- Все! - объявил поручик Авдюхин, бросив карту на стол.

  - Merde! - вырвалось у Александра.

  - Ай-яй-яй, Тольский! - попенял Лещинский, племянник статского советника. Он как раз раскуривал трубку и говорил уголком рта. - На Кузнецком мосту находитесь - и по-французски! По-нашему, по-родному давайте, чай, не при дамах находитесь.

  Илья Курослепов, младший среди собравшихся за картами, поднял на него веснушчатую физиономию и недоуменно захлопал белесыми ресницами.

  - А почему именно здесь-то? - удивился он.

  - Поговаривают, градоначальника именно засилье здешних французских салонов и подвигло на то, чтобы приказать все вывески на русский переписать. Для чего, сказал, Наполеона гнали, коли по всему Кузнецкому мосту сплошные бельвю развешены.

  - А не сбежала бы Обер-Шальме с наполеоновским войском, так бы на вывеске и написала бы, как ее в народе кличут, - хмыкнул Авдюхин. Он с довольной ухмылкой подгребал к себе выигрыш, и Александр Тольский уныло следил за его руками.

  Курослепов повернулся уже к нему.

  - А как именно? - полюбопытствовал он.

  - Обер-Шельма, - ответил Авдюхин, вызвав у присутствующих взрыв смеха.

  Александр тоже придал лицу веселость и знаком велел половому плеснуть еще водки. Лещинский, наблюдавший за ним, вынул трубку изо рта.

  - Отыгрываться будете? - осведомился он.

  Авдюхин бросил на приятеля предостерегающий взгляд. Вовремя: Александр, азарт которого подогревали водка и досада, едва не поддался.

  - Нет. - Он вяло мотнул головой. - И так проигрался.

  - А под расписку? - не унимался Лещинский. - Поручик, вы ведь примете у господина Тольского расписку?

  Если что и выдало раздражение Авдюхина , то едва заметное движение бровей. В следующее мгновение его физиономия снова обрела обычную простодушную ясность.

  - Что же я, крыса канцелярская - бумажками тешиться? Игра хороша, когда она живая. - Он оживился, точно ему в голову пришла внезапная мысль. - Лещинский, а сами-то партию не хотите?

  На лице Лещинского тотчас появилось скучающее выражение. Он недовольно поджал и без того тонкие губы и повел плечом, демонстрируя полное отсутствие заинтересованности. Стравливать других, что петухов, что собак, что картежников казалось ему более увлекательным, чем ввязываться во что-либо самому.

  Авдюхин пожал плечами и состроил недоуменную гримасу, как бы говоря: "Ну, нет так нет!"

  - И верно, Тольский, - вмешался Зыбин. Проиграетесь еще вчистую, как Серж Феофанов третьего дня. Давайте-ка я попробую.

  И едва Александр выбрался из-за стола, проворно занял его место.

  - Колоду! - закричал Авдюхин.

  Александр начал пробираться к вешалке, где оставил плащ. Табачный дым вился клубами так, что его хотелось разгонять рукой. Из-за сизой завесы вынырнул половой с подносом, на котором лежала нераспечатанная колода.

  - А что Феофанова не видно, кстати? - встрепенулся Курослепов.

  - С тех пор и не видно, - подтвердил Лещинский и выбил пепел из трубки.

  - Пьет, поди, горькую, - сказал Зыбин. - Уходил, сказал - до дому бы добраться. Я ему предлагал свой экипаж, так ведь нет. отказался.

  - Ну, на извозчика-то ему хватило, - заметил Лещинский. - Говорили, на экипаже укатил.

  - Стало быть, с тех пор его и не видали, - огорчился Курослепов.

  - Бог с ним. Протрезвеет - явится. Авдюхин, ну же?

  Александр отворил тяжелую дверь, и в лицо тотчас вцепился знобкий зимний ветер.

  - Бывайте, Тольский! - прокричали из дымной лубины зала.