Эдуард Асадов Счастливый человек © Асадов Э.А., наследник, 2020 © ООО «Издательство «Эксмо», 2020 Хорошие люди Генерал-лейтенанту Ивану Семеновичу Стрельбицкому Ветер, надув упругие губы, Гудит на заре в зеленые трубы. Он знает, что в городе и в селе Хорошие люди живут на земле. Идут по планете хорошие люди. И может быть, тем уж они хороши, Что в труд свой, как в песню, им хочется всюду Вложить хоть частицу своей души. На свете есть счастье – люби, открывай. Но слышишь порой: «Разрешите заметить, Ведь хочется в жизни хорошего встретить, А где он, хороший! Поди угадай!» Как узнавать их? Рецептов не знаю. Но вспомните сами: капель, гололед… Кружили вокруг фонарей хоровод Снежинки. А вы торопились к трамваю. И вдруг, поскользнувшись у поворота, Вы больно упали, задев водосток. Спешили прохожие мимо… Но кто-то Бросился к вам и подняться помог. Быстро вам что-то сказал, утешая, К свету подвел и пальто отряхнул, Подал вам сумку, довел до трамвая И на прощанье рукою махнул. Случай пустячный, конечно, и позже В памяти вашей растаял, как снег, Обычный прохожий… А что, если, может, Вот это хороший и был человек?! А помните – было однажды собранье. То, где работника одного Суровый докладчик подверг растерзанью, Тысячу бед свалив на него. И плохо б пришлось горемыке тому, Не выступи вдруг сослуживец один — Ни другом, ни сватом он не был ему, Просто обычнейший гражданин. Но встал и сказал он: – Неладно, друзья! Пусть многие в чем-то сейчас правы, Но не рубить же ему головы. Ведь он не чужой нам. И так нельзя! Его поддержали с разных сторон. Людей будто новый ветер коснулся. И вот уже был человек спасен, Подвергнут критике, но спасен И даже робко вдруг улыбнулся. Такой «рядовой» эпизод подчас В памяти тает, как вешний снег. Но разве тогда не прошел возле вас Тот самый – хорошей души человек?! А помните… Впрочем, не лишку ли будет?! И сами вы, если услышите вдруг: Мол, где они, эти хорошие люди? — Ответьте уверенно: Здесь они, друг! За ними не надо по свету бродить, Их можно увидеть, их можно открыть В чужих или в тех, что знакомы нам с детства, Когда вдруг попристальней к ним приглядеться, Когда вдруг самим повнимательней быть. Живут на планете хорошие люди, Красивые в скромности строгой своей. Привет вам сердечный, хорошие люди! Большого вам счастья, хорошие люди! Я верю: в грядущем Земля наша будет Планетою только хороших людей. 1961 Разговор с другом Знакомя, друг сказал мне сокровенно: – Рекомендую: Коля. Пианист. Прекрасный парень и душою чист, И ты его полюбишь непременно! «Прекрасный парень» в меру был живой, Сел за рояль, Прокофьева сыграл, Смеялся шуткам, подымал бокал, Потом простился и ушел домой. Ушел и канул в темноту и снег… И я спросил у друга своего: – Вот ты прекрасным называл его. А чем прекрасен этот человек? С минуту друг растерянно молчал. Ходил, курил и молвил наконец: – Он никому вреда не причинял, Не лицемер, не склочник, не подлец… И вновь спросил я друга своего: – А доброго он людям сделал много? — Мой друг вздохнул: – Да вроде ничего. И все-таки он неплохой, ей-богу! И тут мелькнуло: а не так ли я Хвалю порой того, кто не подлец? Но сколько рядом истинных сердец? И все ль друзья действительно друзья? Не прямодушен – ладно, ничего! Не сделал зла – приветствуем его. Мог утащить, а он не утащил И чуть ли уж не подвиг совершил. Иль, скажем, парень в девушку влюбился, Жениться обещал. И под конец Не оскорбил, не бросил, а женился — И вот уже герой и молодец! А то вдруг вам как на голову снег Свалилось горе. Друг о том проведал. Он мог добить, предать, но он не предал. Нет, не помог ничем, а лишь не предал — И вот уж он «прекрасный человек». Смешно, но факт: мы, будто с ценной ношей, Со странной меркой носимся порой: «Прекрасный» – лишь за то, что не плохой, А не за то, что истинно хороший! Так не пора ль действительно начать С других позиций доблести считать? 1963 О брани Это будут стихи не о том, Что взволнованно в душу просится. А совсем о другом, о таком, И писать-то о чем не хочется. Но молчанием зла не пресечь. И без длительных предисловий Скажем коротко: эта речь, Уж простите, о сквернословии. Существует оно давно, Злое, грубое, озорное. И отнюдь не секрет, что оно Где-то в древности рождено Горем, пьянством и все такое. Почему же теперь, когда Человек, оседлав надежды, Сел в могучие поезда, Взмыл на спутнике, как звезда, Сквернословье живет, как прежде? Да еще обрело сейчас И такие, увы, тенденции: Отходя от народных масс, Зреет в сферах интеллигенции. Видно, ругань, ее того: От пропойцы услышать тошно, А с ученостью ничего, При высокой культуре – можно! В общем, чуть ли не высший шик: Как узор на дорожке скатертной, Как второй иностранный язык, Скажем, русский, французский и матерный! Вот друзья домой возвращаются, Обсуждая премьеру драмы. О, как звучно они выражаются! И всех чаще упоминается Незабвенное имя мамы. Человек, даже очень важный, Верх учености и культуры, Так вдруг брякнет многоэтажно, Что такой в чертежах бумажных Не бывало архитектуры… Раньше в семьях, смиряя плач, Говорили: – Пьет, как сапожник! — Скоро скажут: – Он пьет, как врач! Он ругается, как художник! Все найдешь в языке богатом: Юмор, нежность и гневный меч. Так зачем же чугунным матом Уснащать человечью речь? Говорят, в технический век Человек – это мысль и дерзание. Значит, должен такому званию Соответствовать человек! 1963 |
