========== Глава 1 ==========

Он говорит мне молчать. Не смею открыть свой поганый рот, ведь я грязь и ничто.

Слово хозяина — закон.

Хозяин прав всегда.

Этот чертов ублюдок прав всегда.

Если ему хочется трахаться, он просто берет то, что хочет. Меня. Моё тело. Ненавижу. Сука.

— Чего ты смотришь? — прищуренные Глаза и злая усмешка, — глаза, сука, опусти! Не смей на меня смотреть, шлюха!

И я опускаю, не смотрю, ведь он может наказать и будет больно. Регенерация работает с трудом, потому что он использует специальную настойку, которой смазывает все орудия пыток в этой хижине. Раны затягиваются неделями, и остаются одни сплошные шрамы. Не имею возможности посмотреть себе на спину, сомневаюсь, что там есть хоть один живой участок кожи.

Я сижу в темном помещение, где-то под землей, вроде, это называют погребом или подвалом. Он не учил меня говорить. Мужчина приходит ко мне, и всегда рассказывает незначительное мелочи, как прошёл его день. Как он ходил в город, и сколько ублюдков живёт рядом с ним. Что меня постоянно приходится кормить, а ему не нравится тратить на меня еду. Я запоминаю слова. Моего маленького словарного запаса хватит лишь на небольшое предложение.

В этом подвале сыро и холодно. В углу помещения есть матрац и тряпка, вместо теплого одеяла. Эту тряпку он никогда не забирал, она имеет грязный серый цвет, в прочем, как и я. Один раз меня подкосила простуда, и мужчина принес мне пушистое и теплое одеяло. Так не хотелось его отдавать. Грустно и обидно. Каждый раз смотря на потолок подвала мне хотелось задать вопрос, ему или кому-то… Кому-то, кто услышал моё жалкое кряхтение. Разобрал из шипения и неясных рыков отдельные слова о помощи. Но здесь никого нет. Только я и Он.

В подвале нет окон, только маленькая лампочка, что работает с перебоями оставляя меня на несколько часов в кромешной темноте. В углу была прикреплена балка, внизу которой свисала цепь. Конец этой металлической невольности тёр ногу, в этом месте давно образовалась тёмная некрасивая корочка погрубейшей кожи. Меры предосторожности. Ведь даже такой как Он должен понимать, что я готов драться. Перегрызть ему горло. Скрутить шею голыми, костлявыми руками. Только дайте немного попить…

— Эй, я тебе принес еду, ползи сюда. — Он развернулся и ушел.

Как его зовут? Не знаю, он никогда не говорил мне своего имени. Только приказывал называть его хозяин. Я кусал губы, сжимал челюсти до хруста зубов, но ни разу не обратился к нему, как к Хозяину. Не заслужил, сука. Сколько моё тело здесь? Не знаю. Ничего не знаю. Не знаю кто я. И не знаю, как я оказался здесь. Моё сознание не сказало мне «пока», по причине, что мой волк оберегал меня, а точнее мою психику. Я подполз к еде и начал есть руками. Ложки мне не предложили. Ха. Съел все, даже облизал, ни кусочка не оставил. Я посмотрел на свои руки и сжал в кулаки. Такие тонкие. Моё тело похоже на ту кость, что он когда-то приносил мне пожевать. Я же не собака.

Слышал однажды, как эта самая собака тявкала по ту сторону железной двери. Потом заткнулась. Единичный случай и больше таких казусов в доме ублюдка не случалось. Возможно он её прогнал, или закопал за домом. Дверь железная, но даже этот писк противной шавки был слышен здесь, потому жаль мне её не было. Я прошелся по комнате, опираясь на стену. В моем теле не было ни жира, ни мышечной массы. С одной стороны тело было легкое, а с другой передвигаться трудно. Знал бы я немного больше, понимал почему так.

Услышав, как поворачивается ключ, невольно отползаю назад. Рефлекс. Открывает одну дверь, противный скрежет метала. Звон цепей с ещё одной двери, и меня ослепил яркий свет. Намного ярче, чем в этом сыром месте.

— Шлюшонок, подойди сюда. Давай, давай, — сухой мужчина присаживается на корточки, подзывая меня рукой.

Фу, как от него воняет. Он же приходил не так давно, но уже был пьян. Значит надо вести себя в несколько раз осторожней. Я подошел, а точнее приполз. Нельзя его злить.

— Молодец. Покажи, как ты меня любишь, — ухмылка. Толкает меня носом прямо в свои сапоги. — Лизать.

Я смотрел на его обувь и не мог заставить себя подчиниться. Снова склонить голову. Понимаю, что своим непокорным поведение сделаю хуже лишь себе, и только себе. Но я всё ещё состою из плоти и крови, дышу, мыслю, чувствую. Имею ту самую гордость, о которой помню. Пусть она и такая слабая.

— Что? — Он скривился в лице. — Почему не подчиняешься?!

Его лицо скорчилось в гримасе злости. Хватка в волосах усилилась. Подошва сапога оказывается на моём лице, вместе с ударом, что выбивает из меня весь воздух.

— Что?! Не любишь, да?! Лижи, блять!

Он швырнул меня об стенку, подошел и начал бить ногами о грудь. Пытался попасть в лицо, но я прикрывал руками. Жалкое зрелище. Чёрт, как же это больно.

— Сука! Сука! Сука! Ведешь себя так же, как он! Так же! Шлюха! Шлюха! Да сдохни уже!

Он? Ещё один Он? С меня хватит. Сознание начинает уплывать, руки слабеют. Прямое попадание в нос. Я отключаюсь.

***

— Папа, а почему отца так долго нет? Я так соскучился. — Надуваю свои щечки, хмурясь, зная, что выгляжу мило.

Папа смеется и гладит меня по голове, он что-то говорит, но я вижу только губы, которые не издают ни звука. Пытаюсь рассмотреть лицо папы, но не могу уловить ничего. Ни-че-го. Вспышка: я бегу вперед по мягкой траве, играясь с лучами солнца и слышу крик. А в следующий миг я вижу, как на меня бежит Он. Хозяин? Так страшно, безумно страшно. Я пытаюсь убежать, но как представляю, что он там. Прямо за мной. Голос пропадает, вспоминая приказ и удары. Разум отключается в попытки защитится, а тело бежит. Помня, что сзади бежит тот, кто принесёт только боль. Бегу. Всего миг. Моя нога путается в корнях дерева, мое лицо проезжает пару метров по земле. Он берет одной рукой меня за шею и поднимает над землей. Победная кровавая улыбка уродует его лицо. Понимание приходит сразу: папы нет. Резкий удар, и снова теряю сознание.

— НЕТ! — Думаю, что кричу, но вырывается лишь скрежет.

Подпрыгиваю на матрасе, резко выныривая из своего же сна. Вся спина холодная от пота, обнимаю себя за худые плечи и незаметно вздрагиваю от тихих слез. Тело бьёт озноб. Почему это воспоминание приходит лишь сейчас? Теперь я понимаю, что мы были просто удобной мишенью. Только папа и маленький ребенок. Одни в домике на окраине леса, где до других домов далёко. Просто так случилось. Так случилось, что я не знаю, сколько я здесь, сколько мне лет, как меня зовут.

И снова он приходит, в этот раз тихо. Даже дверь скрипит не так громко, как обычно. Его показное безразличие пугает больше, чем слепая ярость. Садиться возле меня всматриваясь в моё заплаканное лицо. Губы кривятся. Резкий рывок. Он бьет меня по лицу тыльной стороной ладони. Хватает за шею и начинает душить. Я пытаюсь отодвинуть его, цепляюсь своими костлявыми пальцами за его огромную руку и стараюсь как-то ослабить хватку. Перед глазами плывёт. Могу делать короткие и маленькие глотки воздуха, от чего рот открывается. Этого мало, что бы я перестал задыхаться, но достаточно, чтобы умирать долго.

Он отпускает, берет мои руки и сцепляет их над моей головой, к цепям, которые прибиты к стене. Мне все равно. Кашляю, пытаясь насытится воздухом, вдохнуть больше чем требуется. Чертовски неприятно, когда его забирают насильно. Руки уже в кольцах. Перевожу усталый взгляд на довольное лицо надо мной. И он снова дает пощечину.

— Не смотри на меня. Не заслужил.

Некрасивый. Старый. Пьяный. Меня хватают за бёдра, переворачивая на живот. Руки крутятся в наручниках, натирая старые шрамы. Бьёт ладонью по пояснице, раздвигая мои ягодицы в стороны. И

Член трётся о промежность, сильное давление, и я снова шиплю от боли и омерзения. Черт. Он не дает мне одежды, поэтому я всегда хожу голый, пожалуй, для его собственного удобства. Он вбивается в меня, даря неприятное трение. На мой затылок снова надавливают, придавливая шею к полу. Прикрываю влажные глаза. Чувствую, как нечто стекает по внутренней стороне бёдра, понимаю, что кровь. Сильнее стискиваю свою любимую тряпку в руках. Только бы не орать. Ещё пара очень сильных и болезненных толчков и он еле вздрагивает, кончая в меня. Выходит из меня так же резко, как вошел. Снова переворачивает меня, смотрит в лицо. Удовлетворённым тем, что увидел, дает последнюю пощечину и выходит, громко стукнув железной дверью. Слёзы высохли. Могу позволить себе страдать над неудачным прошлым, но не потому что Он довёл меня до слёз! Попить бы…