1
Жил-был на свете домовёнок, и звали его Нафаней. Кто звал? Да все звали -
те, кто был знаком лично, и те, кто знал о нем понаслышке. Возраст свой он никому не называл, потому что, наверное, и сам не помнил. Росточку в нем было всего ничего – с кисть да мизинчик. Волнистые длинные коричневые волосы не могли скрыть торчащие в разные стороны, слегка заострённые уши, из-за которых его иногда называли кастрюлькой, на что он очень сильно обижался. Большие карие глаза всегда весело поблескивали из-под кустистых бровей. Крупные конопушки широко разбежались по скуластому лицу. Борода росла не равномерно, кустиками, поэтому он ее всегда сбривал. Одевался Нафаня обычно просто – ситцевая синяя рубашка с узором по вороту, коричневая жилетка с кармашком для часов и прочные суконные штаны со множеством карманов. Обувь Нафаня не любил, поэтому и не носил.
Вначале Нафаня вообще не понимал, что он – домовой. Он проказничал и озорничал в меру сил, до тех пор, пока ему это не надоедало. Но однажды всё изменилось. И случилось это, когда в квартиру вселились люди.
Молодая пара, муж и жена, совсем недавно переехала из большого шумного города в провинцию и сняла эту давно пустующую квартиру. Они очень не понравились Нафане, потому что теперь приходилось все время прятаться. Домовым, как и всем сказочным существам, ни в коем случае нельзя показываться людям. Можно просто-напросто исчезнуть или ещё чего похуже. Нафане очень не хотелось исчезать и поэтому он, решил прогнать людей и кошку, которую они зачем-то притащили с собой.
Первым делом, пока все спали, он повыдергивал из стоящего в кладовке веника почти все прутики и сломал выключатель. Затем раскидал по всему коридору пакеты, в которые были запакованы вещи, и пошёл на кухню. Там, прокравшись мимо дремлющей на стуле кошки, поставил на самый край стола фарфоровую кружку с давно остывшим чаем. На этом приготовления закончились, и Нафаня, представляя что сейчас будет за потеха, спрятался в вентиляционной трубе, откуда открывался прекрасный вид на кухню с коридором. Дело оставалось за малым – немного ущипнуть за хвост кошку с помощью озорной магии, что Нафаня незамедлительно и сделал, щёлкнув крышкой карманных часов.
Что тут началось! Кошка спросонья подскочила на всех четырёх лапах и ударилась о стол, кружка, слетев с края, вдребезги разбилась о пол рядом с улепетывающей в коридор кошкой, которая от страха тут же запуталась в валяющихся, немилосердно шелестящих пакетах. От грохота и криков обезумевшей кошки с кровати вскочил муж и, не сумев включить свет, ринулся на кухню. Под его ногами дико взвизгнула уже ошалевшая кошка. От неожиданности, он большим прыжком влетел в кухню и с коротким криком поскользнулся на разлитом чае. Придавленная кошка уже выла на одной ноте. Наконец, из спальни высунулось обеспокоенное лицо жены:
– Что случилось, Лёнь?– с заботой в приятном звонком голосе спросила она, пытаясь нащупать выключатель.
– Да я и сам не понял,– приподнимаясь на локте и выпутывая из пакета кошку, ответил муж,– я услышал какой-то грохот, а тут вон что! Лиз, включи свет, а то я Фуньку никак из пакетов не вытащу.
Безрезультатно пощелкав выключателем, девушка вернулась в комнату и, немного поискав в столе, достала свечу с зажигалкой. В неровном свете свечи люди навели порядок. Лиза долго удивлялась по поводу выщипанного веника, которым пыталась смести осколки, а Лёня так некстати отошедшему проводу в выключателе.
Сначала Нафане было очень смешно, до тех пор, пока кошку чуть не задавили. Чувство стыда оказалось для него совсем новым, он никогда его не испытывал. И всё-таки, решил он, я их выгоню!
2
Утром люди ушли на работу. Кошка Фунька удобно устроилась на подоконнике на кухне, понаблюдала через окно за прыгающими по ту сторону стекла воробьями. Сытно позавтракав сметаной и как следует вылизавшись, кошка разнежилась на весеннем солнышке, ласково припекающем с улицы. У дальней стороны окна что-то зашевелилось, зашуршало, и вот на подоконник забрался Нафаня. Кошка медленно отвернулась от него – уже знала, чьи это были проделки ночью. Домовёнок постоял на краю, покряхтел немного, попинал босой ногой раму. Весь его вид говорил о том, что ему ужасно стыдно перед Фунькой. Но Нафаня не знал, как нужно извиняться. Он очень хотел, чтобы кошка на него посмотрела, а она нарочно отвернулась и делала вид, что не замечает смущённого кряхтения. Домовёнок чувствовал, что обязательно должен что-то сказать, но не знал, что именно. Тогда он собрался с мыслями и произнёс:
– Я… это… ну…
Фунька в тот же момент спрыгнула с подоконника и медленно ушла в комнату.
Наверное, очень сильно обиделась, подумал Нафаня, придётся извиняться позже, когда кошка будет не так зла.
Не успела Фунька уйти из кухни, как из всех щелей повысовывались серые пылевики и стали сначала тихо, а затем всё громче и громче хихикать над домовым. Нафаня сердито топнул ногой и как следует шикнул на них, и маленькие озорники тут же пугливо попрятались обратно. Их бестолковая беготня вызвала лёгкую усмешку на губах домовёнка. Какое-то время Нафаня рассматривал рассыпанную ими пыль. Эти маленькие круглые глазастые создания совали свой любопытный мохнатый нос повсюду, скрыться от их вечного хихиканья просто негде. Хорошо, что пылевики такие пугливые, теперь слышно только слабый шелест их многочисленных крошечных ножек. И тут Нафане пришла в голову новая мысль.
Всем давно известно, что пылевики больше всего на свете любят посмеиваться над чужими неприятностями. Но, кроме этого, они ужасно любят танцевать! Конечно, пока в доме люди, танцевать пылевики не решаются. Вот ведь глупые создания, ничего, кроме пыли, не знают, а исчезать тоже не хотят. Но сейчас-то людей нет, а значит…
Нафаня остановился посреди кухонного стола, на котором стояли перемытые стеклянные банки. Целая гора самых разных банок! Домовой слегка провёл по горлышку ближайшей толстенной банки – раздался мелодичный низкий звон. Из щелей высунулись первые любопытные пылевики. Тогда Нафаня гулко топнул – опять никого. Дотронулся до маленькой баночки – опять звенит, только теперь высоко, пискляво. Любопытные маленькие глазки с интересом всматривались в домовёнка, а ну – опять банку какую тронет? И правда – начал Нафаня перебирать руками по банкам, да так ловко, что стала складываться затейливая мелодия. Каждая баночка по своему зазвучала, а домовой уже и ножкой притопывает, ладошками прихлопывает, да так складно и весело, что уже из всех щелей повысовывались любопытные пылевики. В каждом уголочке их набилось уже столько, что стали вываливаться – кто на пол, кто на полку, кто прямо в раковину. А мелодия все не заканчивается! Заплясал домовёнок на столе, щёлкнул своими часиками. В серванте запрыгали чашки, кастрюли загудели в шкафу. Высыпали пылевики, стали плясать и прыгать. И так здорово у них это выходило, словно они эту мелодию слышали много раз, а танец заранее выучили и теперь показывают на что способны! Танцевали серые малыши кругом – на люстре висели, на столе скакали, по банкам прыгали, с полок свисали, качались на сковородках и не осталось места на кухне, где их нет. Похоже, что со всего дома набежали потанцевать пылевики.
И тут из коридора заглянула мохнатая рыже-белая голова Фуньки. Нафаня громко хлопнул в ладоши и всех пылевиков словно ветром сдуло! Только и слышно их весёлый смех из всех щелей. По всей кухне теперь лежал толстенный слой пыли, будто здесь уже целый год никто не убирал. Кошка скользнула равнодушным взглядом по кухне и стоявшему посреди стола домовому и ушла обратно в комнату на мягкое кресло. А Нафаня с довольной улыбкой шмыгнул в вентиляцию.
Пришлось хозяевам, вернувшись с работы, до полуночи наводить порядок, перемывать посуду и банки. Ох и намучились! А Нафаня с улыбкой улёгся спать. Завтра никаких людей в квартире не будет. Съедут как миленькие.
3
На следующий день Нафаня проснулся в отличном настроении. Наконец-то люди съедут из квартиры и жизнь будет как прежде – гуляй когда хочешь, делай что хочешь, не надо ни от кого прятаться. Домовёнок выбрался из тёплой постели и, сладко потягиваясь и зевая, побрёл в ванную умываться. Да-да, домовые тоже умываются. Ведь если не мыться, не чистить зубы и не расчёсываться – можно навсегда превратиться в пылевика! Так и будешь потом бегать, пыль по дому рассыпать. Так что Нафаня спрыгнул с вентиляционной трубы за газовую плиту и со всего маху плюхнулся в чем-то наполненную миску. Сон как рукой сняло. Домовой стоял по колено в молоке, а с рукавов стекали целые струи. Нафаня непонимающе осмотрел себя, затем миску, которая непонятно откуда тут взялась, ведь кошка за плиту всё равно залезть не может. Хихикающие пылевики уже повыглядывали изо всех щелей, абсолютно не стесняясь смеяться над Нафаней. И тут домовой так разозлился, сгоряча так топнул, что брызги снова полетели во все стороны, залив и плиту, и стену, и пол кругом. Даже не пытаясь выбраться из молока, он так закричал, что пылевиков словно не бывало!
