Но все вышло иначе. За то время, пока она занималась ремонтом и обустройством, район стал привычным, инфраструктура – хорошо изученной, новая квартира – почти родной, и, вопреки ожиданиям, Настю ничего не раздражало.

Вечером по дороге домой она изо всех сил старалась настроить себя в позитивном ключе и мысленно настойчиво повторяла фразу за фразой: «Мы с Лешкой молодцы, мы сделали это, мы многолетним трудом заработали себе новую квартиру, мы ее отремонтировали и более или менее обставили, мы имеем полное право поставить себе «зачет». Да, на это ушло много лет, поэтому понятно, что я не могу быть молоденькой и задорной, мне скоро стукнет шестьдесят, ну и что? Впереди еще куча времени! И то, что Стасов не дал мне это новое задание, – совершенно нормально. Он прав, молодым нужно на чем-то учиться, нарабатывать опыт, набираться знаний, а на чем им учиться, если всю работу поручать таким, как я или Мишаня, пусть и давним добрым друзьям? На одной лишь дружбе никакой прогресс не удержится. Если я хочу продолжать работать у Стасова и зарабатывать на жизнь тем, что я умею и люблю, я должна прилагать все усилия к тому, чтобы «Власта» держалась на плаву, а не рухнула и обанкротилась. Для этого нужен приток свежих сил, молодых энергичных сотрудников, незашоренных грамотных мозгов, и мои смешные обидки тут совершенно не в тему. Если требовать от Стасова любви и дружбы, то мы с Мишкой скоро станем безработными. Я – ладно, у меня муж есть со своей профессорской зарплатой и всякими гонорарами, а у Мишки жена неработающая и ребенок, ему надо их содержать, и при таких раскладах амбиции должны быть отправлены по известному адресу».

К тому моменту, когда Настя вошла в квартиру, ей казалось, что она полностью справилась и с собой, и с плохим настроением. Из комнаты, отведенной под кабинет Чистякова, доносился его размеренный бас, перемежающийся короткими смешками. Настя влезла в тапочки и заглянула в приоткрытую дверь. Алексей увидел жену и сделал приглашающий жест рукой: мол, входи.

– Вот и Аська как раз пришла, сейчас я у нее уточню.

Настя вопросительно приподняла брови. С кем это он болтает?

– Тебе когда удобнее, в субботу вечером или в воскресенье днем?

– Что удобнее? – не поняла она.

– Бычкова поздравить.

Ох ты ж елки зеленые! В середине декабря восьмидесятилетие дяди Назара! Совсем из головы вылетело, а ведь на протяжении последнего месяца Настя вспоминала об этом каждый день, придумывая, что бы такое подарить любимому учителю и наставнику. Помнила-помнила, а сегодня обида и разочарование всё вытеснили. Нехорошо.

– Когда хозяин позовет, тогда и придем, – поспешно ответила она.

– Минутку, Назар Захарович, – сказал Алексей в трубку, – девушка прямо с работы, в бытовую жизнь с разбега не въезжает.

Положив телефон на стол, продолжил вполголоса:

– Ася, Назар Захарович не устраивает пышный банкет, он хочет собрать своих учеников, для него важно, чтобы пришли его самые любимые – ты и Дзюба, поэтому он сначала спрашивает, когда удобно вам, а все остальные подстроятся, кто сможет. Поскольку ты старше, то первый вопрос именно к тебе.

Да сговорились они все, что ли! Старше, старше… Можно подумать, ей уже на кладбище пора. Раздражение снова подняло голову и попыталось найти щель, через которую можно просочиться и выпрыгнуть прямо в мозг. «Уйди, мерзота!» – мысленно шикнула Настя и сделала глубокий вдох.

– В субботу вечером, если можно. – И поспешно добавила: – Если ты не возражаешь.

– Мне нормально, – кивнул Чистяков и снова поднес телефон к уху. – В субботу, Назар Захарович. Да… Обнимаю! До встречи!

Закончив разговор, он сделал какую-то пометку в таблице, расчерченной на листе формата А4.

– Так, с этим вопросом всё. Идем дальше…

Настя с любопытством заглянула через его плечо, ожидая, как обычно, увидеть длинные формулы, однако на листе были только имена и даты.

– Что это?

– Составляю график наших с тобой совместных мероприятий на ближайшие полгода.

– С чего вдруг?

– Да как-то вот… – он пожал плечами и виновато улыбнулся. – Решил навести порядок в своем ежедневнике и с ужасом понял, что попал в ситуацию «разом густо – разом пусто». Сидел себе спокойно, никого не трогал, двигал науку в неизвестном направлении, а сегодня разобрал письма и уведомления и увидел, что предстоит множество поездок, я же член диссертационных советов в куче вузов по всей стране. И еще три международные конференции – одна в Красноярске, там Азиатский регион соберут, одна в Европе и одна в Латинской Америке. Латинская Америка приходится аккурат на юбилей моего коллеги, он заранее пригласил, я обещал непременно быть, пришлось звонить ему и извиняться. Вот и пришла в голову мысль сверить расписание и определиться, чтобы заранее предупредить, если придется кому-то отказывать. Нарисовал табличку с календарем и начал составлять график и обзванивать людей. Пошли кормиться, труженица.

Они поужинали вчерашними котлетами и на скорую руку настриженным салатиком из китайской капусты с болгарским перцем и тоненько нарезанными квадратиками сыра, после чего снова переместились в кабинет Чистякова.

– Двадцатилетие лаборатории… Это я без тебя… Годовщина академика Розова – тоже без тебя… А вот сюда придется и тебе пойти.

– Это куда же? – вяло поинтересовалась Настя.

– Прием в посольстве Индии, светила науки с супругами. Протокол, сама понимаешь.

– И ты не будешь в отъезде в этот момент? – с надеждой спросила она.

– Не буду. Уеду как раз на следующий день. Терпи, мать, не надо было за ученого замуж выходить.

– Да кто ж знал, что из тебя ученый получится, – вздохнула Настя. – Был парень как парень, рыжий, долговязый, лохматый, гениальный. Мечта любой отличницы. Я и повелась, как дура. Теперь вот расплачиваюсь. Что там у нас дальше?

– Дальше у нас свадьба твоего дружбана Дзюбы. У меня в это время Новосибирск мой любимый, докторский совет. Значит, пойдешь одна, ставлю одну галочку. Не забудь его предупредить.

– Ромка расстроится, он тебя дюже уважает.

– Что поделать… За это я освобождаю тебя от пятидесятилетия своей двоюродной сестры, так уж и быть. Сторгуемся?

С таблицей они разделались за полчаса. Настя, не любившая больших компаний и шумных сборищ, отчаянно торговалась за каждую позицию и с облегчением переводила дух, если выяснялось, что Чистяков в назначенное время будет в отъезде и мероприятием можно проманкировать. Из всего предстоящего ее радовали только восьмидесятилетие Назара Захаровича Бычкова и свадьба Ромчика Дзюбы, все остальное заранее навевало либо уныние, либо ужас.

– Ты что-то невеселая, – заметил муж, внимательно глядя на нее. – Устала? Или неприятности?

– Леш, а старость – это неприятность?

– Здрасте, приехали! Тебе до старости еще пахать и пахать, как, впрочем, и мне. И не факт, что мы до нее вообще доживем. Что опять случилось?

– Мне Стасов дело не дал. Сказал, что надо уступать дорогу молодым.

– Правильно сказал, – кивнул Алексей. – И почему тебя это расстроило?

– Дело любопытное. Интересно было бы поковыряться.

– Суть изложишь?

– Молодой писатель когда-то давно написал очень плохую книжку, попытался пристроить в издательства, всюду получил от ворот поворот, напечатал тираж за свой счет, но даже жалкие триста экземпляров продать не смог. Прошли годы, киношники где-то выкопали эту книжонку, нашли там что-то достойное внимания и захотели экранизировать, сериальчик смастрячить. Нашли автора, автор загорелся, весь пылал энтузиазмом, короче, страшно обрадовался, что мировая слава постучалась к нему в дверь. И теперь, когда продюсерская компания провела всю подготовительную работу, вложив в нее прилично бабок, автор вдруг категорически отказывается продавать права. Продюсер обратился в наше агентство с просьбой выяснить, в чем причина отказа и что там у этого автора случилось, чтобы принять соответствующие меры и уговорить его.

– А сам автор как объясняет свой отказ?