Иллюстратор Мария Фомальгаут

© Мария Фомальгаут, 2019

© Мария Фомальгаут, иллюстрации, 2019

ISBN 978-5-0050-9930-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– А вам страшно было?

– Ну, знаете, когда переходил – нет, не было… я же еще не знал, что меня ждет…

– А когда переместились… что чувствовали?

– Знаете, эйфорию. Восторг. Вот вроде и понимал, что надо что-то делать, искать работу какую-то, жилье… а вместо этого как дурак ходил по городу, наслаждался, смотрел, насмотреться не мог…

– …под машину не попали?

– Ну что вы, я понимал, что времена изменились, что надо быть осторожными… стыдно сказать, я к шоссе вообще подойти боялся, мимо проносятся машины, а у меня внутри сжимается все…

– И когда вы поняли, что этот город… не ваш?

– Знаете, до последнего не хотел верить, до последнего говорил себе, что я счастлив, что это просто я не привык к бешеному темпу города… что я слишком медленный, потому что оттуда, – показывает куда-то назад, – и надо привыкнуть… вы же понимаете, я оттуда сбежал, потому что город был слишком… медленным… еле плелся вперед, все плавно, размеренно… в семь часов открывают ставни, в половине восьмого садятся завтракать, в восемь открываются лавочки, мастерские… в полдень звонит колокол на ратуше, люди обедают… в пять часов садятся за вечерний чай…

– И вам все это так надоело, что вы решили…

– …да нет, тогда я еще ничего не решил… А вот когда я приделал к своему дому мотор…

– Мотор сами собирали?

– Да, мотор сам собирал… ну и вот, я понимаю, что город остается где-то там, сзади, а я на своем доме скачу вперед…

– …и вы решили…

– …да, немного изменить мотор… чтобы проехать вперед, – последнее слово произносит с нажимом, – кто же знал, что там будет такое… Все время приходилось бежать во весь дух, чтобы успеть за городом… пару раз я даже падал, город чуть не затоптал меня копытами…

– …да, понимаю, я тоже побаиваюсь этого города… современный, стремительный… перемелет, сожрет, не подавится… И вы задумались о том, чтобы вернуться обратно?

– Нет, об этом даже мысли не было… чай в пять вечера, в шесть закрываются лавочки, в восемь садятся ужинать, в девять зажигаются фонари, в десять вечера идут спать…

– А почему вы не пробовали перебраться в другой город?

– Вы понимаете, я люблю Таймбург… но тот Таймбург был для меня слишком медленным, а этот слишком стремительным… Я люблю какой-то средний Таймбург между этими двумя… понимаете… – смеется, – ну никак я не ожидал, что через триста лет Таймбург станет столицей…

– И вы решили…

– …ну, сразу я ничего не решил, сначала я вообще не понимал, что делать… а потом додумался, если чуть-чуть перенести город, он не станет столицей… например, сделать не в развилке двух рек, а чуть севернее… или подальше от больших дорог…

– И у вас получилось?

– Ну, не с первого раза… пару раз вообще я приходил вперед и не видел города… город умирал… Вы не представляете, сколько пришлось высчитывать, прежде чем получился город, как я хотел…

– Ну… в чем вам обвиняют, я думаю, вы понимаете?

– Думаю, что да. Вы мне только одно объясните, будьте добры…

– Что же?

– Как вы меня поймали?

– Ну, это просто… вы сами посудите, у вас город какой получился?

– А… какой?

– Не слишком медленный, не слишком быстрый.

– А у нас какой город?

– У… у вас?

– Вот именно. У нас. Скорый, стремительный, который в два счета догнал ваш городиш… э-э-э… вашу версию города.

– То есть… я правильно понимаю, что есть ваша версия города, версия изначальная?

– Ну… разумеется.

– А если ваша версия осталась в целости и сохранности, то в чем вы меня обвиняете?

– Ну… э….

– …тогда я ни в чем не виноват.

– Но… вы уничтожили вариант города, который…

– …а если я уничтожил город, то вы не могли меня догнать, значит, я на свободе.

– Но мы догнали вас!

– А если догнали, то я ни в чем не виноват! Так что шах и мат, господа, шах и мат… всего хорошего… – прыгает верхом на город, дергает за поводья, – поше-о-о-ол!

…больше всего маленький особнячок на Квин-стрит мечтал перебраться куда-нибудь в маленький городок или паче того, в уютную деревушку, жить на лоне природы, по утрам выходить в сад и срезать розы, а потом пить чай на веранде и смотреть на бескрайние зеленые холмы. Стоять на оживленном перекрестке в окружении бесконечного потока машин нашему герою нравилось меньше всего. Особнячок (кстати, его звали Памкин-Холл) не раз и не два просил хозяина перебраться поближе к природе – но хозяин (кстати, его звали Шеридан) снова и снова объяснял, что с его скромными доходами о переезде за город не может быть и речи – даже ради своего дома Шеридан не собирается ездить каждое утро из пригородов на работу на электричке, и вставать для этого в пять утра.

Стоит ли говорить, что Памкин-холл был счастлив, когда однажды хозяин объявил, что берет отпуск на месяц…

– …ты поедешь отдыхать на месяц? – спросил Памкин-холл, – но это же так далеко! А на чем ты полетишь – ведь космический корабль стоит так дорого!

– Ну что ты, я не собираюсь никуда лететь, мы поедем в деревню…

– Так на месяц… или в деревню?

– В деревню. На месяц.

…итак, Памкин-холл был счастлив, что поедет в деревню – правда, так и не понял, как можно поехать на месяц на поезде, и немало удивился, когда вечером над трубой увидел месяц – месяц, на который они должны были ехать. Впрочем, Памкин-холл быстро забыл об этом, ведь в деревне за городом было так замечательно. Можно было выходить поутру в сад и срезать свежие розы, можно было пить чай на веранде, можно было болтать о том, о сем с другими домиками – маленькими, уютными, в два-три этажа, а не с исполинскими городскими громадинами, которые даже не кивнут в ответ на вежливое «Добрый день».

Время шло, месяц неумолимо подходил к концу, и чем больше приближался день, когда нужно было возвращаться в город, тем больше Памкин-холл думал о том, как можно остаться в деревне насовсем.

– Если бы ты мог не работать, – говорил он хозяину.

– Если бы, – вдыхал Шеридан.

– Если бы ты, например, нашел клад…

– Если бы, – кивал Шеридан и добавлял, – слушай, а у тебя на чердаке или в подвале нигде не завалялся сундук с сокровищами?

Памкин-холл терпеливо оглядывал свои комнаты, но никакого намека на сокровища не находил.

– А если бы ты получил наследство… – продолжал Памкин-холл.

– Если бы, – Шеридан шел на кухню, заваривал кофе, – но тетушка Вайолет, похоже, собирается жить вечно… да и кто сказал, что она непременно что-то мне оставит?

Памкин-холл задумался.

– Говоришь, у тебя есть тетушка?

– Да, Вайолет… правда, живет далековато…

– …и ты ни разу не навестил её все это время? Хороший же ты племянничек, ничего не скажешь…

Шеридану стало неловко, что он ни разу не навестил тетушку, и он сказал:

– Ну… если тебя не смущает долгий путь целую ночь… то к утру мы будем на месте, в Трик-холле.

– Все в порядке, – ответил Памкин-холл, – я включу фонари.

И он действительно включил фонари – два возле входа, два у калитки и один под самой крышей – и отправился в путь…

– …так вы признаете, что тем вечером говорили о наследстве?

– Ну да, был разговор, – Шеридан кивает, – ну и что теперь, если я про наследство говорил, я, что ли, убил тетушку?

Следователь хмурится.

– А почему вы считаете… что её именно убили?

– Ну а что же вы тут, в таком случае, делаете?

– Ну, это обычная процедура, когда кто-то умирает… В конце концов… ради такого наследства…