Глава 1. Горная коза, немного «Кьянти» и отпущение грехов.

1988 год. Антакья, Турция.

– Может ли быть что-то чудеснее! – восхищенно сказала Глэдис, зачарованно разглядывая открывающееся внизу полотно, сотканное из тысяч золотых огоньков. Сюда не доносился шум вечернего города, не достигали ароматы блюд, которые хозяйки готовили для своих домочадцев. Только море золотых огоньков, заполнивших всю долину до темнеющего вдали хребта Нур, да извилистая полоса Оронта, разрезающего город на две неравные части, – то исчезающая во тьме, то переливающаяся неоновыми цветами – подрагивало внизу. Но ещё более чем рукотворные огоньки, Глэдис восхищало небо, раскинувшееся над долиной наподобие бархатного шатра, украшенного узорами из голубых бриллиантов.

Мужчина бросил на нее насмешливый взгляд и, сняв с головы щегольскую соломенную шляпу, промокнул платком вспотевшие волосы. Под лунными лучами его аккуратно подстриженная бородка отдавала сединой.

Они сидели на каменном уступе, отвесно обрывающемся вниз, к пересохшему руслу потока Пармения. Позади, за колючими зарослями барбариса, сгущающуюся тьму прорезали резкие лучи галогеновых фонарей и слышались обрывки разговоров, смех и тарахтение генератора.

Участники экспедиции отмечали окончание археологического сезона. Завтра все они разъедутся кто куда, и, возможно, больше не встретятся. Всем было немного грустно от того, что придется расстаться.

Столы расставили на площадке перед фасадом церкви святого Петра, – самой первой христианской церкви в мире. Сам апостол Пётр основал эту церковь и служил в ней. Имеются сомнения, действительно ли Пётр был в Риме, и его ли мощи выставлены в Ватиканском соборе. Но то, что Пётр был здесь, что он поднимался по этим склонам и произносил слова молитвы у этого алтаря, – в этом нет никакого сомнения. И не только Пётр. В этом месте апостол Павел впервые приобщился к христианскому учению. В 1963 году Папа Павел VI гарантировал полное отпущение грехов всем, кто здесь побывал. А участники экспедиции провели здесь целый месяц. Они прикасались к извлеченным из земли предметам, которые, возможно, помнят прикосновения самых первых христиан.

Тысячелетие спустя именно здесь, в городе на Оронте, было основано первое крестоносное государство. И первое, что сделали крестоносцы – восстановили церковь святого Петра, осквернённую сарацинами, и украсили её великолепным белым фасадом с тремя арками и окнами в виде восьмиконечных крестов. Перед этим фасадом, напоминающим «портал времён» из какого-нибудь блокбастера, устроили свою тайную вечерю археологи.

Застолье продолжалось второй час, и уже переходило в ту фазу, за которой обычно следуют танцы под магнитофон и легкий флирт. Без этого жизнь археолога, – да и вообще жизнь, – представлялась бы слишком пресной и однообразной.

Начальник экспедиции профессор Сандвик, – это он сравнил прощальный ужин с тайной вечерей, – произнёс речь, больше похожую на лекцию, а затем, осушив несколько бокалов «Кьянти», поднялся из-за стола, пожелав молодежи хорошо повеселиться. Вслед за ним из-за стола выскользнула Глэдис, американская студентка, внимания которой неуклюже и безрезультатно добивался гориллообразный австралиец Дик.

Теперь оба они, профессор и студентка, сидели у края обрыва, глядя на раскинувшуюся у подножия горы Ставрион сеть золотых огней древнего города. Гомон оживленных голосов, громкий смех и завораживающий голос Криса де Бурга из магнитофона, певшего что-то про лунный свет и водку, не мешали наслаждаться прекрасными видами и свежим ночным ветерком, приносившим ароматы сосновой смолы, сухих трав и цветущих акантолимонов.

– Тебе не холодно? – спросил профессор, и набросил на плечи Глэдис свою замшевую куртку.

– Спасибо, Ник.

– О чем ты думаешь?

– О том, что было здесь в те времена. Представляешь, ведь по этим тропинкам ходил сам святой Пётр. Возможно, он даже сидел на этом камне…

– Очень может быть.

– А ты знаешь, что вот эти звезды, которые мы сейчас видим, – живые свидетели тех времён?

– Разве?

– Да, да! Самые дальние звезды находятся на расстоянии две тысячи световых лет. А значит, это тот самый свет, который был излучён в пространство, когда по земле ходил Иисус и когда апостолы проповедовали его учение.

– Никогда об этом не задумывался, – сказал профессор, и, подняв стоящую позади пузатую бутылку в соломенной плетенке, предложил: – еще немного «Кьянти»?

– Нет, мне, пожалуй, уже хватит. Замечательный вечер! Спасибо, Ник!

– Я рад, что тебе понравилось, – сказал мужчина и приобнял девушку за плечи. – В работе археолога есть своя романтика. Стоит только захотеть, и у нас будет еще много таких прекрасных вечеров… и восхитительных дней. Я обещаю.

Он притянул её к себе, и она ощутила его жаркое дыхание на шее. Девушка сделала попытку отстраниться. Но он все теснее сжимал объятия.

– Ник! – сказал она, – профессор, что вы делаете?

– Не беспокойся, дорогая, нас никто не видит.

– Нет, нет, не надо, что вы… – девушке удалось вывернуться из объятий мужчины и оттолкнуть его. В его руках осталась только куртка.

Ноги Глэдис скользнули в пружинящую поросль акантолимона, она оступилась но, восстановив равновесие, скрылась среди стволов молодых сосен.

– Черт побери! – ругнулся мужчина по-норвежски. Выдернув зубами пробку, отхлебнул из пузатой бутылки. Затем, пошатываясь, поднялся, криво нахлобучил шляпу на голову и двинулся вслед за строптивой беглянкой, прислушиваясь к звуку осыпающихся камней.

Узкая тропинка, забирая понемногу вверх, вела вдоль поросшего кустарником склона горы, петляя между редкими деревцами. Галогеновый свет фонарей и нестройный гомон подвыпивших голосов остались за поворотом. Единственным светильником теперь осталась только полная Луна, в мертвенно-бледном свете которой дорожка казалась выложенной стерлинговым серебром.

Убедившись, что отошел от лагеря на достаточное расстояние, чтобы его не было слышно, – он не хотел, чтобы на его зов явились любопытные коллеги, – Сандвик стал вполголоса звать Глэдис, взывая к осторожности и обещая полную безопасность. Впереди послышался шум осыпающихся камней, и это заставило его ускорить шаг. Тяжело дыша, он взбежал на узкий каменный гребень, после которого дорожка резко пошла вниз по осыпи. Неустойчивые камни поехали под его ногой, и он упал, больно ударившись коленом. На удачу, удалось схватиться за какой-то корень или ветку. Он поднялся и продолжил путь, прихрамывая и чертыхаясь.

– Проклятая девчонка, – бормотал он, – строит из себя святую невинность. Вот напишу ей отрицательный отзыв по практике, будет знать, как бегать. Однако не дай Бог расшибётся, а отвечать кому?

Тропинка, между тем, совершенно сошла с ума и то поднималась вверх, то опускалась вниз наподобие синусоиды. Обмахиваясь шляпой, мужчина бежал по этой синусоиде, подбадривая себя дурацким стишком: «Up and down, up and down, this is the way to London town». После очередного подъема он остановился и прислушался. Ветер принес обрывки заунывного пения. Что бы это могло быть? Он сделал круг и вернулся к лагерю? Но песня вовсе не танцевальная. Приблизившись к краю обрыва, внезапно открывшегося слева, он увидел цепочку колеблющихся огоньков и разглядел процессию людей в белых одеждах, поднимающихся к расщелине в скалах.

Облокотившись о большой гладкий валун и положив рядом шляпу, слишком заметную в лунном сиянии, он наблюдал, как процессия медленно втягивается вглубь расщелины, распевая гимны. Впереди четыре человека несли на плечах носилки, над которыми колыхался красный балдахин, украшенный золотыми кистями и шнурами.

Приблизившись к задней части расщелины, люди в белом опустили носилки на широкий плоский камень и воткнули рядом факелы.

Профессор вздрогнул от неожиданности: прямо перед ним, освещенное колеблющимся светом факелов, из сумрачной тени выступило огромное лицо, покрытое чем-то вроде капюшона или платка. Это было вырезанное в скале гигантское поясное изображение то ли человека, то ли древнего божества.