***
Он решил кастет приберечь на крайний случай, если у пацана окажется нож или заточка, поэтому сделал вид, что не замечает, как к нему быстрым шагом подкрадываются сзади. Подпустил совсем близко, уже почувствовал, как шевельнулся воздух от взмаха рук, и тут же резким движением крутанулся, саданул локтем по корпусу. Парень, застигнутый врасплох, охнул, отпрянул, сгибаясь, и схватился за грудину, но уже через пару секунд пришел в себя и вместо того, чтобы рвануть в противоположную сторону, опять ринулся в атаку.
«Упоролся что ли совсем…» - мелькнула мысль, когда пацан примерно его же роста и сходной комплекции, чуть не сбил с ног с силой, которую он отнюдь в подростке не заподозрил. Парня пришлось перехватить за шею, выбить из равновесия и опрокинуть на землю. Он повалился на асфальт, но с необузданной яростью принялся беспорядочно бить и царапаться, извиваться, как огромная мощная рыбина, которую хрен удержишь, пока она размахивает хвостищем, и никакие боевые искусства тебе в борьбе против такой «животной» не помогут. Черт, не хотелось парня калечить, но что-то он уж больно борзый… Удар кастетом по ребрам выбил из парня не дух, как рассчитывалось, а свирепый и абсолютно нечеловеческий рык, перешедший в лютый рев. Валяться по земле тоже не было ни малейшего желания, да только чувак не оставил иного выбора. Получит за это по морде. Он обвалился на неистово, как пойманная пантера или молодой кабанчик, бузившего парня, несколько опасаясь уже за собственную физиономию, и вмазал ему еще и еще раз по корпусу. Клацанье зубов и новый низкий взрык его поразили и разозлили одновременно.
- Ты совсем охуел, обдолбыш, чертов! Мать твою семяричным перебором… блядь! – он прижал, наконец, пацана к асфальту, схватил за горло правой рукой с надетым на пальцы кастетом и, ощерив зубы, залепил по лицу. – Наглотался, тварь, хер знает чего, и в Халка трансфигурировался? – парень цеплялся за душащую пятерню и с немалой силой пытался ее оторвать. – Чего ты жрал, приду…
Вдруг он замолчал на полуслове и вместо того, чтобы снова съездить по физии, как собирался, схватил правую руку пацана за кисть и оторвал от своей, горло его отпустил. Повисла тишина, нарушаемая только прерывистым дыханием обоих. Он смотрел в лицо пацана, на котором уже начал расплываться синяк, и чувствовал, как протуберанец жара взметнулся по его позвоночнику и ударил, словно тяжелым тупым предметом, в затылок. Во рту пересохло от напряжения, он провел языком по сильно выступающим верхним клыкам.
***
========== Søren ==========
Men create their own hell and help one another descend into it.
Rene Girard
Сёрэн укутался в плед, свернулся компактно на кресле в гостиной и сквозь охватившую его полудрему наблюдал одним глазом за господином. Сёрэна познабывало, болела скула и верхние зубы с правой стороны, по которым пришелся удар твердого, словно молоток, кулака, ныли привычные к побоям, но не к кастетным шипам бока. Однако после горячей, пáрящей ванной, многократного припадания к чайному роднику, повышенного пайка вчерашней лазаньи и суховатого лаконичного извинения, он испытывал блаженство по силе сравнимое с оргазмическим. С тем важным отличием, что это удовлетворение было протяженным во времени, тихим, обволакивающим и усыпляющим. Из-за него мозг совершенно отключался, хотя Сёрэн все еще производил умственные потуги, в пелене теплого тумана пытаясь разгадать, что стало с его здравой настороженностью и почему он так сомнамбулически расплылся в доме у совершенно незнакомых и весьма, надо сказать, странных людей.
Господин время от времени проходил мимо кресла, отчего туман колыхался легкой прохладной волной. В одной руке он держал маленькую, серую с проседью бородатую собаку, которая возбуждала живейший интерес Сёрэна, никогда собак вблизи не видевшего. Ему ужасно хотелось погладить жесткую, почти проволочную на вид шерсть, однако собачка — крепко сбитая и отнюдь не декоративная — реагировала на пришельца агрессивно. Господин сказал, что это дело обычное, пес должен через какое-то время привыкнуть.
— Ты уверена, что она здесь пролезет? — негромким, но с какими-то металлическими, напряженными нотами голосом советовался господин со своей супругой — прелестной, словно статуэтка из эбенового дерева, дамой, которая оказалась одета в серый с радужным отливом латексный кетсьют, когда господин пригласил Сёрэна войти в дом. Увидев их двоих, она уронила жестянку с карандашами и какими-то заостренными штучками, которую держала в руках, при чем они разлетелись, подпрыгивая, по паркету с треском и постукиванием. Господин тогда произнес буквально следующее: «Так и есть: явление Черта титулярному советнику Якову Петровичу Голядкину. Но мы ведь не русские, в приметы не верим?» Сёрэн ни черта не понял из сказанного, а вот супруга господина, кажется, поняла все и даже больше того…
— Конечно пройдет, если кофейный столик отодвинуть. Она же не двуспальная, ты забыл просто, — отвечала дама. Хоть она и надела поверх кэтсьюта джинсы с водолазкой, легкий пряный аромат сока гевеи, навевающий мысли о родном доме, и вкрадчивое поскрипывание резины от Сёрэна утаить было невозможно. Честно признаться, до сего момента он пребывал в твердой уверенности, что ношение латексной одежды — сугубо отличительный знак субъектов его подчиненного ранга. Маленькая дама ни в коей мере не создавала впечатления подначальности господину, ее взгляд был немного сумрачен, но тверд, и разговаривала она с супругом хоть и мягко, но весьма категорично. Очень интересная дама, и до чего красива зрелою, не через одно испытание прошедшей красотой. Оба хозяина этого дома смущали Сёрэна, но каждый — по-своему. Он шевельнулся и залег глубже в мягкую раковину пледа, словно личинка ручейника. Холодные серые глаза немедленно резанули бдительным взглядом. Господин следил за каждым движением гостя.
— Мне кажется, я ее в рабочем виде ни разу даже не наблюдал. Надеюсь, не лопнула нигде за столько лет…
Сёрэна вдруг как будто стукнуло что-то изнутри в грудину, он закашлялся и торопливым движением привскочил, сел, ощущая на себе вновь словно полосующий скальпельной кромкой взгляд. Господин, вне всякого сомнения, вызывал у Сёрэна оторопь и даже чувство, отдаленно напоминавшее благоговение, которое он испытывал перед Хозяином, но без подмешанного туда липкого, как ознобный пот, страха, терзавшего его последние шесть месяцев после Того дня. Вместо страха было взбудораженное любопытство и желание, чтобы господин хоть раз приулыбнулся.
Господин и его дама переглянулись.
— Что думаешь?
— Что? Может, и пневмония… — процедил господин сквозь зубы, передергивая плечами. Сказав это, он отпустил восвояси собаку, немедленно зацокавшую на кухню, взял на заставленном антикварными статуэтками мраморном с коваными ножками столике инфракрасный термометр и поднес на пару секунд ко лбу парня. Тот послушно замер. — Сейчас тридцать восемь и одна, — объявил он, рассматривая дисплей через стекла элегантных и немного старомодных очков.
— У тебя сколько обычно? — спросила маленькая женщина с ненастными зелеными глазами.
— У меня-то? Тридцать семь и шесть. А у тебя какая нормальная температура, парень? — господин теперь обратился к Сёрэну, и вопрос застал того врасплох.
— Я…Боюсь, что я не знаю, сэр, — проговорил он, закрывая рот кулаком и опять подкашливая. Господин и его супруга вновь молчаливо и со значением обменялись взглядами. В углах нижней челюсти у господина напрягались валиками мышцы.
— Ладно, понаблюдаем пока, — господин сходил на кухню, откуда донесся шипящий звук воды из крана, а когда вернулся, спросил, близко подходя к Сёрэну и смущая кошачьим прищуром: — Позволишь? — тон его сделался еще более напряженным, чем раньше. Твердые теплые руки в тончайших, как Сёрэну показалось, перчатках из узорной кожи, легли большими пальцами под челюсть в то время, как указательный и средний ощутительно надавили за ушами и у основания черепа. — Узлов, вроде, не чувствую, — констатировал господин, и было заметно, что он старается смотреть мимо Сёрэнова лица. Тот не смог скрыть дрожь, пронесшуюся от прикосновения. — Главное, чтобы не инфекционная какая-нибудь зараза… А то у нас всякой кунсткамерной экзотики найдется, вплоть до бубонной чумы, — прибавил он с хриплым смешком, но по интонации довольно-таки серьезно.
