Наконец прозвучал долгожданный сигнал о выходе на орбиту. Предстояла долгая и трудная работа. Жаклин не боялась трудностей, бралась за любую работу, какую ей поручали. Единственное, что огорчало её - невозможность использовать полученные материалы в квалификационном исследовании. Но, как выяснилось, невозможность не есть категория абсолютная. Доктор Фьери заметил способную стажёрку, в результате к концу экспедиции работа девушки обогатилась новыми данными, которые, правда, пока были запрещены для публикации.

   Но юная исследовательница о таких вещах не задумывалась: её увлекла проблема! Она обратила внимание, что внешняя сдержанность авалонцев, скупость жестов и движений и мимике, выражающих эмоциональные состояния, с лихвой компенсируется в их музыке и живописи. Поскольку её квалификационное исследование было посвящено как раз творчеству, как выражению эмоциональных переживаний, у неё появилась возможность развернуться по настоящему.

   Любой 'контакёр' знает, что при налаживании контактов всегда возникает одна проблема: разные народы по-разному выражают свои мысли и переживания. И неумение читать чуждые сигналы порой приводили к печальным последствиям. Эта экспедиция на Авалон была уже третьей по счёту. Первые две смогли собрать основные данные о традициях и языке авалонцев, но мало продвинулись в понимании их переживаний и внешних выражений их. Жаклин предположила, что творчество и является тем внешним выражением богатого внутреннего мира, которое так безуспешно искали их предшественники. Старшие коллеги не сразу оценили её предположение, но доктор Фьери не зря был признан в научной среде одним из лучших специалистов. Он сразу ухватил мысль девушки: если нельзя установить эмоциональный контакт напрямую, значит нужно устанавливать его опосредованно, если только знать как. И дал добро на изучение проблемы.

   Авалонцы с чужаками держались настороженно, но постепенно лёд недоверия таял, и сложная культура открывалась исследователям во всём своём многообразии, хотя некий налёт сдержанности оставался. Учёные же не теряли надежды на то, что скованность пройдёт, и две культуры смогут, в конце концов, найти общий язык. Время их пребывания на планете подходило к концу. За год учёные собрали уйму материала, и уйдет не меньше трёх лет, прежде чем новая экспедиция прилетит сюда. Исследователи готовились к отлёту. На прощание было отведено десять дней. Люди успели привязаться к сдержанным, но добрым существам, населяющим красивый мир, названный разведчиками Авалоном.

   У Жаклин появилось много знакомых, ведь ей приходилось много общаться с авалонцами. В результате она собрала богатый урожай данных, как для своей работы, так и для всей экспедиции в целом. И приобрела новых друзей, с которыми и хотела скорее проститься - ей предстояло покинуть станцию в числе первых, и времени на долгое прощание не осталось. Вещи её уже отправились на корабль, с ней остался неизменный кейс и клавикорд, который она не доверяла никому.

   Друзья ждали её неподалёку от станции, на полпути к посадочной площадке. Девушка приветствовала авалонцев на их языке, они ответили на галакто. Жаклин всмотрелась в непроницаемые прекрасные лица. Бледная, почти белая кожа, тонкие черты лица - застывшая маска древнего японского театра. И необычайно живые, мудрые серебристые глаза. Серебряные волосы, распущенные по плечам и у мужчин, и у женщин. Стройные, изящные тела, наделённые немалой силой. Удивительно красивые люди. Других и не могло быть в этом фантастически прекрасном мире. Жаклин почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Она одёрнула себя. Специалист по контактам не должен столь откровенно демонстрировать чувства. Но самовнушение не помогло.

   - Сегодня я улетаю.

   - У каждого из нас своя дорога. Мы желаем тебе лёгкого пути.

   - Пусть и ваша дорога будет лёгкой. Не забывайте меня.

   - Ты позволишь нам проводить тебя?

   - Моя дорога всегда открыта для друзей.

   Один из авалонцев взял у неё кейс, а другой протянул руку к клавикорду, отчего Жаклин дёрнулась. Авалонец смутился:

   - Прости, я не хотел нарушить твою гармонию.

   - И ты прости меня, мне надо было предупредить, что эту ношу я никому не даю.

   - А что это? - Авалонцы при всей их тактичности обладали неуёмным любопытством, к счастью для учёных, иначе они бы не пошли на контакт. Просто пришельцы необычайно заинтересовали их. Помня об этом, Жаклин попыталась объяснить, и задумалась. Культура Авалона обладала множеством музыкальных инструментов, и у каждого было своё название, но обобщающего понятия в языке авалонцев не было. Жаклин пришлось изобретать его на ходу:

   - Оно создаёт песни ветров. - Авалонцы оживились, потеряв свою привычную сдержанность, заговорили разом, пытаясь понять. - Тише, тише, друзья мои. Я так не могу понимать вас. Давайте я лучше покажу вам, что это такое.

   Авалонцы притихли, но их застывшие фигуры воплощали нетерпение, любопытство и недоверие. Жаклин установила инструмент и включила питание. Электронная игрушка мало напоминала старый деревянный инструмент, с которого началось её знакомство с музыкой. Но несколько дней кропотливой работы с настройками привели к тому, что клавикорд зазвучал нежно и мелодично, почти как то фортепиано, оставшееся в безмятежном детстве.

   Девушка задумалась. Что можно сыграть существам, которые живут музыкой? Она оглянулась. Хрустальное, с сиреневым оттенком небо. Снежно-белые облака. Серебристые глаза авалонцев. И предстоящее расставание. Жаклин коснулась клавиш. Как передать своё восхищение миром и грусть расставания? Как рассказать о дороге, что ждёт её, и о дороге, что осталась позади? Пальцы бездумно бегали по клавишам.

   Авалонцы неподвижно стояли, лишь глаза светились неземным светом. Закончив игру, девушка обратилась к друзьям:

   - Вот. Ну, мне пора. - Она убрала инструмент.

   Около космокатера они простились. Возвращая её кейс, авалонец заметил:

   - Песни ветров создаём мы сами, если в нас есть частичка неба.

   Высокий старт. Квалификация: специалист по контактам

   Ещё долго Жаклин размышляла над словами авалонца, а потом с головой погрузилась в дела. К возвращению в университет ей нужно было закончить работу и повторить всё, что она прошли за три года учёбы, поэтому последовавшая за её отбытием суматоха не коснулась её. А доктор Фьери тем временем ломал голову над вопросом: почему авалонцы вдруг изменили отношение к людям. Почему за целый год они так и не смогли увидеть некоторые их обряды, а теперь совет старейшин пригласил их на те самые закрытые для посторонних глаз ритуалы? Почему они раньше могли встретить детей лишь случайно, будто бы их прятали от чужаков, а теперь они спокойно разгуливали на виду у пришельцев? Учёные терялись в догадках, и ответ им подкинул пилот космокатера, случайно упомянув романтичную фразу, услышанную им через микрофоны слежения. Лингвисты вцепились в беднягу, заставляя вспомнить, где и при каких обстоятельствах он слышал эту фразу. Ответ озадачил их, и они пошли к руководителю экспедиции. Крис Фьери решил проблему очень просто и в чисто профессиональном стиле: он захотел поговорить с девушкой, к которой фраза была обращена.