Сзади сдавленно прыснул Вильгельм.

Генерал с улыбкой поклонился:

– Ваше высочество, конечно, я вас провожу, только запахнитесь в шубку поплотнее.

Он никогда не отказывал в подобных маленьких просьбах своей любимице. Лоттхен знала слабость бравого генерала и беспринципно ею пользовалась. Это так легко – показаться маленькой и беззащитной птичкой, которую все просто обязаны защищать.

Рюхель подсадил Шарлотту на свою огромную лошадь, ловко вспрыгнул в седло и направился в сторону первых повозок, уехавших уже достаточно далеко.

– Позвольте поинтересоваться, ваше высочество. Как случилось, что вы едете одни? Где ваша надзирательница… пардон, ваша воспитательница?

Девочка улыбнулась. Как метко подмечено – надзирательница!

– Мы с их высочествами отправили фрау Вильдермет в повозку к малышам. Принц Карл раскапризничался, его нянькам необходима помощь. А мы уже большие, нам надзиратели не нужны!

Дунувший в лицо ветер заставил поморщиться.

– Как ваши раны, мой милый герр Рюхель? Я надеюсь, вы чувствуете себя лучше теперь? – спросила Лотта. Генерал, чтобы защитить принцессу от пронизывающего ветра, накрыл ее с головой своим меховым плащом, теперь ей приходилось вдыхать запах крепкого табака и поневоле прижиматься к жестким аксельбантам на его груди.

– Вашими молитвами, милая принцесса, мое тело уже не так страдает, как раньше, – он вздохнул, – увы, этого нельзя сказать о моей душе… Это постыдное бегство…

Надо было срочно вернуть ему боевой дух, или хотя бы чуточку поднять настроение.

– А у вас есть марципан? – невинно поинтересовалась принцесса.

Толстый генерал затрясся от беззвучного смеха и полез в притороченный к седлу ранец.

– Нет, ваше высочество, марципана нет. Но я припас для вас леденец. Только не рассказывайте фрау Вильдермет.

Шарлотта ловко спрятала леденец и усмехнулась – такой бравый генерал, лучший военный всего королевства, а боится молоденькой рыженькой фрау! Не поймешь этих взрослых.

Длинный поезд из двенадцати повозок – самое необходимое для королевской Семьи, спасавшейся бегством от французов, – растянулся на добрые полмили. Отец, Фридрих Вильгельм Третий, отстал и добирался до самого северного города Пруссии, Мемеля, другой дорогой. Королеву Луизу с детьми, личным врачом и графиней фон Фос сопровождал генерал Рюхель, получивший тяжелое ранение в провальном сражении при Йене.

Высунувшись из-под его плаща, Шарлотта увидела, что они почти догнали длинную королевскую повозку. Генерал на скаку кинул пару фраз кучеру, и тот притормозил.

– Дитя мое Лоттхен, душа моя, отчего тебе не сиделось у себя? Ведь уже скоро приедем, совсем недолго осталось, – матушка встретила Лотту болезненным кашлем.

Королева Луиза болела уже довольно давно, еще со смерти малыша-Фердинанда. Тем не менее, она решилась на бегство из Кенгсберга в Мемель. «Лучше умереть, – говорила она, – чем попасться в лапы мерзкому французскому чудовищу».

Матушка говорила о французском императоре Наполеоне, который недавно поработил много стран и теперь добрался до несчастной Пруссии. Брат Фридрих объяснял Шарлотте, что Наполеон – это самое настоящее зло, воплощение Вельзевула на земле. И она понимала, что это не обычные страшилки, коими славится братец, а истина – недаром матушка так ненавидила этого «корсиканского выскочку».

Набив карманы вожделенными марципанами, Шарлотта прижалась к матери. Было заметно, что длинный путь измотал королеву, но она стоически «держала лицо» перед генералом, доктором и графиней фон Фос. Это истинно королевское умение – не показывать, что тебе плохо и больно, чтобы твои верные подданные, глядя на любимого владыку, не теряли надежды.

В королевской карете было намного теплее, клонило в сон. Шарлотта залезла к матери под шубу и, засыпая, прошептала:

– Матушка, а злобный карлик Тарампель существует?

– Нет, дитя мое, Тарампеля нет, – Луиза тяжело вздохнула и поежилась. – Но есть другой злобный карлик. И имя ему – Бонапарт.

Март 1807 г., Мемель.

В очередной раз Шарлотте удалось договориться с фрау Вильдермет. Это шустрый Вильгельм просто убегал от своих воспитателей, а Лотта всегда могла подобрать ключик к сердцу строгой фрау. Невероятно, но девочку отпустили туда, где воспитанной принцессе появляться строго не рекомендуется – на кухню.

Сумрачный чад от множества раскаленных печей, летающие в воздухе перья общипанных куропаток, шум и перекрикивания кухарок – здесь было так интересно! Но самое чудесное – это шесть крошечных цыплят, которые только вчера вылупились из яиц.

Лотта выловила неуклюжее создание из огромной корзины – нежный маленький комочек ярко-желтого цвета. Зажав в кулаке, погладила по головке. Птенец бессмысленно моргал и пищал, не понимая, чего от него хотят.

– Глу-упенький, – протянула девочка, поглаживая пушистые перышки, – отчего же ты боишься? Никто тебя не съест, я не позволю… Интересно, ты петушок или курочка?

Цыпленок не ответил на этот, безусловно, очень важный вопрос. Пытаясь вырваться на свободу, он щекотно царапал ладошки и надрывно пищал.

Сзади на Шарлотту налетел вихрь, подтолкнул ее под локоть. Девочка вздрогнула и выронила птичку в корзину.

– Вильгельм, ты напугал меня, моя курочка чуть не ушиблась!

Подбежавший сзади брат ловко схватил цыпленка, покрутил его, рассматривая, и без интереса сунул обратно. А после авторитетно заявил:

– Это не курица, а петух, разве не понятно? Видишь, на голове у него гребешок. У куриц такого не бывает, – Вил наклонился к уху девочки и с жаром зашептал: – Ты не поверишь, Лоттхен! У меня есть… – он сделал многозначительную паузу, – ключ от Малого кабинета!

От удивления Шарлотта открыла рот. Попасть в Малый кабинет было ее мечтой уже целых два месяца.

– Да не может такого быть!

– Точно! Я его выменял на запонку! Побежали скорей!

Дети поспешили из кухни, перешептываясь на ходу:

– А как же Фридрих? Он ведь тоже хотел туда попасть?

Вильгельм гордо выпятил грудь и с презрением фыркнул:

– Их высочество кронпринц изволили провалить экзамен по арифметике. Пересдают. А я все правильно написал. Ну, или не совсем все, но переписывать работу мне не пришлось. Бежим скорее, а то лакеи догадаются.

Официальной королевской резиденции в Мемеле не было. Поэтому венценосной Семье приходилось ютиться в скромном трехэтажном особняке, ничего особенного из себя не представлявшем. Маман со вздохом вспоминала свой любимый дворец в Потсдаме, но в нынешней ситуации приходилось довольствоваться малым.

Да, дом был холодным, маленьким и неуютным. Но у него имелись два несомненных достоинства, которые взрослые, по своим глупым убеждениям, отчего-то не ценили.

Первой достопримечательностью дома было то, что, кроме большой конюшни, рядом с усадьбой располагался скотный двор. Невероятно, но Шарлотте удалось увидеть настоящую козу, а к лету, как обещали слуги, у белой овечки родятся маленькие ягнята! Что может быть лучше? Ведь в Берлине такого отродясь не случалось и случиться не могло.

Вторым достоинством, даже в некотором смысле, сокровищем дома, был Малый кабинет. В нем детям прусского короля удалось побывать только однажды, почти сразу после приезда в Мемель. На длинном скучнейшем официальном приеме, строжайший этикет которого не позволял даже глаз лишний раз поднять, не то, чтобы подробно рассмотреть все сокровища, которыми кабинет оказался буквально набит. И вот теперь появилась возможность обстоятельно рассмотреть, даже дотронуться до всего без навязчивого контроля роты нянюшек и надзирательниц.

Штат прислуги в доме был небольшим, поэтому ливрейные стояли не у каждой двери, как полагалось в Берлине, а только у постоянно используемых помещений. У Малого кабинета соляного столба в пудреном парике не обнаружилось.

Озираясь с таинственным видом, Вильгельм открыл высокую дубовую дверь. Дети быстро прошмыгнули внутрь, закрыли замок на ключ.