Я приехал к тетушке Мэриголд, чтобы скрасить ее последние дни, - хотя это чепуха, потому что, во-первых, тетушкой она приходилась моей матери, а во-вторых, ненавидела молодежь, поэтому визит молодого племянника, даже самого почтительного, ее не радовал. Мне самому этот визит был в тягость. Помимо отношения тетушки, мне не нравится Аркхэм и дом, где проживает тетушка Мэриголд. Он очень старый, и тетушка не озаботилась даже тем, чтобы провести в него электричество. Мебель в нем тоже старая, вся рассохшаяся, полумрак, - так и хочется распахнуть все окна, чтобы впустить хоть немного солнца, но тетушка Мэриголд не желает об этом и слышать. Она, видите ли, боится сквозняков. Я гадал, почему она отбила нам телеграмму в Бостон, требуя моего приезда, наконец решил, что ей требуется сиделка (я изучаю медицину в Бостоне).
- Тетя Мэриголд, - сказал я после того, как мы поприветствовали друг друга - надо сказать, весьма формально, - вот подарки. Надеюсь, вам понравится.
- Книга, - буркнула тетушка. - Одна из этих непристойных книг, которые вы почитываете, да? Еще и за подписью женщины? В мое время дамы не позволяли себе...
- Ну что вы, тетя, - поспешно сказал я. - Это исторический роман, все благопристойно.
- А это еще что такое? Трикотаж?
Мама действительно передала ей отрез модного трикотажа.
- Ну да, - продолжала брюзжать тетя, - представляю себе мою дражайшую племянницу! В трикотаже, в траншейном пальто, в шляпе клошаров... ужас! Джоселин совершенно не уделяла внимания ее воспитанию...
Я отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
Кухарка, добродушная негритянка по имени Топси, назвала меня "масса Чарлз" и подала обед, каких я не едал отроду.
- Пицца - это бесовская выдумка черномазых макаронников, - категорично заявила тетушка в ответ на мои робкие вопросы, - сырный соус излишество, а гамбургеры еда голодранцев!
Я поспешил согласиться, про себя прикидывая, где тут поблизости пиццерия. Не то чтобы мне не нравились эти старомодные сложные блюда...
- Тетя Мэриголд, а какой вы порекомендуете кинотеатр?
- Что? Ты что, потакаешь этим безумным зрелищам? - возмутилась тетка.
На мое счастье, у Топси был сын Джим, парень лет двадцати, который тоже называл меня "масса Чарлз", - он-то и указал мне и пиццерию, и кинотеатр.
- Вы только по ночам не смотрите на соседний дом, масса Чарлз, - сказал он под конец.
- Что не так с этим домом, Джим? Вы там складируете спиртное?
- Скажете тоже, - обиделся Джим, - я не бутлегер какой. А только там жила бабка хозяйки, и с тех пор там нехорошие дела творятся.
- Бабка? Это, получается, моя прапрабабка? Ух ты! А расскажи поподробнее...
- Будет вам, масса Чарлз, - перебила нас Топси, вернувшаяся из лавки. - Такой родней я бы на вашем месте не гордилась. Хотя хозяйка гордится. Вы, Мэйсоны, издавна своевольничаете, но в тот дом лучше не суйтесь, вот что я скажу, масса Чарлз!
Она относилась ко мне как к барчуку, а не как к гостю, и я волей-неволей начинал видеть в ней строгую няньку. Но Джима я таки припер к стене, улучив момент, когда никого не было рядом.
- Да я и сам ничего толком не знаю, - сказал Джим, и выпуклые глаза его забегали. - Поговаривают, что старая леди, Кеция Мейсон, с самим чертом зналась. Вы на тот дом не пяльтесь, а то возле него до сих пор иногда появляется черт в виде морской свинки.
Мне стоило труда не расхохотаться. Черт в виде морской свинки! А почему не броненосца?
- Хорошо, Джим, не буду я смотреть, - пообещал я, а сам, как только меня оставили в покое, побежал к забору и уставился на злополучный дом. С островерхой крышей, одно время он сдавался, но сейчас стоял заброшенным. Сквозь грязные окна, половина из которых была выбита, виднелись ободранные обои...
"Ничего интересного", - подумал я, но, стоило мне отвернуться, как со стороны дома послышался невыносимо мерзкий писк. Я с досадой повернулся и увидел что-то вроде морской свинки. Она собиралась юркнуть в заросли сорняков во дворе, но внезапно остановилась и уставилась на меня. Взгляд у нее был очень неприятный - так смотрят хищники на добычу. Я в ответ погрозил ей кулаком.
Ночью мне приснилась эта гадкая морская свинка.
Она кружила вокруг меня, будто примериваясь, а потом появилась согбенная древняя старуха в черном. Выражение лица ее, надменное и холодное, поразило меня. А потом они ушли куда-то, - я успел рассмотреть дом, к которому они направлялись.
Наутро я сходил в пиццерию, рекомендованную Джимом, а на обратном пути остановился как вкопанный. Я видел этот дом во сне! Старый, но подновленный хозяевами; во дворе виднелись качели и детские игрушки.
Сейчас во дворе рыдала женщина, а несколько других утешали ее. Из бессвязных возгласов бедняги я понял, что у нее пропал маленький сынишка.
По возвращению я услышал, как Топси разговаривает с молочником.
- Беда, - сказала Топси, - и ведь даже богатые семьи это не обошло!
- А я слышал, - понизив голос, отвечал молочник, - что хоть в том доме и нашли скелет Бурого Дженкина, то был не он! А он жив, и жива старая Кеция...
- Ох, не надо!
Они увидели меня и резко замолчали.
Вопреки советам Джима я снова взглянул на дом прапрабабушки, чтоб ей провалиться к дружку-черту! - туда как раз входил полисмен. Я запомнил его необычно светлые усы и волосы.
Следующей ночью я снова видел сон.
Надменная старуха и ее питомец окружили стол, на котором лежало что-то длинное. С другой стороны стола стоял какой-то неизвестный человек в черном. Внезапно я отчетливо рассмотрел на шее старухи странгуляционную борозду, какие нам показывали в морге во время практических занятий. Черная, просочившаяся темной кровью, она почти перерубала ее глотку.
