– Что ещё за сюрпризы? – пробормотала я под нос и медленно повернула голову, пытаясь понять, где нахожусь.

Тьма. Ничего не разобрать. Я валяюсь на чём-то твёрдом и холодном. Лежать совершенно неудобно. Ещё и запах, от которого мутит. Возможно, этот ком в горле стоит вовсе не от головной боли?

Однозначно только одно: рядом никого нет. Ни голосов, ни скрежета когтей цуми, ни даже чьего-то дыхания. Такое впечатление, что я оказалась в месте, где всё умерло и больше никогда не восстанет из пепла.

Ещё и нос щекочет так, что сил нет.

– А… А… Апчхи! – звонко чихнула я и пошатнулась.

Звук будто куда-то испарился. Осталась только тишина. Тишина, которая здесь навсегда.

– Кажется, меня занесло к цуми на кулички, – пробормотала я, ещё раз прислушиваясь.

Что делать? Зажечь кандзи? А вдруг тут все же кто-то за мной наблюдает? Тогда сразу будет видно, где я нахожусь. С другой… я себя уже выдала, поэтому меня, скорее всего, обнаружили. Если же тут никого нет, то нечего сидеть во тьме.

Кандзи «Свет» заискрился фиолетовой рёку и вспорхнул вверх, зависнув над моей головой. Кумихимо тут же обвил запястье, переливаясь, словно драгоценный камень, и готовый в любую секунду кинуться на врага.

Только вот врагов не было.

И вообще никого, с кем бы ещё можно было драться.

Я стояла в центре круглого зала. Каменный потолок, каменные стены, каменный пол. В стенах – овальные углубления в человеческий рост, ниши. Там тьма кажется жидкой и съедающей свет моего кандзи.

Я присмотрелась. Тьма… шевелилась. Вдоль позвоночника пролетели морозные иголочки. Подходить туда – ни за что. Я неосознанно вцепилась в кумихимо, мысленно проклиная спешку, из-за которой забыла свой кайкэн. Интуиция подсказывала, что в сложившейся ситуации он бы мне славно помог. Но, увы и ах, Аска Шенгай в своём репертуаре. Правда, откуда мне было знать, что выход на улицу обернется всем этим.

Я медленно двинулась вдоль стены, держась на приличном расстоянии от углублений. Что-то в них было странное, гадкое, жуткое.

Резкий вдох. Так, Аска, спокойно, взять себя в руки.

Под ногами пол был испещрён иероглифами. Я прищурилась, пытаясь прочесть, что там написано. Ощущение, что тут ходило множество ног, и надписи старательно стёрли.

Смерть.

Покой.

Заклятье.

Клетка.

Круг.

Я нахмурилась, присела, проводя пальцами по нескольким стёртым чертам, пытаясь восстановить прежний вид кандзи. Всего лишь рефлекс: когда учишь новый иероглиф, не только смотришь, но пишешь. Пишешь-пишешь-пишешь… пока рука автоматически не запоминает нужное положение.

Смерть. Смерть. Смерть.

Я закусила губу. Да что ж такое?

Куда меня занесло? На тюремную камеру не особо похоже. Я снова пошла вдоль стены. А когда поняла, что проделываю свой путь повторно, похолодела.

Здесь. Не. Было. Двери.

И окон.

Вообще какого-либо выхода.

Просто каменный мешок без единого намёка на проход, через который я сюда попала. Меня бросило в холодный пот. Ни света, ни воды, ни еды. Когда не хватит сил поддерживать кандзи, я останусь в темноте. И не смогу выбраться отсюда.

Я мотнула головой, отгоняя страшные мысли. Так, отставить панику. Сначала ищем всё, что можно найти. Если не найду – сажусь и думаю, что делать дальше. Тут поможет только холодный разум и четкое восприятие.

Поэтому, взяв себя в руки, быстро повторила свой путь. Ничего, все стены настолько гладкие, словно их специально шлифовали. Значит…

Я бросила взгляд на ближайшее углубление. По телу пробежала дрожь. Соваться не хочется. Может, там притаилось нечто вроде мадо-норои? Если так, то я лишусь головы быстрее, чем что-то придумаю.

Я закусила губу.

Хватит!

Решительно подошла ближе, вычертила защитный кандзи и… замерла.

Тьма и правда была живой. Она переливалась и вздыхала. Будто заботливой нянькой укутывала огромное чудовище, которое сейчас спало. Тьму то тут, то там пронизывали красные огоньки, которые поднимались из бездны и растекались по поверхности каплями неправильной формы.

Оно завораживало.

Было жутко и чарующе одновременно. Хотелось подойти, погрузить лицо в эту красно-черную тьму, вдохнуть всей грудью и захлебнуться.

Стоять!

Я резко отступила. Это что ещё за сумасшествие?

И запах… затхлый и гадкий запах стёртых в порошок костей и сгнившей плоти идёт именно отсюда.

От сверкнувшей догадки стало дурно. Это… могила? Или, хуже того, склеп без дверей?

Ответить мне никто не мог.

– Ну, Плетунья, – хрипло прошептала я. – Помогай, о богиня. Направь туда, куда нужно, чтобы не пропали твои старания даром.

Кумихимо зазмеился перед глазами, потянулся ко мне.

Маленькая безрассудная кобра.

Это не слова Плетуньи. Но разве важно, чьи они, если они открывают в сознании потайную дверцу?

Кайкэн – это хорошо. Но и без него я смогу справиться. Должна.

– Помоги мне, Дайске-с-костылём, – прошептала я так быстро, что стой кто рядом – не разобрал бы ни слова.

И кумихимо метнулся прямо во тьму. Она вспыхнула оранжево-красным пламенем и в мгновение ока развеялась.

А потом я заорала.

На меня смотрели пустые глазницы голого почерневшего черепа. Лоб и скулы исчертили борозды, рот искривлён в кривой ухмылке, часть зубов выбита.

То, что осталось от тела, скрывали практически истлевшие лохмотья. Только тронь – обратятся прахом.

– Он мёртв, – одними губами произнесла я. – Надо успокоиться. Опасаться надо живых, а не мёртвых.

– Не факт, – сдвинулись челюсти скелета, и в пустых глазницах полыхнула краснота.

Я шарахнулась назад, но костлявая рука слишком быстро оказалась перед моим лицом и сжала шею. Я дёрнулась, ударила кумихимо по кости. Раздался треск и тут же – хохот, от которого ноги приросли к полу.

Перед глазами всё завертелось. Я охнула, зажмурилась, удерживая поднявшуюся к горлу тошноту. Хохот по-прежнему звучал, но теперь к нему добавился ещё и шорох. Нет, скорее, шелест. Шелест листвы, которой играет ветер. Шёпот волн, накатывающих на берег. И голос. Кто-то читает заклинание – монотонно, странно, непонятно. Надо не так…

«Откуда я знаю, как?» – обожгла меня странная мысль.

Я замерла, пытаясь понять, где нахожусь. Все чувства будто растворились в прохладном ночном воздухе, пронизанном сладостью цветущих деревьев и жертвенной крови. Вроде бы спину и холодила каменная стена, а вроде бы и нет.

Я подняла руку и едва сдержала вскрик изумления, ибо остались только очертания, а плоть стала серебристым туманом. Я обернулась на стену и не увидела тени. О Плетунья… Я – призрак?

Заклинание оборвалось.

Я перевела взор прямо перед собой и увидела каменный колодец, такой же, как был в видении, где дед взывал к Плетунье. Возле колодца сгорбленная фигура. Тёмная ткань скрыла её с ног до головы, на голове – капюшон.

Я скрипнула зубами. Повернись! Мне надо видеть!

Кто бы меня сюда ни отправил, ясно одно – я должна это видеть.

Из колодца вырвался красный дым, задрожал, обретая форму и плотность. Сначала марево стало кругом, потом вытянулось в овал, потом из него в разные стороны поползло что-то длинное и суставчатое…

О… Это же паук! Такой же, как у нас в комнате. Только тут он намного больше, да и от одного вида по коже бегут мурашки.

Паук шевельнул лапами, в воздух выстрелила серебряная паутина.

Человек в плаще поднял руку, рубиновая рёку сорвалась с пальцев. Паук не шевельнулся, наоборот, словно только и ждал, когда всё это произойдёт. Рёку заметалась, рухнула на паутину, вмиг обернулась кровавой росой, задрожала на серебряных нитях.

Красный. Красный. Красный.

Цвет силы клана Юичи.

Клан Юичи – вестник света.

Клан Икэда – это небо.

Слова детского стишка резко всплыли в голове. И тут же захотелось криво усмехнуться. Возможно, когда-то Юичи и несли свет, но клану Шенгай они принесли горе.