После размещения в гостинице, прогуливаясь по небольшому финскому городку, мы услышали громкую речь из репродуктора. Свободный перевод наших полиглотов – фарцовщиков звучал так: «Не покупайте водку у русских. Много случаев отравления».

Завидев издалека толпу русских туристов, финны перебегали на другую сторону.

От нас шарахались всюду, кроме магазинов, в них продавцы неотступно следовали за нами, опасаясь краж.

Вечером вся наша тусовка собралась в баре при гостинице. Целевое назначение придорожных финских гостиниц – обслуживание дальнобойщиков. Они и составляли основной контингент гостиницы и бара. Мы рассчитывали, что дальнобойщики и будут нашими покупателями. Но, после услышанного днем на улице, шансов продать алкоголь у нас было очень мало. Несмотря на то, что в баре цены на алкоголь были не просто высокими, а заоблачными, никто не откликался на наши заманчивые предложения. Видно, любовь к жизни у финнов все-таки преобладала над любовью к водке, что их выгодно отличает от наших алкоголиков, которые не брезгуют и политурой. Конечно, живя в такой стране, как Финляндия, есть что терять.

Пребывая в том же наряде: черных блестящих лосинах и желтом длинном свитере с черными пайетками, я задержалась у барной стойки, тихо предлагая шоферам купить у меня водку. Но когда почувствовала, что подвыпившие мужчины больше интересуются мной, пытаясь ущипнуть за мягкие места, решила срочно поменять наряд. В это время наши леди, словно дамы «полусвета», гордо восседали во главе большого стола, заставленного напитками и закусками, прямо в центре бара в окружении финских кавалеров.

– Вообще-то, кто из нас леди? – не выдержала я, – Они сидят, как принцессы, а щиплют меня!

На мое возмущение никто не ответил.

Я поднялась в номер, переоделась, и опять вернулась в бар. Водка жгла мне руки!

Обстановка по отношению к моей персоне изменилась: леди сразу заметили мое преображение, оценили и, энергично жестикулируя, стали звать за свой стол, мужчины зауважали – руки не распускали, бросились приглашать танцевать и … переспать за триста марок. Но водку по-прежнему никто не покупал! День пропал даром!

Ночь прошла под крики пьяных леди, их потасовку с горячими финскими парнями, укравшими сигареты. Топот ног, шум, гам, мат, как в киношном борделе.

Утром, увидев оголенные стены холла, мои глаза полезли на лоб. Но администрация отеля сохраняла спокойствие, из чего следовало, что для русских туристов в стоимость гостиницы была уже заложена цена похищенного. Ведь не мы первые, и не мы последние их гости из России.

На следующий день нас повезли в Хельсинки на экскурсию с посещением соборов: лютеранского Кафедрального, Успенского православного и оригинальной лютеранской церкви Темппелиаукио, вырубленной в скале.

Скромное убранство финских лютеранских соборов ограничивается белыми стенами и выделяющимся на их фоне распятием, в них нет никаких росписей, в том числе – сцен божьего суда за грехи человеческие, а жаль, нашим пассажирам они бы не помешали.

В тот же день нас завезли на какой-то вещевой рынок, где множественными мелкими кучками толпилось финны, что-то покупая или продавая. Пожалев свою соседку и проявляя чудеса героизма (для других я способна на многое), я продала весь ее запас алкоголя, а мой остался при мне в пакете. Еще на рынке я почувствовала что-то неладное, поэтому вышла к проезжей части и пошла по тротуару. За мной неотступно очень медленно следовала полицейская машина, а в ней – две дамы из полиции. Шла я медленно, не спеша, сохраняя спокойствие. Вскоре, потеряв ко мне интерес, полицейская машина обогнала меня и исчезла из вида. Я облегченно вздохнула.

В автобусе, по дороге в отель, я поинтересовалась у сидящего впереди студента, продал ли он свою водку.

– Двадцать бутылок продал, осталось четыре.

– Двадцать? – я споткнулась на слове, – Догадываюсь, как вы их разлили, но как закрыли?

Общительный студент протянул мне специальное запечатывающее устройство заводского производства – спрос влияет на предложения.

Автобус заехал на заправочную станцию, и нас попросили выйти на полчаса.

Мы вошли в небольшой зал ожидания. Наши леди, не теряя времени даром, подсели к рыжему крепкому дальнобойщику и тут же, не утруждаясь хоть на малое подобие искусства соблазна (слишком велик был их опыт, и помогало неплохое знание языка), предложили свои услуги, согласно прейскуранту. Но финн оказался слишком разборчив и упорно изображал несогласие, мотая своей рыжей головой. Тут ему на глаза попалась моя соседка в платочке, он ткнул в ее сторону толстым красным пальцем и одобрительно закивал.

Леди обрадовались, подсели к нам, и стали уговаривать мою соседку заработать, обещая охрану в своем лице. В глазах соседки загорелся зеленый огонек, похоже, ради трехсот марок она готова была на многое.

– С ума сошла, потом не отмоешься, – вмешалась я.

На триста финских марок можно было прожить всей семьей в Ленинграде целый месяц, а безработное население было фактически нищим, мою соседку можно было понять. А я не позволила ей заработать. Полагаю, что благодарна она мне за это не была, решив, что я именно тот человек, кто «ни себе ни людям».

На следующий день мне как-то вдруг все надоело: водка, рынки, и щемяще захотелось домой.

Думаю, проблема была в том, что нас фактически не кормили, а долго на финских пакетиках овсянки, водным раствором которой нас потчевали на завтрак, не проживешь! И потом, мы же не лошади, чтоб питаться одним овсом! Терпение мое закончилось, и я, как советовала подруга, обратилась к шоферу. Он, правда, водку на перепродажу не взял, но повел меня на расположенный рядом с автобусной остановкой ближайший рынок, где кучковались щедро одаренные природой крепкие финские парни, и порекомендовал меня одному из финнов, как заслуживающую полного доверия продавщицу водки. Как только финн принял от меня пакет с бутылками, в ту же секунду включилась мощная сирена, и рынок взяли в оборот полицейские машины. Мужчина слегка подтолкнул меня к расположенному рядом продуктовому магазинчику, где можно было скрыться. Водка осталась у него! Я, малость пришибленная от такого поворота событий, стояла в магазине и не могла понять, зачем мне надо было прятаться, если водки у меня уже нет, но было похоже, что и денег не будет. Прошло ровно пять минут, и полицейские машины с тем же воем умчались. Я вышла из своего убежища, огляделась по сторонам, все мужчины для меня были на одно лицо: крепкие, здоровые, краснолицые, белобрысые. В растерянности я простояла минут пять, но финн сам подошел и отдал деньги.

Наконец, этот безумный марафон с бутылками алкоголя, словно с чертом в сумке за плечами, закончился, ничего не скажешь, обогатилась культурно и финансово, ровно на триста финских марок, чтобы вернуть шефу, потери считать не стоит, ведь все-таки путешествие было познавательным, когда еще попадешь в такую компанию.

Наш автобус, подгоняемый довольными и не очень довольными туристами, двинулся в обратный путь. Но тут мы не досчитались одного студента. Оказалось, его забрала полиция прямо из магазина одежды. Сидящий передо мной студент потерял своего друга и очень переживал.

– Нас научили, как это просто и быстро делается, но я не смог. – взволнованно поведал он мне, когда я поинтересовалась, где его сосед по автобусу, – Я одел в примерочной магазина на себя несколько свитеров, но выйдя из-за шторы и вспотев от ужаса, вернулся в раздевалку и снял, блин, с себя эту одежду. Друг же вышел из магазина, и уже на улице его догнал охранник и вызвал полицию.

Прошло часа полтора, и финская полиция, занеся паспортные данные студента-воришки в свою базу данных, отпустила неудачливого дебютанта восвояси. Единственное, что ему грозило, это запрет на въезд в Финляндию года на три или лет на пять.

Приехав на финскую границу, пассажиры всей толпой рванули в Дьюти Фри. Здесь-то мы и получили воровской мастер-класс. Прикрываясь нашими телами, воры-фарцовщики грузили в свои сумки все, что попадало им под руку. Девица прямо на глазах у финской кассирши одела на своего приятеля новую куртку, на нее – еще одну куртку, и, якобы поправляя и отдергивая со всех сторон верхнюю куртку, оторвала ценники с нижней куртки. Далее, с громкой руганью выражая недовольство фасоном верхней куртки, сняла с подельника верхнюю куртку, грубо отбросив ее в сторону. Тем временем ее компаньон с разочарованной миной на наглой физиономии вышел из отдела в нижней куртке с ранее отодранными ценниками. Засыпался только один из них, на дезодоранте. Сработала сигнализация.