========== *** ==========
Я наркоман-герой. Мне нужно заниматься сексом с женщинами, которые спасли чью-то жизнь.
— Митч Хедберг
Она вспомнила первый раз, когда они трахались.
И это было единственное подходящее слово для того, что они делали: трахались.
Трахались, как подростки посреди апокалипсиса. Трахались, как звери в жару. Трахались так, будто ненавидели друг друга и хотели нанести как можно больше повреждений своими зубами и ногтями.
В какой-то степени она винила Гарри. Его идея заключалась в том, чтобы Драко работал в Министерстве в течение шести месяцев, снабжая ее необходимыми финансами и ингредиентами для зелий, которые ей были нужны для работы над лекарством от вспышки таинственного вируса, который систематически убивал домашних эльфов.
Поначалу она, конечно, отказалась, и Драко тоже, но частью наказания Драко за его участие в войне были регулируемые Министерством ограничения на состояние и активы Малфоев в течение десяти лет, и у него не было выбора. Гарри буквально пришлось умолять ее согласиться принять участие, и несколько тревожных комментариев о благополучии домашних эльфов в значительной степени решили ее судьбу.
Так что в течение шести месяцев она мирилась с его присутствием в ее офисе, с его язвительными замечаниями, с его холодными глазами, с его навязчивой потребностью начинать ссору каждый чертов день и сводить ее с ума до такой степени, что ей пришлось выходить из комнаты несколько раз, чтобы не проклясть его. Она всегда считала себя терпеливым человеком, проводя большую половину подросткового возраста, играя суррогатную мать Рону, Гарри, Невиллу и Луне, но Драко сломал ее самообладание всего через несколько часов и каждый день после этого был ад.
Было ли это грубым заявлением о ее внешности, поведении или общем существовании, или просто одним из его растянутых молчаний, в котором он просто смотрел на нее, пока она не захотела кричать, он всегда находил способ залезть ей под кожу. Один из его любимцев приходил к ней в офис еще до ее приезда, превращая всю работу в беспорядочный беспорядок и часто сидел в ее кресле, подперев ногами ее стол, как будто он владел этим местом.
Что бы он ни делал, она всегда возвращалась домой днем, разглагольствуя про себя о том, какой он злобный и невыносимый ублюдок и как она его ненавидит. Она всегда ложилась спать, опасаясь утра, потому что это означало еще один день в его приводящем в бешенство присутствии.
Но она выкладывалась настолько хорошо, насколько могла, и после первого дня отказалась от своего первоначального плана стать большим человеком и игнорировать его. Нет, она встречала его удар за ударом, готовая своими остроумными ответами и ледяными взглядами. Она призналась, что, наблюдая, как он вскинул руки, взвыл от отчаяния и выскочил из комнаты, она испытывала болезненное чувство удовлетворения. Было умиротворенно осознавать, что она может разозлить его так же, как он ее.
Даже сейчас она не могла понять, как их мелкие ежедневные ссоры привели к тому, что они трахались.
Она вспомнила тот самый день, всего за две недели до того, как контракт Драко подошел к концу, и она бы наконец избавилась от него, она была не в особенно хорошем настроении. Была середина мая, один из тех влажных и теплых дней, когда влажность ползет по коже, она провела большую часть дня, обмахиваясь своими документами, чувствуя себя взволнованной и разгоряченной. Добавьте к этому, что Драко действовал ей на нервы с девяти утра, и к вечеру она была готова взорваться.
— Черт побери, Малфой, — прошипела она. — Я не хочу сегодня работать сверхурочно!
— И ты думаешь, мне нравится сидеть в этом гребанном офисе и слушать тебя, сука?
Она вспомнила, как прядки ее волос прилипли к затылку от пота, зудели в течение нескольких часов, и что пот на бедрах продолжал поднимать ее юбку. Драко сидел в своем кресле, небрежно откинувшись назад, закатив рукава до локтей, а волосы слегка растрепались от сырости. Она вспомнила, что хотела расстегнуть верхнюю пуговицу своей блузки, но его непреклонный взгляд оттолкнул ее.
— Если бы ты просто подписал эти бумаги…
— Я ничего не подписываю, — упрямо сказал он. — Ты полностью исчерпала мой запас аконита, так что можешь разозлить! Ты хоть представляешь, как трудно его достать?
— Конечно, я знаю, какая это редкость, в прошлом году я проводила чертово исследование для Министерства!
— Тогда читай по моим губам, когда я говорю «НЕТ»! В любом случае это не принесет тебе никакой пользы! Сейчас ты не ближе к поиску противоядия для чертовых домашних эльфов, чем когда мы начали эту бессмысленную операцию…
— Я нахожусь близко к поиску антидота.
— Бред сивой кобылы! — крикнул он, вскакивая со стула. — Все, что ты делала, это зря тратила мое время и мои деньги!
— Да пошел ты, Малфой! — она плюнула в него, снова обмахиваясь бумагами. — Ты, черт возьми, прекрасно знаешь, что я работала над этим, пока ты сидел и ничего не делал!
— Ничего? Каждый раз, когда я тебе что-то предлагаю, ты меня игнорируешь!
— Потому что ты понятия не имеешь, о чем говоришь! Ты думаешь, что знаешь все!
— Я думаю, что знаю все? Черт, ты серьезно? Ты знаешь, кто ты?
— Я тот человек, который провел обширное исследование анатомии домашних эльфов! — Она дернула за воротник. — Я тот, кто провел бесчисленные испытания потенциальных ингредиентов зелья! — Она смахнула челку с глаз. — Я тот человек, который работал над этим с первого дня! И я тот человек, который знает детали этой операции задом наперед! И я человек — могила Мерлина, почему здесь так жарко?
Сдавшись, она практически оторвала верхнюю пуговицу и убрала волосы с лица дрожащими пальцами, а Драко изучал ее прикрытыми глазами. Чувствуя себя еще более неловко в его присутствии, все раздражение, которое она чувствовала последние пять с половиной месяцев, казалось, взорвалось внутри нее, и она подошла к нему ближе, швыряя документы ему в грудь.
— Подпиши бумаги.
Он не вздрогнул. — Нет.
— Я отказываюсь спорить с тобой всю ночь! Я хочу пойти домой и принять ванну! Желательно во льду!
— Не рассказывай мне о своих жалких ночах в одиночестве дома, Грейнджер, мне плевать.
— Подпиши бумаги, Малфой!
— НЕТ.
— Я не прошу тебя, я приказываю тебе!
— Ударь меня, Грейнджер.
И вот так ей снова исполнилось четырнадцать: злая, взволнованная и хмурящаяся на Драко Люциуса Малфоя сузившимися глазами и стиснутыми зубами, практически сплюнув от ярости.
Следующие тридцать секунд или около того были немного размыты в ее обычно хорошо организованном уме, но она знала, что сжала руку в кулак, подняла ее назад, а затем взмахнула ею изо всех сил, она завладела его ртом. Да, определенно его ртом. Она вспомнила, как смотрела на его губы или, скорее, на его ухмылку. Она вспомнила, что ее кулак на самом деле никогда не сталкивался с его лицом (к сожалению), и она вспомнила, как его пальцы сковали ее запястье, почти болезненно, и это был момент, когда все было немного искажено.
По сей день Драко клялся своей сомнительной душой, что именно она, как он выразился, «набросилась на него», но Гермиона была непреклонна, что такой смелый поступок был для нее слишком нехарактерным, и она был совершенно уверен, что именно он врезался в нее, как торнадо, разорвав ей рот.
Этот инцидент, их первый поцелуй, всегда напоминал ей автокатастрофу; люди часто описывали, как они вспоминали каждый момент до и каждый момент после, но сам удар был потерянным или туманным, например, когда вы обнаруживаете новый синяк. Я не помню, откуда это взялось.
И Гермиона могла искренне вспомнить каждую деталь, которая последовала за ударом.
Каждая деталь.
Поцелуй был скорее зубами и дыханием, чем губами; кусала, царапала и щипала, и Драко вцепился ей в нижнюю губу, посасывая, пока не стало больно. Услышав собственный приглушенный стон и досаду на себя за то, что она позволила ему ускользнуть, она так же сильно укусила его, пока не почувствовала вкус крови, а затем провела языком по его, чтобы доказать свою точку зрения, знать, что он тоже его попробует.
