И Ной, уловив этот ход мыслей своих слушателей, решает подвести черту в своём рассказе.

– Ну а наша реальность – это наше невежество. – Заявляет Ной. А вот это его утверждение отдаёт достаточной новизной, взбодрив внимание слушателей. – И лучше…Да не лучше, – поправляет себя Ной, – а человеческий мир, вместо того чтобы себя понимать и изучать до истинности знаний, переключился на объяснение себя интерпретацией понятий, что такое хорошо, а что такое плохо. И теперь иллюзионизм – это новый инструмент очевидности человека. И здесь нет ничего уж такого странного и сверхъестественного. К тому же аморальные законы, как и законы морали, имеют право на своё сосуществование, как хотя бы другой полюс притяжения. Да и списывать со счетов нельзя то, что они основоположены в нас. И вот от них мы и будем отталкиваться в познании нашего мира. – На этом месте поставил точку Ной в своём рассказе, резко схватив со стола кружку, наполненную до краёв крепкого состава жидкостью, а как показалось и притом уверенно, сидящему по соседству с Ноем гражданину упитанной наружности, то этот Ной в своём злоупотреблении их доверием не знает никаких моральных границ и пределов, и он не только вырвал из контекста их понимания его много всякого, а плюс ко всему этому вырвал у него из рук его кружку, к которой он было потянулся.

Но уже поздно и Ной к полнейшему восхищению всех людей вокруг, с долей зависти, конечно, залпом опрокидывает в себя содержимое кружки, затем звучно её ставит на стол, окидывает взглядом взволнованные лица своих слушателей, и со словами: «Я пошёл», оставляет всех за столом сидящих людей без себя. Дальше за столом настаёт задумчивая пауза, где сидящие за столом люди пытаются что-то про себя сообразить.

– Это кто был? – обращается с вопросом к своему соседу гражданин испитой наружности, но при этом не утерявший в себе особый шарм, на который так и клюют бессодержательные дамочки.

– А ты разве его не знаешь? – с долей сомнения спрашивает сосед гражданина с шармом в лице.

– Нет. – Удивляется в ответ гражданин с шармом в себе. – Я думал, что ты его знаешь.

– Теперь мне понятно, – с тяжким вздохом говорит упитанный гражданин, с трагизмом во взгляде поглядывая на свою опустошённую даже не Ноем, а самозванцем кружку, – кто он такой на самом деле есть. – И такая информативность упитанного гражданина насчёт Ноя, переводит всё внимание людей за столом в его сторону, и в их лицах красноречиво читается один на всех вопрос: Кто?

– Вот кто! – заявил с надрывом упитанный гражданин, выставив вперёд руку, с кулаком на острие, где он ещё при этом её перехватил другой рукой в сгибе локтевого сустава. И понятно, что такой его ответ трудно читаем из-за своей многозначимости. Но он и не думает удовлетворять никого за этим столом своим ответом. И упитанный гражданин, не став объяснять, что этот его ручной посыл означает, выходит из-за стола и направляется к барной стойке, чтобы заказать себе новую кружку крепкого напитка, которую он на этот раз не выпустит из рук, пока она не будет именно им выпита.

Глава, дополняющая пролог.

В продолжение прошлой главы рассказывается о неугомонности и планах Ноя.

– Как бы странно это не прозвучит, – поглядывая на проходящую мимо себя жизнь в виде тех же гуляющих в такую солнечную погоду по улице людей, глубокомысленно рассудил Ной, помешивая ложечкой чай в чашке, стоящей на столе перед собой, усевшимся на стуле в одном из уличных кафе, – но нам в нашем деле помогут современные разработки учёных, так сказать, прогресс. Где я отвожу своё знаковое значение теории большого взрыва, от которого своё начало берёт наше время. – Ной покосился взглядом на своего соседа по столу и добавил. – И я более чем согласен с этим утверждением, но в своих частностях.

И тут слово берёт сосед Ноя по столу. – Хотелось бы послушать. – Говорит он. Ной в свою очередь откладывает в сторону чайную ложку, берёт чашку с чаем, делает из неё глоток, затем отставляет её и пускается в объяснения. – Человек живёт себе, живёт, не замечая нисколько время, – а в это время в нём ежедневно всё копится его нагруженность своей жизнью, со своими неосуществлёнными мечтами и надеждами, плюс не получившие своего должного выхода чувства и эмоции, скомпоновались во взрывную смесь, – и так пока не наступает свой момент истины, когда это всё в нём накопленное достигает пределов своей бесконечной плотности.

– А тут в него ещё, выступив тем самым спусковым крючком, врезается плечом зазевавшийся прохожий, – на этом месте собеседник Ноя, видимо, человек слишком эмоциональный и увлекающийся, посмотрел по сторонам, в поисках этого зазевавшегося прохожего (но его нет нигде), – или он вляпывается в скверную для себя историю, – Ной между тем продолжает свой рассказ, – и в нём всё внутри начинает зашкаливать, – я называю эту точку, точкой сингулярности, – и он взрывается. И это для человека и есть большой взрыв, в своей, конечно, аналогии и локальности. Но по своей разрушительности, ничем не уступающий тому самому большому взрыву, на который в своих диссертациях так уповают учёные. – Ной перехватывает ртом воздух, в котором он почувствовал недостаток после таких эмоциональных высказываний, и, не давая себе возможности остыть, продолжил дальше свой рассказ.

– И с этого момента время для него получает новое начало. – С долей патетики сказал Ной. – И он, чувствуя себя в иной временной среде, – он выплеснул из себя весь этот отягощающий ход его жизни временной налёт тягот и забот, и ему стало легче дышать и передвигаться, – начинает жить по другим, от души правилам. Где он вначале совершает всяческие глупости, – это понятно, он ещё не настроен для жизни в новой временной реальности, – но постепенно у него всё выправляется и … – На этом месте Ной сбивается с мысли, вдруг задумавшись.

– Да…– проговаривает Ной, выйдя из своего задумчивого состояния. – При его выходе после большого взрыва в новую для него реальность, его могут ждать свои проблемы. Ты может, слышал историю о …– Ной резко перешёл от одной истории к другой, обратившись к своему больше слушающему, чем говорящему собеседнику. – Как там его? – задался вопросом к самому себе Ной, видимо запамятовав имя того, о ком собирался сейчас упомянуть. И видимо сильно забыл, что махнул на него рукой и сказал, что это не столь важно.

– Так вот, – продолжил свой рассказ Ной, – один тип, находясь в сильном подпитие, не сумел преодолеть себя и добраться до своей квартиры, и как есть и был, увалился спать на лужайку у своего многоквартирного дома. Благо место и время позволяли ему без особых для себя осложнений здесь вздремнуть, – было лето, а проживал он где-то на юге, где почти всегда лето и тепло. И вот когда он спал, так уж вышло, происходит землетрясение и люди кто, в чём дома был и спал, повыскакивали на улицу. И теперь представь его умонастроение, когда он, очнувшись от земных толчков, всё-таки проснулся и увидел бродящих к округе людей в ночных сорочках и рубашках. – Ной повышает накал своего рассказа и озвучивает то, что его герой подумал, увидев такое вокруг себя:

– Я что, оказался в дурке?! – ахнул герой рассказа Ноя, вцепившись руками в землю, и даже с этого своего спросонья решивший бросить навсегда пристрастно пить горькую. – Допился до чёртиков, вот и поместили. – Пришёл к выводу герой рассказа, всё больше теряясь в себе при виде лунатически при таком освещении и виде выглядящих людей вокруг.

– Чтобы обезопасить наших испытуемых, – Ной вновь резко перескакивает на другую тему, – мы должны дать им защиту в виде надежды. И когда они погрузятся для себя в новую реальность, этот тотем должен помочь им совладать с новой действительностью и просто выжить. – Резюмировал себя и свой рассказ Ной, глядя на своего внимательного собеседника.

А тот на этот раз не столь внимателен к нему, и он отвлечён неким за спиной Ноя событием, куда он заинтересованно посматривает. И Ною ничего другого не остаётся делать, как обернуться и посмотреть в ту сторону, в которую так интригующе смотрит его собеседник.