Жила в одном немецком городе девочка шести лет по имени Эрика, и был у неё Мячик. Не мяч, а Мячик – так звали котёнка. Он был пушистый и серый, и умел говорить «мяу-мяу». Может от того-то и Мячик?

Мячик и девочка жили очень дружно. Девочка давала котёнку колбасу и рыбу, а котёнок лизал девочке руки и сладко урчал. И конечно же, любил котёнок мячики. И не только – ещё и бабушкины клубки, папины карандаши и ручки, мамины бигуди. Всё, что каталось, прыгало и скакало – ведь он был котёнок.

В один прекрасный день не смог Мячик играть. Что случилось? Мешали когти. Они сильно выросли и не давали ходить и прыгать. Мячика рано забрали от мамы и он не знал, как точить когти, но всё же попробовал. Бабушка, увидев, что котёнок портит ковёр, поддала ему скрученной в трубку газетой. Мячик расстроился и ушёл на улицу.

На улице был большой муравейник, там жили муравьи. Они увидели Мячика, обрадовались ему, залезли ему в мех и стали кататься с него, как с горки. Но Мячику было всё равно грустно.

– В чём дело? – спросили муравьи . Мячик рассказал им, что дело в когтях.

– О! Отдай их нам! – сказили муравьи .

– Зачем? – удивился Мячик.

– Мы сделаем из них сабли!

– Да пожалуйста, берите! – согласился Мячик.

Муравьи красиво отпилили Мячику когти так, что он снова смог прыгать и играть, а себе сделали красивые, серебрянные, кривые, подобные турецким, сабли. Они ходили по двору, как чёрные маленькие солдатики, и приветствовали Мячика и других, живущих в доме, весело размахивая блестящими саблями.

А Мячик, успокоившись, смог вернуться в дом, лечь на тёплую батарею, свернуться клубочком, полизать свои лапки и мирно заснуть.

И видел он добрый сон, как муравьи в чёрных мундирчиках шли ровным строем с поднятыми вверх кривыми саблями и их маленькие ножки в блестящих сапожках отбивали дробно по мостовой: тук-тук, топ-топ, тук-тук.

Котёнок был совсем маленький. Такой маленький, что не запрыгивал ни на шкафы, ни на столы, ни даже на стулья. Он бегал по полу, по паркету, разбегался, катался, скользил, кувыркался. Ну, вообщем, имя-то не зря ему дали – Мячик.

Бабушка- аккуратная хозяйка, но всё же не всегда и не везде достанет швабра и метла. Там, где не достала метла, достал котёнок. Он сам серый, появлялся вдруг из под комода ещё более серый, если так можно сказать, серый от пыли и даже клочья пыли свисали с его усов.

Всё, что было “под» – это был отдельный мир. В этом мире можно было найти всё что угодно – карандаши, заколки, конфеты, катушки, очень вкусные обломки печенья. Котёнок находил все эти предметы, очень радовался, обследовал их и с восторгом играл. Катушки катал, печенье съедал, карандаши толкал. В общем, скучно не было, а было здорово.

Однажды в таких полумрачных поисках его влажный носик натолкнулся на норку.

– Интересно, что там? – любопытство толкнуло носик дальше и дальше. Вот уже “норка” плотно сидит на ушках, но в самой норке, оказалось ничего нет, ни мышки, ни колбаски.

Мячик попятился назад – дал “задний ход”, но результатов никаких, “это” прочно продолжало сидеть на его ушах. Котик так и эдак, задом и передом, верх и вбок – голова продолжала оставаться покрытой и тёплой. Да, тёплой – теперь котёнок почуствовал, что то, что сидело на голове, не только мешало и досаждало, но ещё и грело! И грело приятно! Все дети знают, что холодный воздух внизу, а тёплый – вверху. Мячик, поскольку был всё время внизу, обдувался холодным воздухом. А Мячик маленький – ушки и хвостик мёрзли.

– Ой, ты лапочка! – Услышал он бабушкин голос. – Что это у тебя на ушках? – Бабушкины руки подхватили и подняли котёнка до уровня лампы. Два увеличенных толстыми линзами глаза изучали котёнка, смотрели на него в упор.

– Какая милая шапочка! Душечка ты моя! Кто это тебя так приодел? Какое умиленье, посмотри, Эрика – обратилась она к внучке.

– Прелесть, прелесть, – захлопала в ладоши девочка, запрыгала и, подхватив котёнка, закружилась с ним по комнате.

– Котёнок в шапочке! Ко-тё-нок в ша-поч-ке! Ко-тё-нок тёп-лые уш-ки, – пропела она.

Бабушка ещё раз направила свои линзы на Мячика:

– Что же это, всё-таки? – замерла в раздумье она и, вдруг, улыбнувшись развела руки в стороны:

– Как же, – хлопнула себя ладонью по лбу – это носок. Тот носок, который я вязала столько лет назад своему внуку, твоему племяннику Браму. Я-то тогда столько искала его, всё думала, куда это он мог пропасть. Нашёлся, – расплылась бабушка в улыбке. Видишь, девочка моя, – положила она свою тёплую, морщинистую ладонь на голову Эрике, – ничего и никогда, никакой труд не пропадает даром. Мячику – шапочка. Ушки греет.

Мячик смотрел то на бабушку, то на девочку. Урчал. Он

понимал, что бабушка говорит нечто мудрое, важное, не

совсем понимал, что. Но главное – голову облегала шапочка-носок, в которой было так тепло.

У Мячика была пушистая густая шерсть. И так, как он был ещё маленьким котёнком, то, как и все маленькие, любил бегать, возиться и кататься по полу. Дом, где он жил, был большим, и хозяйка не всегда успевала убирать в нём – время от времени собиралась пыль. В этой-то пыли и обвалакивался мячик, как Колобок в муке. У бабушки не было времени чтобы вычёсывать котёнка – эта забота лежала на Эрике. Она брала щётку, клала котёнка к себе на колени на спинку и чесала его. Иногда это мячику нравилось, иногда нет – тогда он ворочался и пытался убежать.

Девочка вычёсывала котёнка на улице и, делая это вопреки бабушкиному запрету, пускала шерсть котёнка летать по воздуху – благо что это происходило во дворе. Ветер поднимал клочки пуха вверх, кружил его как хлопья снега. Некоторые из них садились на ветви деревьев и траву, другие же продолжал носить неуёмный ветер, и девочке нравилась эта игра. Она запрокидывала голову и смотрела на круговорот, на кружение пуха и капризы ветра.

В конце концов, либо ветер уставал и пушинки-снежинки разбредались во все стороны, либо ветер крепчал и уходил далеко на прогулку, забирая большую часть пуха с собой.

Тогда и девочка, вздохнув об окончившммся представлении, шла домой. А дома ждала её любимая бабушка, тёплый чай с шанешкой и наигравшийся котёнок. Вычесанный и довольный, он запрыгивал девочке на колени и умиротворённо урчал. Горел жёлтый свет лампы, бабушка читала сказку, было тепло, радостно и очень уютно.

Мячик лежал сытый на уютных диванах, за ухом приятно чесала любящая хозяйка Эрика, а он рассуждал, что хорошо, что собаку не назвали Шариком – а то, глядишь, могли и перепутать. Ведь странные эти существа люди. Например, Фрида – её имя означает «мирная», а от неё одни скандалы и беспорядки. Или вот чёрных собак часто называют Зорро, хотя Зорро по-испански лиса, а ведь лисы, в основном, рыжие .

Мячик, хоть был и маленьким котёнком, но очень начитанным. Всё потому, что он больше молчал и всё наблюдал да размышлял. Не зря в Голландии, куда они недавно переехали из Германии, была поговорка «выглядывать с дерева , как кот», что значит быть осторожным, внимательным, неторопливым и рассудительным. Таким Мячик и старался быть.

Ещё Мячик очень любил лежать у окна и смотреть на происходящие события. Тем более в этой Низменной земле, как переводилось название королевства Нидерланды, очень часто шли дожди и самое разумное, конечно, было находиться там, где оставалось сухо и тепло.

И так, в дождливые дни, котёнок лежал на батарее и смотрел на ползущие капли по стеклу. Перед ним иногда потешно семенили люди, сгорбившись под зонтиком – и все куда-то спешили. А Мячик не спешил. Он часто впадал в сладкую дрёму, а когда просыпался, то картинка менялась: то летела стайка щебечущих серых птичек, то в прояснившемся небе проявлялось белое облако, похожее на замок из сметаны. Мысли о сметане возвращали Мячика к действительности, и он спрыгивал с подоконника, шёл к своей миске и с аппетитом подкреплялся. А когда приходила со школы Эрика или бабушка возвращалась с рынка, котика непременно брали на руки, чесали животик и спинку. Девочка или бабушка читали в это время какую-нибудь книжку, а котёнок под шелест страниц с интересом изучал буквы и слова, и ему даже начинало казаться, что он тоже уже умеет читать. Так котёнок учился жизни и познавал мир.