Контур, коконом окружавший его дочь, не мерцал и не пульсировал – просто светился, и так же ярко, как и прежде, когда Агата лежала на земле среди пепла. И императору казалось, что он несёт на руках не только дочь, но и Софию тоже.
Милая маленькая София. Неужели больше никогда?..
– Сюда, – сказала Эн, распахивая перед Ареном створки белой больничной двери.
Палата, в которую вошёл император, была очень просторной, с удобной и почти двуспальной койкой, широкой тумбочкой, столом у окна, парой стульев и даже шкафом для одежды – но Арен этого и не заметил. Он аккуратно, не дыша, положил Агату поверх белоснежного покрывала и с тревогой вгляделся в лицо дочери – бледное и по-прежнему безучастное. Она словно спала, но это точно был не сон – иначе Арен уже дозвался бы её.
– Около получаса назад возле Императорского музея была активирована портальная ловушка, – заговорил главврач. – Её высочество осталась невредима благодаря тому, что… – Он на секунду запнулся, будто эта мысль его удивляла. – …что её аньян стала контурным щитом.
