— Верно, Рейнольдс, потому я предлагаю тебе сделку.
— Я не заключаю сделок.
— Ты — сын своего отца, значит, заключаешь. Он ведь тоже хотел спасти мир, знаешь ли… — серые губы навсегда замершего в своей миссии Кая скривились. Он помнил тот день, будто все произошло только сегодня. Для вечных время течет совершенно по-другому.
— Заклинание, которого никогда и не было… — пробормотал внезапно прозревший Рейнольдс.
— В обмен на собственную жизнь. Приемлемая цена. И в обмен на алхимическую формулу, которая навсегда свяжет чудовище из другого мира, дабы оно не угрожало никому.
Он не пытался оскорбить, ледяные инквизиторы были слишком равнодушны к этому. Им дано лишь констатировать так, как они понимали события. Рейнольдс — дитя химеры — был рожден в Хаосе, под грохот барабанов войны, потому по-другому его назвать нельзя было.
Чудовище из другого мира…
— Так зачем вы хотите, чтобы я разорвал намордник?
— Мир умирает, — повторил Кай. — Рейнольдс Ратценберг, мы можем позволить тебе использовать твою силу и сорвать алхимическую формулу с тебя в обмен на твоё сердце. Выбирай. Либо сила, либо сердце.
Кай умолк, Рейнольдс растерялся. Он знал эту формулировку. Читал о ней в летописях, но никогда не верил. Призвавший инквизиторов мог торговаться, но когда те приходили сами, выбор всегда был один — «либо сила, либо сердце». Кто бы мог подумать, что старинные легенды таили правду. И уж никто не предвидел, что персонаж детских сказок нес в себе столько смертей.
Сердце…
Они навсегда замораживали его, превращали в кусок льда и обладатель силы становился её слугой, рабом, слепым орудием против врагов своего мира. Никаких чувств. Никаких эмоций. Никакого вдохновения со временем. Всё всегда под контролем. Идеальное орудие.
Не ради этого ли его создали?
Но… Как же Мелета с её улыбкой? Муза, пахнущая карамелью, летом и надеждой? Её голос, звучащий, словно музыкальные сонаты Бетховена, более не всколыхнет ничего? Её глаза никогда не согреют? Или Алира её ледяной любовью, которая никогда не предавала? Она была его единственной семьей, благодаря этой вампирше он никогда не чувствовал себя сиротой. Алира делила с ним свой дом, свой клан, свою жизнь и никогда не требовала ничего взамен. Или лучший друг Ричард — надёжная опора, единственный, к кому он мог повернуться спиной? Их совместные битвы и вылазки, редкие вечеринки и походы на футбол…. Ричард заставлял его чувствовать себя нормальным. Или Альбрехт, к которому он, Рейнольдс, так часто бывал несправедлив? Колдун, вложивший в него все свои знания и умения…
Его сердце умрет навсегда и они будут потеряны. Он ничего не забудет, но не сможет больше ничего ощутить. Более не будет ничего — ни-че-го. Пустота. Так ледяные инквизиторы убивали. Медленно сводя с ума.
Месяц назад он бы не сомневался. Ему казалось, что он, в самом деле, бессердечный, но заблуждение было рассеяно. Легко носить маску, не страшно бесстрастно смотреть на мир, однако… что станет, когда маска навсегда прирастет к лицу?
Некоторые создания жили без сердца… Алира, к примеру, отлично справлялась — оно никогда не билось и вампирша не ведала чего лишена, но ему же, в случае согласия, предстоит иное. Он никогда не был вампиром.
— Я… я согласен, Кай. Мне нужна сила, — Рейнольдс не думал о Мелете, он смотрел на друга, который, пав на колени, истекал кровью. Он вспомнил предсмертный крик Хит. Он не забыл, как отчаянно защищалась Алира, вмиг ставшая такой хрупкой против валькирий. Разве мог он колебаться?
Он выбирал силу не ради мира, а ради тех, кого он потеряет навсегда. Ради того, чтобы они жили.
Кай, который ни капли не сомневался, кивнул и коснулся своей обжигающе холодной рукой грудной клетки Рейнольдса. Под его пальцами, словно зная о предстоящей участи, сердце забилось сильнее. Колдуну даже стало больно, так тяжело оно стало бухать в груди, словно желая проломать ребра.
— Прости меня, Мел…
У них больше не было будущего. У него персонально больше не было ничего, кроме огромной силы, призванной прямо здесь, и сейчас уничтожить всех врагов Теневого Мира. Силы, цена за которую была непомерно высока… Рейнольдс закрыл глаза. Ему показалось, что он проваливается в вязкую топь…
Мелета, сидевшая на ступенях, вздрогнула. Она ощутила, как будто между ней и Рейнольдсом натянулась нить, что связала их ещё при первой встрече. Нить, о которой так часто ей рассказывали на занятиях. Нить, между гением и его музой. Девушка практически видела, как золотистое сияние её магии вдохновения легкой дымкой закружилось в воздухе. Она не была удивлена, она знала, что он предназначен ей. Пускай сначала думала об этом, как о чем-то нереальном, но увидев в нем химеру, Мелета прекрасно осознавала, что способна вдохнуть в него вдохновение и усилить его магию. Вздохнув, муза закрыла глаза. Рейнольдс был не прав. Вдохновение — это всё-таки любовь…
========== Глава 32 ==========
Рейнольдс Ратценберг не знал, сколько прошло времени — минута или целая вечность. Время, замороженное Кайем, таяло медленно и мир только-только начинал шевелиться. Колдун сжал и разжал кулаки. Он чувствовал себя легче воздуха, но в, тоже время сильнее, чем когда-либо. С его плеч как будто сняли гору, а сила, всю жизнь связанная татуировками, пыталась вырваться наружу, как кровь из раны. И её было бесконечно много. Такой тёмной, древней, первобытной силы, которую он ещё никогда не ощущал под своей кожей.
Постепенно, с тем как отдалялся Кай, колесо жизни набирало обороты. Рейнольдс вздохнул и отбил атаку резко ожившей валькирии. Та даже не успела ничего понять, как колдун сбил её с ног. Древнее создание Хаоса, которое было для Призраков сложным соперником, упало, словно метко подстреленная птица. Её демонические глаза остекленело смотрели в закопченное от полыхающих огней небо. Хаос больше был ей недоступен. Всего одно движение руки и она погибла. Рейнольдс был не уверен, что ещё осознал масштаб происходящего.
— Но… как… ты? — Ричард кашлял и задыхался. Смотрел на лучшего друга с восторгом и ужасом одновременно.
— Ричард, это всё неважно. — Рейнольдс неуловимо быстрым движением обрисовал вокруг них защитный круг. Он был спокоен, очень спокоен, будто на тренировке, только в стальных глазах беспокойство. Из-за раны друга. Из-за осознания, что у него совсем мало времени. — Уходи. Ты можешь перемещаться.
Ричард мучительно медленно поднялся на ноги. Пошатнулся. Прислушался к себе.
Призраки были другими колдунами. Они не начинали говорить о героизме, не бились до последней капли крови, если в этом не было нужды. Они приносили пользу, будучи живыми, поэтому Ричард покинул поле боя молча, без высокопарных патетических фраз. Ведь сражаться он более не мог, а самоубийц в Призраки не брали.
Когда друг растворился, Рейнольдс не ринулся в гущу боя. Теперь, обладая полной силой, он не желал быть великаном, который топчет муравьев. Для победы ему нужно было больше. Гораздо больше.
Он размеренно отбивался от химер, среди которых отчего-то не было Хильды. Отталкивал валькирий. Практически не замечал Теней. Всё казалось простым. Ему не могли нанести даже царапины, хоть защиты на нём не было. Волшебники становились за его спину. Колдуны, не опасаясь быть убитыми, наблюдали. А он сражался за высокие цели совершенно обыденно. Раздражаясь, что тратит время только из-за огромнейшего количества сил Хаоса. Алира стояла рядом. Он ощущал своей спиной холод её спины. Они дрались в паре. Не оборачиваясь друг на друга, не обмениваясь мыслями. Они учились вместе, слушали на ночь одни и те же легенды, вместе убили первого оборотня… Теперь они стремились спасти свой мир.
— Их слишком много, — фыркала вампирша, от которой одуряюще пахло кровью.
И вдруг Рейнольдс увидел её. Такую красивую и смертоносную. Музу, которая словно выкупалась в крови своего гения. Даже глаза её горели алым, будто она была вампиром. Поигрывая гранатовыми чётками, она смотрела на него сквозь бой. Изучая. Будто понимая — вот этот противник ей интересен и с ним игра стоит свеч.
