По молодости лет я не понимала, насколько точно строки поэта Роберта Рождественского будут отражать состояние моей души:

Воспоминания глядят в глаза,

Воспоминаний обмануть нельзя.

Они по самой сути —

Мои друзья и судьи…

Сегодня я хочу поделиться ими с читателями. Грех жаловаться: судьба постоянно сводила меня с очень интересными людьми – на съемочных площадках, концертах… Особенно много друзей я обрела, участвуя в популярной программе «Товарищ кино». Попали мы в нее с мужем Евгением Жариковым после того, как в 1977 году снялись в многосерийном фильме о нашей милиции «Рожденная революцией», стали лауреатами Государственной премии и нами заинтересовалось Бюро пропаганды советского киноискусства.

Мы приглянулись режиссеру этих сводных концертов Юрию Николаевичу Левицкому и их потрясающему директору Матвею Абрамовичу Кацнельсону. На таких вечерах сначала показывали фрагменты из фильмов, а после на сцену выходили артисты – читали стихи, монологи, пели, показывали концертные номера, посвященные кино.

Концерты неизменно собирали аншлаги, поскольку желающих увидеть звезд вживую находилось немало в любом городе. К артистам нередко присоединялись певцы, например великолепный Ермек Серкебаев, известные композиторы, много писавшие для кино, – Френкель, Баснер, Аедоницкий, Богословский, Бабаджанян, Саульский… Были с нами и балетные – любимые ученики Галины Улановой Малика Сабирова и Музаффар Бурханов. Помню, «Умирающего лебедя» великолепно исполняла Лена Рябинкина. Зрители тепло встречали «Кармен-сюиту».

Майя Михайловна, понятно, на такие гастроли не ездила, но ее партнер Сережа Радченко показывал потрясающий номер: он выступал на сцене, а на большом экране шли кадры с танцующей Плисецкой. Мы работали под живой оркестр, что не сравнится ни с какой самой качественной фонограммой. На экраны тогда только вышел фильм «Мой ласковый и нежный зверь». Вальс из него проходил на ура, тем более что за роялем сидел сочинивший его Евгений Дога. Поскольку он из Молдавии, поначалу композитора объявляли как Эужена.

Со стороны может показаться, что все артисты как одна семья. Но это совсем не так, часто они пересекаются всего на несколько дней во время съемок – и все. А вот на гастролях совсем другое дело. Пока группа колесила по стране, участники близко знакомились друг с другом, вместе отмечали дни рождения, ставили смешные капустники, хотя давали по три, а то и пять концертов в день. Конечно, кто-то кого-то недолюбливал, но ссор не помню. Никто никогда не скандалил, как нередко бывает у эстрадников, из-за очередности выступлений. Первым ты выступал или двадцать первым, в финале вместе со всеми выходил на поклон, это было железное правило. Зрители устраивали овацию, аплодировали стоя, несли подарки.

Нередко нас принимали первые лица республик. Меня совершенно поразил Гейдар Алиев: когда приезжали в Баку, он непременно устраивал в нашу честь роскошный прием, на который приглашал множество гостей. При этом ни разу не перепутал, как кого зовут, – у него была уникальная память. Под занавес такого приема всех артистов одаривали, каждый непременно уносил корзину с фруктами.

В стране тогда жилось нелегко: просто купить продукты в магазине и накрыть стол не представлялось возможным, так что к гастрольным поездкам готовились заранее, кооперировались. Композитор Фрадкин очень нежно относился ко мне и Жене, Людмила Улицкая сочинила для нас одиннадцатиминутный номер, который начинался и заканчивался его песней «А годы летят». Фрадкин звонил и спрашивал:

– Что берем в поезд?

– Марк Григорьевич, вот рыбу фарширую.

– О, ты еще и еврейская жена! Тогда иду в «Березку» (были такие валютные магазины, куда допускались обладатели чеков Внешпосылторга), покупаю бутылку хорошей водки.

– Купите, пожалуйста, еще ливерной яичной колбасы.

Выдающийся танцор Махмуд Эсамбаев возил с собой огромные коробки снеди. Накрывал столы у себя в люксе и приглашал тех, кто ему приятен. Мы с Жариковым, попавшие в число избранных, часто над ним подтрунивали. Дело в том, что Эсамбаев ничего не ел, только выпивал: он очень заботился о своей осиной талии, боялся поправиться.

Конечно, выручали продуктовые рынки, но не всегда было время туда сбегать, поэтому после концерта шли в гостиничный буфет, а там шаром покати! Однажды помог Николай Рыбников, позвал в ресторан: «Ребята, там сегодня гуляла свадьба, может, что-то осталось?» Девчонки-официантки, увидев артистов, забегали и, как в «Вокзале для двоих», стали предлагать «не объедки, а остатки, а это принципиальная разница»: «Вот нетронутый салат, вот котлета по-киевски, берите, ешьте». Голодными не отпустили никого.

Если в период поста кто-то переходил на овощи-фрукты, Николай Афанасьевич Крючков недоумевал: «Ну вы дурные! В стране и так есть нечего, а они еще и сами на морковке да яблоках сидят!»

На одном из таких концертов сошлись с Полищук. Помню, автобус доставил артистов в гостиницу. Расходиться по номерам не хотелось, решили с друзьями через полчаса собраться у нас. Рядом была Люба. Говорю ей:

– Ты тоже приходи.

В тот вечер мы и подружились. Она сразу становилась своей в любой компании, в ней не было пафоса, желания показать: я – звезда!

С Любиным мужем художником Сережей Цигалем – другая история. Сначала Женя познакомился с его отцом. Жариков по линии Союза обществ дружбы отправился в Испанию. Вернувшись, поделился: «В нашей делегации был художник Виктор Ефимович Цигаль, потрясающе интересный человек, столько всего знает! А какой скромный!»

Позже Сережа вспоминал: отцу присвоили звание народного художника Российской Федерации за три года до смерти. Они тогда отдыхали в Коктебеле. Сергей налил по рюмке, подошел к Виктору Ефимовичу:

– Давай праздновать!

А отец ответил:

– Дорога ложка к обеду.

Более счастливо профессиональная судьба сложилась у его брата, скульптора-монументалиста Владимира Ефимовича Цигаля – народного художника СССР, лауреата Ленинской премии, чьи памятники стоят в разных городах мира. Правда, по словам Сережи, отец не сильно переживал, что признание пришло поздно, по большому счету ему было на это наплевать, он просто делал свою работу.

Воевал, дошел до Берлина, остались потрясающие военные рисунки и зарисовки. Вокруг одной картины Цигаля разразился серьезный скандал: он изобразил водителя, молодого парня, заснувшим за баранкой. Как ни смешно звучит, Виктора Ефимовича тогда осудили за правду жизни, которую подсмотрел живописец. Его работы хранятся в разных музеях мира, в том числе в Третьяковке.

Женой Виктора Ефимовича была Мирэль Яковлевна Шагинян. Тоже художник, многие картины которой посвящены Черному континенту – она шестнадцать раз ездила в Африку. В свое время ее мать, известная писательница Мариэтта Шагинян, в честь окончания дочерью Суриковского института (к слову, Мирэль Яковлевна училась у Александра Дейнеки) подарила ей домик в Коктебеле, в котором потом выросло не одно поколение их большой семьи. Стоил он как пара туфель на шпильке.

В юности и мне довелось побывать у них в гостях. Абрам Роом снимал в Крыму фильм «Яков Богомолов» (в прокат он вышел под названием «Преждевременный человек»). Декорации выстроили прямо на берегу моря, главных персонажей играли Анастасия Вертинская, Игорь Кваша, Нина Шацкая, Валентин Смирнитский… Требовалась девушка на роль прислуги, позвали меня. Отказать знаменитому создателю «Гранатового браслета» я не могла. Приехала, сняли эпизод. Через день вызвал Роом: «Девочка, очень жаль, но нам нужна простушка, а ты на экране составляешь конкуренцию Вертинской. Совсем непонятно, кто из вас прислуга! Так что снимать тебя не буду, однако в знак благодарности, что тут же прилетела на съемки, предлагаю: оставайся в Коктебеле, отдыхай, купайся, все оплатим».