I

Март

Глаза очерчены углем,

И капли ртути возле рта, Побудь натянутой струной В моих танцующих руках.

«Пикник»

***

Она открыла дверь и зашла в квартиру. На кухне работал телевизор, муж слушал новости, просматривая попутно сообщения на смартфоне, дети визжали в комнате. Настя почувствовала, ставшее уже привычным, раздражение, – возвращаться домой после работы стремилась последнее время все реже.

Наскоро чмокнув супруга, помахав детям, она заперлась в ванной; хотелось побыть одной, тишины и пару раз затянуться. У Насти была спрятана пачка сигарет со вкусом кофе, но курить Константин строго ей запрещал, спокойствие с подвижными шумными отпрысками тоже представлялось сомнительным; хотя бы пять минут одиночества…

Насте исполнилось тридцать три, высокая, худая шатенка, она выглядела моложе, тратя невероятное количество средств, времени и сил, чтобы скрывать от окружающих возраст.

Косметолог и фитнес-инструктор были лучшими Настины-ми друзьями, а первым, что она перевезла в квартиру будущего мужа, оказались коробка с кремами и велотренажер.

Долго и тщательно рассматривала свое лицо в огромном зеркале на стене; однажды, много лет назад, столкнулась случайно с женой своего бывшего любовника, та была тогда моложе, чем Настя сейчас, но гусиные лапки уже наложили свой отпечаток на когда-то красивое лицо. Эти «лапки» были единственным, что Настя запомнила во внешности соперницы, но с того момента одна только мысль о морщинах вызывала у нее патологический ужас.

Размышления о старости впервые посетили ее в первую беременность, во время прогулки мимо детской площадки.

– Посмотрите, какой у тети большой живот, – крикнул кто-то из гуляющих на улице ребят.

«Мне только двадцать шесть, – возмутилась про себя Анастасия, – какая же я тетя!!!»

Слова со временем забылись, неуверенность осталась.

К тридцати трем редко, но теткой ее все-таки называли; когда это оказывались женщины постарше, в ответ всегда хотелось обозвать их «бабками».

В глубине своего внутреннего «Я» Настя казалась себе молодой, думала порой, что совсем не стареет, просто опыт жизненный прибавляется и оболочка изнашивается.

Огромное прямоугольное зеркало над массивной раковиной отражало узкое, слегка вытянутое лицо, атласную кожу с легким, едва уловимым оттенком загара, темные блестящие волосы, свободно спадавшие на плечи, густая укороченная челка надежно закрывала высокий лоб. Непроницаемый взгляд внимательных карих глаз напоминал о двухсотлетнем господстве на Руси татаро-монгол, разбавивших своей кровью кровь великого русского народа.

Окружающие считали Настю красивой, хотя для нее здравый рассудок в сочетании с интеллектом казались перспективней увядающего очарования. Даже в школе олимпиады по истории и английскому языку предпочитала она конкурсам красоты. Однако, обучаясь в институте, получила предложение перспективной работы в многообещающей компании, где довольно быстро поняла, каким эффективным инструментом воздействия может быть привлекательная внешность, а в сочетании с трезвым умом и холодным расчетом добиваться собственных корыстных интересов в суровом мужском коллективе оказалось и легче, и проще, и результативнее.

С этого момента Настя переоделась в платье и уже больше никогда не выходила из дома ненакрашенной.

Тщательно ухаживать за лицом быстро вошло в привычку, домашние воспринимали длительное пребывание ее в ванной, как некий вечерний ритуал, спокойно и без претензий. Настя получила возможность прятаться от посторонних глаз, в тишине перед зеркалом спокойно предаваться бесконечным фантазиям и мечтам.

Ей вспомнилось внезапно, как в десятом классе заявила отцу с матерью:

– Хочу стать художником!

Рисовать она любила с детства, многие даже считали, у нее есть талант, родители, однако, видели будущее единственной дочери совершенно в противоположном свете.

– Настюша, – отец, финансовый директор крупной компании, смотрел на нее как на тяжело больную, – какая же это профессия, художник? Кем ты работать потом собираешься? Учителем рисования в школе?

– Почему учителем? – возражала Настя. – Организую персональную выставку, буду продавать свои работы.

– Пока ты станешь известной, – удрученно качал головой Владимир Львович, если станешь вообще, – пройдет много лет, а до этого момента ты будешь голодать, ездить на трамвае и носить единственные вытертые джинсы, потому что на новые наряды хватать тебе не будет катастрофически. Я – против! Категорически против сумасбродного твоего решения! Нет, нет, и еще раз нет!!! Получи образование хорошее, устройся на приличную работу, а в свободное время занимайся, чем угодно, хоть живописью, хоть йогой, хоть в театре играй.

Суровый безапелляционный отец внушал ей робость и уважение. В таких же, как у Насти, внимательных карих глазах, спрятанных за круглыми стеклами очков в массивной черной оправе, читалась вековая мудрость народа, бережно передаваемая из поколения в поколения, не растрачиваемая, только накапливаемая в его голове.

Добившийся успеха благодаря проницательному уму и колоссальной работоспособности, в семье пользовался он непререкаемым авторитетом. От него унаследовала Анастасия холодный расчетливый ум, жесткость характера, умение выживать в разобщенном коллективе.

– Настенька, доченька, – уговаривала мать, во всем привыкшая полагаться на мнение мужа, – мы же с папой поддерживаем твои увлечения, но они не должны мешать будущему. Не позволяй своим детским фантазиям разрушить успешную жизнь.

От матери, неплохой в молодости балерины, не добившейся, впрочем, особого успеха и рано оставившей сцену ради удачного замужества, досталась Насте точеная фигура, пластичность, грациозность и живое воображение, склонность к размышлениям, мечтательность на грани фантазийности.

Два разных характера: творческое начало и прагматизм отлично уживались в одном теле, лишив его только постоянства, конечного замысла, единого направления в движении вектора цели, заставляя бесконечно метаться от одной идеи к другой. Сомневаться в себе. С трудом принимать окончательные решения.

Родители проявили неколебимое упорство, и Настя, поддавшись безоговорочному, единогласному их мнению, поступила на экономический факультет.

Подвижный ум хорошо справлялся с математическими расчетами, через пять лет из Анастасии получился прекрасный специалист. Связи отца проложили дорогу к финансовым вершинам, двери в обеспеченное будущее распахнулись пред ней сами собой.

Когда окружающие спрашивали ее о выборе деятельности, всегда отшучивалась: «Экономика просто в центре, объединяет нас вместо церкви, объясняет наши поступки»¹. Получив хорошее образование, успешно контролировала она теперь финансовые потоки «Техностроя».

Благополучное настоящее было создано, детская мечта потерялась в глубинах подсознания.

В очередной раз, закрывшись от мужа и детей, Настя старательно смывала макияж, мечтами устремляясь за пределы квартиры. Скука, накатившая волной, мешала наслаждаться спокойствием в устроенном мире комфортной, обеспеченной рутины.

Настя не жаловалась на судьбу, жизнью своей была довольна: родители за неимением других наследников, все усилия по воспитанию обрушили на нее одну, стремясь вложить в ее голову максимум знаний, обеспечить ей безбедное существование. Настя многое переняла из навыков родителей, более всего, однако, болезненное пристрастие к алкоголю и неуемную тягу к сомнительным развлечениям. И только супруг, железной рукой удерживавший ее в рамках установленных приличий, не давал впоследствии свернуть на кривую дорожку.

Она удачно вышла замуж, сын, дочь, большая трехкомнатная квартира, две машины. Работала руководителем финансового отдела в строительной фирме, делая попутно «людей» из собственных детей, вполне впрочем, успешно.