Его лицо как обычно безмятежно и расслаблено, веки не дрожат, дыхание еле уловимо, и только слегка нахмуренные черные брови выдают его. Словно говорят, издеваясь: смотри, он живой, теплый, и видит уже десятый сон, пока ты сидишь, замерев, как статуя, и пялишься на него.

По квартире в невообразимом хаосе разбросаны вещи: брюки, пиджак, рубашка, галстук, ботинки, туфли, платье – все то, что мы, как обычно, срывали друг с друга, в попытках добраться до постели. В этот раз, как и в большинстве случаев, попытка не удалась. Если быть точнее, она все же удалась со второго раза, после первого, на полу, в коридоре. И каждый раз это почти драка: мои бесполезные сопротивления, скорее против себя, чем против него, его ядовитый смех и сильные руки, а потом общие хрипы и стоны.

03:00. В 6 вставать на работу, а я уже около двух часов неподвижно сижу на его постели. Сегодня я точно не высплюсь, а скорее всего даже не лягу. Побреду по ночному городу до дома пешком в темноте, потому что моя машина так и осталась стоять около офиса, после того, как я уехала с ним. Уехала с ним. Снова. Снова обманывая себя, что делаю это, чтобы закончить начатое. Поставить точку. Достичь цели. Уничтожить его.

В голове беспорядочной каруселью крутятся тысячи вопросов, но я знаю ответ только на один: «Уйду ли я сейчас?» Да, я уйду. Уйду как обычно, потому что таковы правила. Правила странной игры, которую я придумала сама. Игры, в которую мы играем уже несколько лет. Игры, которая приносила столько страдания и счастья. Игры, которая в итоге привела к одному инциденту. Совсем небольшому. Абсолютно несущественному. Год назад он убил моего жениха.

И сейчас со стороны я выгляжу довольно глупо: сижу на постели полуголая, в одной руке розочка от разбитой бутылки вина, которую мы так и не допили, в другой – подушка. Каждый раз в моих руках оказывается новое орудие убийства, и каждый раз я задаюсь вопросом: что мне сделать? Зарезать? Задушить? Застрелить? Отравить? Столкнуть с балкона? Ударить вазой по голове? Но каждый раз я не делаю ничего. Жду, пока он заснет, грубо прижимая меня к себе, выползаю из-под него и ухожу. Я знаю, он не оставляет надежды, что однажды я останусь, а я не оставляю надежды, что однажды убью его. Но правила моей игры запрещают ему попросить меня остаться, а меня что-то останавливает от того, чтобы перерезать ему горло.

«Давай же, всего одно движение, это так просто, он даже не успеет проснуться». Я бесшумно встаю с кровати, оставив подушку, и подхожу к его лицу с розочкой в руке. Вот и все. Все закончится прямо сейчас. В тишине я наконец-то по-настоящему слышу его легкое неуловимое дыхание и громкие стуки собственного сердца. Сейчас мне кажется, что оно грохочет с такой силой, что способно разбудить и мертвого. Бум. Бум. Сильнее и громче оно бьется, только когда его руки касаются меня, когда его тело со всей силы вжимает меня в стену, когда его…

– Ну и долго мне ждать? – я не вздрогнула от его голоса, я даже не пошевелилась. Безумное холодное нечто разлилось внутри меня, не давая пошевелиться. Это чувство было безумно похоже на то, которое я испытала, когда впервые встретилась с ним взглядом, только тогда что-то горячее отхлынуло от груди и рухнуло в низ. А сейчас эти темные, почти черные глаза смотрят на меня, улыбаясь, словно не верят, что я смогу. А я смогу.

Он знает. Конечно, он давно знает о моих планах на его жизнь. Но почему-то не боится. Так странно, когда кто-то уверен в тебе больше, чем ты сама в себе. Но он ошибается.

–Ты собираешься убивать меня или нет? – его глаза по-прежнему смеются. – Давай, вот он я. Гнусный предатель. Тот, кто нарушил правила. Тот, кто убил твоего доброго и заботливого женишка. Дьявол во плоти. Истязатель твоего тела. Лежу перед тобой в одних трусах. Я готов. Отомсти. Убей. Сделай, что должна. Ты же сможешь?

Его последние слова снова выбили из меня уверенность, которую вселили предыдущие. Нет, так нельзя, так просто не может продолжаться. Я должна это сделать, и я сделаю это прямо сейчас. Это конец. Теперь я знаю, что смогу. Я смогу. Смогу?

Если посмотреть на мою жизнь со стороны, у меня есть абсолютно все, что нужно нормальному человеку в 23 года. Замечательная семья, друзья, хорошее образование, интересная работа и достаточное количество денег на любые прихоти. И, конечно, у меня есть любимый человек. Он добрый, заботливый и симпатичный парень, который к своим 28 годам самостоятельно сколотил небольшой, но прибыльный бизнес.

А ещё, мне до смешного везёт по жизни. Всё, за что бы я ни бралась, получается само собой. Все, чего я ни пожелаю даже мысленно, достаётся мне без малейшего труда. Я без преувеличения заявляю: я могу получить абсолютно все практически просто так. И без какой-либо посторонней помощи. Фортуна всегда со мной.

Счастлива ли я? Да, абсолютно. Я неисправимый оптимист. Я не помню дня, когда я последний раз плакала. Я не помню часа, когда бы я не улыбалась. Мне кажется, что я делаю это даже во сне. Взрослая жизнь еще не успела убить во мне ребёнка. Меня за это любят, и я себя за это люблю.

Но годы бегут, а меня до ужаса тошнит от предстоящей перспективы. Перспективы, что когда-нибудь моя жизнь станет такой же, как и одинаковые жизни миллионов людей. Больше всего я боюсь взросления и постоянства. Многие мои ровесники, некогда разноцветные, стали серыми. У каждого одинаковые проблемы и фантастически одинаковая жизнь. Работа, учеба, дом. По выходным бесцельная ходьба по городу, механический секс с надоевшим, но родным человеком, посещение скучных, якобы развлекательных, мероприятий. И так постоянно, они довольны, спокойны, их все устраивает. От них за километр разит унынием и скукой. И, наверное, было бы лучше, если бы я была такой же. Но я другая.

Голод. Эмоциональный голод. Вот то, что я испытываю постоянно. Я удовлетворяю его путём достижения очередных маленьких побед: закрыть сложный проект на работе в кратчайшие сроки, получая восторженные овации от начальства и неплохую премию; преодолеть свои страхи, разогнавшись до немыслимой скорости на своём стареньком BMW или прокатившись на ужасающем с виду аттракционе; отправиться в отпуск за новыми впечатлениями в новую страну; в конце концов, пойти и до беспамятства напиться в баре с друзьями. Но эйфории от этих обыденных вещей хватает ненадолго, проходит несколько часов или дней, и я снова ничего не чувствую.

– О чем задумалась? – доносится до меня тихий голос. И я понимаю, что уже довольно долго смотрю в огромное окно во всю стену шикарного ресторана, находящегося на верхнем этаже какой-то высотки. Поворачиваю голову и встречаюсь с ласковым взглядом ярких голубых глаз.

– Зачем ты привел меня сюда? Ты же знаешь, я не люблю все это. Рестораны, кинотеатры, свидания – банально, скучно, избито.

– Я не оставляю надежды, что когда-нибудь приведу тебя в такое место, увидев которое, ты захочешь возвращаться с него снова и снова.

– Это точно будет не пафосный ресторан.

Мне станет легче, я уверена. Я заполню пустоту внутри. Потом, после ресторана, когда мы приедем к нему домой, я смогу представить, что мы не встречаемся уже два года, я смогу представить, что он не мой заботливый и нежный парень. Я представлю, что он негодяй, маньяк, Дьявол. Я представлю, а ему понравится.

Так и получилось. И теперь мы лежали на постели, смотрели в потолок и тяжело дышали.

– Ты меня изнасиловала, – смеется Антон, – иногда в тебе просыпается что-то воистину темное. Впрочем, мне это даже нравится.

Я уткнулась носом в его шею. Он мой, родной, теплый, самый близкий. Он будет идеальным мужем, лучшим отцом. Он тот, кого женщины ищут всю жизнь, высокий голубоглазый блондин, герой сказки. И он до безумия любит меня. Вот только я не люблю его так, как надо любить мужчину. Я люблю его по-своему, по-другому. За то, что он есть, за то, что он хороший. Но это не любовь женщины к мужчине. Я никогда не скучаю, не ревную, не чувствую страсти. И я не знаю, как сказать ему об этом. Сказать, что вихрь моих сумасшедших чувств в начале отношений никогда не перерастает в большую любовь. Он всегда проходит. Из-за этого я всегда расставалась с мужчинами. Я просто переставала чувствовать влечение. Я знала, что всегда так будет, будет с каждым.