Как вы помните, Невешайнос и Вэн вернулись в дом Клема. Из рассказов старших ребята узнали, что за время их отсутствия король Седон дважды приезжал охотиться на оленей, лосей и кабанов. При первом приезде он сам вручил Клему мушкет с запасом пороха и пуль. После отъезда короля Клем и Гелон ходили охотиться с мушкетом и арбалетом на волков, но неудачно. Зима была почти бесснежной, и волчьих следов почти не было видно. Правда, им удалось подстрелить кабанчика, что было очень кстати.

Весной аисты принесли письмо от родителей Невешайноса. Отец писал, что монеты, посланные сыном, их очень обрадовали и не только потому, что они полностью расплатиться с долгами и купить себе соли и кое-что из одежды, но, и собственно потому, что они ощутили на себе любовь и заботу их подросшего сына. Родители были здоровы и желали всего самого лучшего Тулу, Клему, Анне и их детям.

«Увидимся ли мы когда-нибудь, сынок?» – писал отец. – «Жадей, к сожалению, жив-здоров, а его стражники, хотя и реже, чем в прошлом году, но наведываются проверить, не вернулся ли ты, а недавно жили у нас три дня, искали тебя во всех углах и в лесу.»

Невешайнос последние слова отца читал, сдерживая слезы. Действительно, увидит ли он отца с матерью? Ведь скоро уже два года как он ушёл из дома.

В конце мая появился неожиданный и приятный гость – Вэн. На этот раз он был не один, а с целой свитой – четверо солдат с мушкетами на крепких конях. Кроме того, хоть сам, как и в прошлый раз, приехал верхом, его маленький отряд замыкала карета, запряжённая четвёркой – две пары цугом – белых как снег лошадей, а на облучке и запятках кареты ещё по солдату с мушкетами. Из окон кареты выглянула одна из служанок Веты по имени Тала.

– Ого! – воскликнул Клем, увидев этот отряд.– Далеко ли собрались таким караваном, за каким сокровищем?

– Да уже приехали, – ответил Вэн,– а о сокровище поговорим позже.

При этих словах Лана, стоявшая на крыльце, покраснела как маков цвет, а служанка Веты бросила на неё лукавый взгляд.

Клем пригласил гостей к мгновенно собранному столу. Вэн и Тала приняли приглашение, солдаты уже устроились на поляне за домом по дороге к озеру, где разбили палатку.

– Как же вы таким отрядом через Тилюдию? Ведь одному и то пройти через эту страну тяжело, – спросил Клем, когда гости утолили первый аппетит.

– О, мне необычайно повезло, – ответил Вэн. – Три недели назад к нам прилетел охотничий сокол, у которого на лапке было кольцо с гербом Тилюда Десятого. Торнгод решил вернуть птицу хозяину и отправил с этим поручением меня. Тилюд был очень удивлён, и обрадован, когда узнал, с чем я приехал. Оказывается это был его любимый сокол и разозлённый потерей он пригрозил своему сокольничьему, что если через десять дней тот не найдёт сокола, то ему отрубят голову. И на радостях, что сокол нашёлся, Тилюд спросил меня, какую награду я хотел бы получить. А я уже знал, что сказать и попросил у него разрешение на беспрепятственный проезд через его страну в Приморское королевство и обратно. И, представьте себе, он дал мне не только разрешение, но и ещё вот что. С этими словами Вэн полез в карман и достал свёрнутый в трубку лист пергамента:

ОХРАННАЯ ГРАМОТА

Настоящим мы, Тилюд Десятый – великий волшебник и могущественный король, правитель Верхней и Нижней Тилюдии, любимый повелитель наших подданных, торжественно сообщаем всем и каждому, что в знак нашей благодарности за особые услуги, оказанные нам подданным нашего высоко друга короля Пафия Шестого Вэном – офицером, состоящим на службе у благородного сеньора Торнгода, разрешаем названному Вэну в любое время года, дня и ночи беспрепятственный проезд и проход через наше королевство в страну, называемую Приморским королевством. В сопровождении упомянутого Вэна может быть одновременно не более двенадцати человек, из них десять вооружённых, включая его самого. Все они находятся под нашим высоким покровительством и охраной.

Любой житель Тилюдии, который будет иметь наглость не считаться с этим нашим высочайшим повелением, подлежит наказанию, определяемому нами лично в зависимости от тяжести поступка и личности ослушника, но не менее, чем тридцати ударам палкой по мягкому месту, противоположному голове.

Свою руку и печать приложить изволил Тилюд Десятый.

– Да… – с нескрываемой завистью протянул Невешайнос. – Вот бы мне такую грамоту. Я бы тогда домой сходил, посмотрел бы, как мама с папой живут. Сколько человек, вы говорите, может быть в вашем сопровождении, двенадцать? А сейчас семь, значит…

Но Вэн продолжил, обращаясь к Клему и Анне:

– Уважаемые и высокочтимые госпожа Анна и господин Клем! Я имею честь просить у вас руки вашей дочери. Я понял за эти месяцы, прошедшие после нашей встречи, что она – единственная, кто может составить моё счастье, жизнь без неё для меня немыслима.

– Спасибо за честь, которую вы делаете нам своим предложением, – ответил Клем, – но ответ зависит не от нас, а от Ланы. Ей жить, ей и решать. Что скажешь, Анна?

– Да, я тоже так думаю. Пусть решает Лана. – согласилась Анна. Лана, сидевшая тут же за столом, и от слов Вэна покрывшаяся густым румянцем, от смущения не могла вымолвить ни слова, но взгляд говорил её лучше всяких слов. Наконец, она собралась с силами, встала и протянула Вэну обе руки.

– Я согласна, – почти прошептала она.

– А как относятся ваши родители к тому, что вы – офицер, дворянин собираетесь жениться на простой девушке? – спросил Клем.

– А у меня нет родителей. Мой отец погиб 17 лет тому назад на войне с тилюдовцами, когда мне было пять лет, а мама вскоре умерла с горя. Я воспитывался у отца Торнгода, он тоже умер, а сам Торнгод поддерживает мой выбор, хотя он и не знает Ланы, но я много ему рассказывал о ней, да и не надо мне никаких дворянок.

– Ну, что ж, раз вы всё обдумали, мы с Анной не возражаем, так ведь я говорю? – обратился Клем к жене.

– Так.

– Тогда, – сказал Вэн, – я предлагаю на следующей неделе провести помолвку, на неё пригласить бы сударыню Липу, которая спасла Лану, конечно, Геллона с женой, ну кого ещё вы посчитаете нужным, на другой день я уеду, а месяца через четыре приеду, и мы обвенчаемся.

– Я думаю, что надо пригласить дедушку с бабушкой (родителей Анны), – сказала Лана, – может быть, Тул сбегает?

– К ним мы пошлём солдат с каретой и письмом, – возразил Вэн, – а к сударыне Липе съездим мы с Тулом, и я сам приглашу.

Так и сделали. Анна и Клем написали письмо родителям Анны и тут же отправили с ним двоих солдат в карете. Они должны были через три-четыре дня либо приехать вместе со стариками, либо привезти от них ответ. Свои мушкеты солдаты оставили у Клема, да и форму сменили на гражданское платье, чтобы не нажить неприятностей в столице чужого королевства.

Вэн сначала хотел было поехать к сударыне Липе не только с Невешайносом, но и с Ланой, но потом от этой мысли пришлось отказаться, т.к. Лана должна была помочь матери подготовиться к приёму гостей. Как у всякой девушки её возраста, у Ланы было в основном готово приданое, но, конечно, было ещё к чему приложить руки за оставшееся до свадьбы время.

Поэтому на другое утро Вэн и Невешайнос уселись на лошадей и отправились в путь. Эм предложил отправить приглашение сударыне Липе с почтовым голубем, но все взрослые решили, что это неудобно. Такого человека, тем более спасшего жизнь невесте, конечно, надо было приглашать лично. Ехали по дороге через Каменный Угол, так как ехать на лошадях через лес было очень трудно. Лошади бежали лёгкой рысью и уже через час они были в Каменном Угле.

От него зимняя дорога к сударыне Липе вела через Волчью поляну, а летняя – значительно более короткая – к деревне Глубокая Лощина. Зимой её заносило снегом так, что лошади проваливались по брюхо. Впереди предстояло проехать ещё две деревни, но город, где зимой у Невешайноса была неприятная встреча в лавке кузнеца, остался в стороне, что очень его устраивало, а в деревнях его никто не знал.