Никогда не считала своих картин. Недавно посмотрела на одном из сайтов и удивилась: «Сколько же у меня было фильмов, и каких интересных!» Каждый по-своему дорог. Хотя зрители до сих пор знают и помнят по самому первому – «Дочки-матери», не раз убеждалась. Эту картину и сейчас показывают по телевизору, а когда-то ставили в эфир чуть ли не каждый месяц. Говорят, ее очень любил председатель Гостелерадио СССР Сергей Лапин. И режиссер – Сергей Герасимов, хотя для него она была фактически проходной, случайной.

Однажды Сергей Аполлинариевич разбирал сценарный материал, накопившийся на Киностудии имени Горького (он работал там не один десяток лет), и в куче «макулатуры» обнаружил сценарий знаменитого драматурга Александра Володина. До Герасимова никто за него не брался. Он напоминал пьесу: в нем было много текста и мало действия. Но Сергей Аполлинариевич пригласил автора, вдвоем они убрали длинноты, немного переработали сюжет, и история заиграла.

Я тогда еще училась во ВГИКе – в мастерской Герасимова и Макаровой. Когда Сергей Аполлинариевич назначил меня на главную роль в своем новом фильме, не на шутку испугалась. Моими партнерами помимо однокурсников Ларисы Удовиченко, Светланы Смехновой и Зураба Кипшидзе должны были стать наши мастера и великий Иннокентий Смоктуновский. А я еще толком ничего не умела. И думала: «Лучше бы дали эпизод. Не так ответственно». Мое внезапное возвышение, видимо, не понравилось некоторым людям. Стали приходить анонимки, автор которых предлагал, пока не поздно, отказаться от роли. Я это проигнорировала. Так и не поняла, кто же мне писал, – с ребятами были прекрасные отношения.

Когда пришли на первую репетицию на Киностудии имени Горького, Герасимов предложил разобрать самые сложные сцены. Я впервые репетировала с Тамарой Федоровной Макаровой, Иннокентием Михайловичем Смоктуновским и своими однокурсниками, играла с листа, но, видимо, сумела ухватить характер героини. Сергей Аполлинариевич остался доволен. Мне, в принципе, была близка и понятна эта девочка. Да, она вела себя слишком прямолинейно, но это объяснялось не отсутствием воспитания и хороших манер, а ее искренностью и прямотой. Я сама ненавидела ложь и притворство. И мой путь в актерскую профессию не был простым и легким.

Родилась в деревне в Курской области, в простой семье. Мама была учительницей, отец – шофером, но он хорошо пел, танцевал, играл на балалайке и выступал на свадьбах. Получал за это неплохие деньги, совсем не лишние в нашей большой семье. Кроме меня у родителей было еще двое сыновей – старший Володя и младший Юра.

Отец умер молодым, когда мне исполнилось двенадцать. Здоровье потерял в немецком концлагере. Брат Володя в пятнадцать лет пошел работать, чтобы помочь маме. Нам с Юрой удалось окончить десять классов. После школы я поступила в Харьковский техникум легкой промышленности (по маминому совету), но через год бросила, потому что мечтала стать артисткой. Отправилась в Москву в театральный институт, но опоздала на вступительные экзамены. Не знала, что там конкурс проходит раньше, чем в других вузах. Возвращаться несолоно хлебавши не захотела, осталась в столице.

Работы не боялась, даже самой черной, и устроилась дворником в ЖЭК на Пятницкой улице. Получила служебное жилье – комнату в коммунальной квартире. Подметая двор, готовилась к экзаменам, исправляла дефекты речи: декламировала стихи и прозу с камешками за щеками. Вычитала, что так поступал знаменитый древнегреческий оратор, и взяла на вооружение. Потом этот сюжет использовала Татьяна Михайловна Лиознова в своем фильме «Карнавал». Только героиня Муравьевой засовывала за щеки не камешки, а орешки. Очень люблю эту актрису, мы раньше часто встречались на фестивалях. Надо сказать, что готовясь к поступлению, я и о работе не забывала – и получила от начальства почетную грамоту «Лучшему дворнику Москворецкого района города Москвы».

После долгих размышлений решила поступать во ВГИК: кино манило сильнее театра. Чтобы не отвлекаться на культпоходы и другие развлечения, целиком и полностью сосредоточиться на подготовке к экзаменам, подстриглась наголо. Но не рассчитала со сроками: волосы к началу творческого тура не успели отрасти. Практически лысую голову пришлось маскировать шиньоном. Выглядела эта «конструкция» не лучшим образом.

На экзамене Тамара Федоровна Макарова заинтересовалась: «Что это у тебя? Шиньон? Сними-ка!» Увидев мою стрижку, члены приемной комиссии покатились со смеху. Но смелость оценили и приняли в институт…

После выхода фильма «Дочки-матери» я сразу стала популярной. Мешками получала письма зрителей, приходившие на студию. Некоторые воздыхатели вели себя неадекватно. Один поклонник постоянно караулил у ВГИКа, говорил, что я должна быть с ним, иначе мне не поздоровится. Он был довольно агрессивным. Сначала я пыталась с ним договориться, но несколько раз была вынуждена просить наших мальчиков выйти на улицу и прогнать его. Вскоре обо всем узнал Герасимов и обратился в милицию. Ко мне приставили охрану. Однажды в метро показалось, что вижу его, в панике закричала: «Вот он, вот он, держите!» Милиционеры тут же повязали какого-то мужчину, но я ошиблась. Потом этого человека все-таки задержали.

Среди студентов ВГИКа было немало талантливых и красивых, но Олег Видов выделялся – своими манерами и какой-то нездешней красотой. Я часто вспоминаю его в последнее время. Всегда относилась к Олегу с особым чувством, наши судьбы во многом похожи. Мы оба были вынуждены уехать из родной страны и на пике карьеры начать все заново. Но обо всем по порядку.

Когда я училась, Олег получал уже второе, режиссерское образование в мастерской Ефима Львовича Дзигана. (Дипломной работой Видова стал фильм «Переезд» с Ириной Муравьевой. Продолжения не последовало. – Прим. ред.) Но, видимо, в какой-то момент он понял, что ему надо не снимать, а сниматься. Актерский век недолог, а Видов тогда был на пике популярности.

В кинотеатрах страны с большим успехом прошел приключенческий фильм «Всадник без головы», где Олег сыграл отважного мустангера Мориса Джеральда и покорил миллионы женских сердец. У нас некоторые студентки ждали каждого появления Видова, караулили в коридоре, но он во ВГИК заглядывал нечасто. Его однокашник Саша Панкратов-Черный посмеивался над поклонницами: «Напрасно ждете, девочки. Не видать вам сегодня Олежека. Его опять вызвали на съемки».

Он активно снимался – не только в СССР, но и за рубежом, чем могли похвастаться немногие наши коллеги. Еще студентом актерского факультета ВГИКа Видов сыграл легендарного принца Хагбарда в датско-шведско-исландском блокбастере про викингов. И потом участвовал во многих иностранных и совместных проектах. Видов и сам был настоящим принцем – высокий, стройный, красивый, воспитанный. Никогда не слышала от него ни единого грубого или пренебрежительного слова в чей-то адрес. Особенно деликатно вел себя по отношению к женщинам. Наверное, это заслуга мамы и тети, которые его воспитывали.

Олег родился в разгар Великой Отечественной войны в подмосковной деревне, в простой семье. Своего отца Бориса Гарневича практически не знал и носил фамилию матери – Варвары Ивановны Видовой. Он ее очень любил. Варвара Ивановна была учительницей, рано вышла на пенсию по инвалидности, и Олегу после восьмого класса пришлось искать работу. Кем он только не был – и грузчиком, и электриком, и кладовщиком, и даже санитаром в больнице. Параллельно учился в школе рабочей молодежи. На съемочную площадку попал случайно: обаятельного мальчишку высмотрели на улице ассистенты Алексея Салтыкова и Александра Митты. В результате он сыграл эпизод в картине «Друг мой, Колька!..». При монтаже его вырезали, но Олег «заболел» кино, поступил во ВГИК.

Нас с ним многое роднило. Может, поэтому мы сразу почувствовали взаимную симпатию? И потом не теряли связи, всегда радовались друг другу. Но это была дружба, сердце я отдала совсем другому студенту. На нашем курсе учились десять актеров и пятнадцать режиссеров, в том числе колумбиец Марио Риберо. Он влюбился в меня с первого взгляда, все время занимал в своих короткометражках и отрывках. Ухаживал красиво и трогательно. А я была поглощена учебой и съемками в кино, не испытывала недостатка в мужском внимании и далеко не сразу ответила на его чувства.