От автора

В повести, основанной на реальных событиях, свидетелем которых оказался автор этой книги,рассказывается история непростых взаимоотношений двух друзей-поэтов Арсения1 и Романа. Действующие лица – люди послевоенного времени. Судя по всему, Арсений и Роман – почти ровесники и долгое время дружили.

Их интересы совпадали, что не мудрено: любимое дело объединяло и обогащало их, способствовало росту и совершенствованию в творческом и личном планах. «Одна, но пламенная страсть» к творчеству свела их судьбы.

Арсений – поэт, прозаик, публицист, известный в городе человек, часто выступающий на городских мероприятиях, в школах, музеях, в литературных объединениях с авторскими стихами и песнями. Это уважаемый, талантливый, красивый человек, несущий людям добро и справедливость, радость и красоту слова.

У него есть и талант, и признание, однако не дает ему покоя какая-то боль, давняя обида, неудовлетворенность прошлым….

Роман – близкий друг Арсения, вокруг которого и бушевали страсти. Что же такого могло произойти, что так сильно всколыхнуло душу Арсения? Что его задело, с чем он не был согласен, чему научился и что не принял в процессе дружбы?

Ответы на все вопросы узнаем, прочитав повесть, рассказанную от имени Андрея.

Глава 1

Посвящение в избранные

Я слышал и раньше о Романе, как об известном поэте, задолго до своего вхождения в местную богему. Перед тем, как мы познакомились, я уже попробовал свои силы в местных газетах – меня печатали. Но хотелось большего: обрести единомышленников.

Как-то узнал, что в городе создан бардовский коллектив «Голосящий Источник» при санатории «Алмаз Кавказа». Руководил бардами, собрав их под одной крышей, главврач этой здравницы Евгений Николаевич Никишин. И я решился сначала показать стихи ему.

Пришел на прием в кабинет, представившись, извинился за то, что отрываю от серьезных дел, и хотя сильно волновался, но польстил ему, сказав, что слышал о Евгении Николаевиче не только как об успешном руководителе санатория, но и как о творческом человеке.

Никишин спросил о цели визита. Я сказал, что хотел бы показать ему свои стихи, посоветоваться с ним, стоит ли мне продолжать это дело или выбросить…

Он ответил, что не является докой в этом вопросе, но можно показать бардам, есть среди них и поэты, может, кто заинтересуется стихами, напишет песню, а то и не одну.

«Не напишут, ничего страшного, сотворчество – дело тонкое. Пока походишь к нам, присмотришься, а там видно будет».

Я согласился, но выразил сожаление, что стихи написаны от руки, а мой почерк не каждый разберет.

Никишин ответил: «Это не проблема, я дам стихи машинистке, и она напечатает, сейчас у нее не так много работы».

Через недельку я забрал напечатанные стихи у секретаря и зашел к главврачу поблагодарить. Тот встретил меня как старого знакомого, снова заговорил о бардовском коллективе, пригласил принять участие в совместном концерте и в предстоящем фестивале, проходящем ежегодно под сводами данного лечебного заведения.

«А еще, – сказал он, – в ближайшее время состоится проведение юбилея директора клуба нашего санатория. В недавнем прошлом он был известен в городе как руководитель вокально-инструментального ансамбля, но в девяностых все изменилось, ансамблю не удалось выжить. Мне же понадобился профессионал, я принял его к себе на работу, он доволен, что подвернулось дело по душе.

А скоро мы будем отмечать его шестидесятилетие. Юбиляра зовут Виктор Борисович Махов. Можешь просто побывать у нас, почувствовать творческую атмосферу, я тебя представлю членам нашей команды. Если все пойдет успешно, вольешься в нашу среду».

Во время разговора в кабинет заглянул коренастый, не молодой, но вполне бодрый, приятной наружности человек. Никишин радостно воскликнул: «Ну вот, на ловца и зверь бежит! Заходи, Виктор Борисович, познакомлю тебя с начинающим поэтом».

Услышав о моем увлечении, Виктор Борисович пригласил меня к себе домой, обещав подарить почти новенькую печатную машинку. Ему она уже не нужна, на дворе – век компьютеров, и он теперь успешно осваивает новую технику.

Я был безмерно рад, все складывалось, как нельзя, лучшим образом. Это словно знак свыше, решил я, значит, так тому и быть!

Так неожиданно была решена эта проблема, а заодно передо мной открывались и новые возможности, о чем я и не мечтал…

* * *

Мне казалось, что только теперь по-настоящему я начинаю свой путь на поэтический Парнас.

В день юбилейного концерта, после недавней сложнейшей операции на сердце, худой и слабый, но окрылённый надеждой, что меня принимают как равного в этой среде, с тетрадкой стихов (взял с собой на всякий случай), я прибыл на юбилейный вечер.

Перед началом, люди собирались в фойе группами и парами, общались, как старые знакомые. Кто-то представлял друзей друзьям, кто-то обсуждал со знакомыми общие дела.

Я никого здесь не знал и стоял в стороне, чувствуя себя неуютно. Мне казалось, что я здесь лишний, и мои стихи никому не нужны. Переживал, думая о том, что же я прочту для именинника? Неожиданно заметил известного в городе поэта – Романа Рачко, который увлеченно беседовал с немолодым мужчиной, стоя невдалеке.

Первый мой порыв был – познакомиться. Ожидая своей очереди, невольно прислушался, о чем они говорили. Речь шла как раз о поэзии.

У меня перехватило дух, рядом со мной стоял тот человек, с которым давно хотелось познакомиться, но все как-то не было случая. К тому же в городе существовало предвзятое мнение о нем. Будто Роман не очень жалует начинающих, всех поучает, как писать стихи, переделывает их на свой лад…А еще завистливые люди судачили, что он «гребет деньги лопатой», выступая в санаториях с концертами, и что ему нет дела до простых любителей.

Однако передо мной стоял довольно симпатичный человек, с правильными чертами лица, мягкой улыбкой.

Как только собеседники закончили разговор, я, забыв о слухах и своих страхах, подступил к поэту со словами: «Роман Сергеевич, извините, я слышал о вас как об известном поэте, читал ваши стихи. Хотел бы познакомиться лично и показать свои… Могли бы вы дать им оценку?»

Роман посмотрел на меня, в его глазах не было ничего отталкивающего, а ответ и вовсе обнадежил: «Давайте…».

Я вытащил заветную тетрадь. Роман открыл первую страницу, но вдруг закрыл, словно передумав, сказал:

– Вы не против, если я ознакомлюсь с ними у себя дома? Через неделю у меня концерт в санатории «Березовая роща». Можете придти туда в фойе часам к двенадцати, заодно послушаете мое выступление? Платить за вход не надо, у меня с санаторием заключен договор, они оплачивают мои выступления, а дети проходят бесплатно. Просто скажете на входе, что я вас пригласил, они пропустят. А потом мы побеседуем, там нам никто не помешает.

Я не ожидал этого, всё было, как во сне, но уловил предложение Романа. И согласился:

– Да, я обязательно буду!

Роман убрал тетрадь в портфель, и мы разошлись.

А юбилейный вечер был в самом разгаре, я присел за один из столиков, слушал поющих, непринужденно ведущих себя на сцене. Неожиданная встреча так взволновала меня, что я слушал механически, мысленно возвращаясь к короткому разговору С Романом, думая о предстоящей встрече, о том, чем всё это обернется для меня…

На этом можно и закончить рассказ о юбилейном вечере, но судьбе было угодно отметить его еще одним запоминающимся, но не очень приятным событием.

Юбилей проходил на втором этаже клуба, это было нечто верхнего фойе, откуда можно войти в концертный зал с противоположной стороны сцены. Фойе было просторным, на стенах висели картины и огромное панно с участниками бардовского «Певчего источника». Панно было оформлено в виде коллажа. На нем расположились фотографии от известных бардов страны, бывавших здесь в качестве членов жюри фестиваля, а также снимки участников фестиваля из других городов России – лауреатов, организаторов, меценатов и многих других до местных «светил» нашего региона. Снимки были групповые и одиночные.