Вскочив на ноги, пригибаясь и петляя словно убегающий от волка заяц я короткими перебежками бросился к месту, откуда по мне вёлся огонь.
Невдалеке заурчал мотор, и парень в коричневой кожанке поняв, что не успеет вовремя поменять магазин в автомате, рванул к машине. Увидев такое развитие событий, водитель открыл заднюю дверцу и приготовился моментально стартовать, как только его напарник окажется в машине.
Оценив расстояние до машины, моё и его, не раздумывая бросился ему наперерез. Крайне необходимо было задать им пару вопросов.
Поняв, что не успевает, парниша уподобил автомат дубинке и набросился на меня.
Дурашка – усмехнулся я про себя и в момент, когда приклад уже был на пути к моей голове, подпрыгнул, занося вверх левое бедро и разворачивая корпус вправо. Удар ногой в прыжке вывернул наизнанку парню челюсть. Не дожидаясь, пока его тело опустится на землю, нырнул в заднюю дверцу машины и резким движением рук свернул водителю шею. «К сожалению» в машине больше никого не было.
Стоя возле машины, вдруг почувствовал острую потребность с кем-нибудь поболтать, всё равно с кем. Вернее, хотелось задать всего лишь пару вопросов – кто и почему. К моему огорчению, вместе с челюстью у парня с автоматом оказался сломан шейный позвонок. Вот незадача.
Освободив сиденье водителя, я уселся в старенький «Жигулёнок» и надавил на педаль акселератора.
Со скоростью примерно 70 км в час я гнал «копейку» по автостраде. Ну, автострада это сильно преувеличено – так себе, второстепенная дорога, только и смотри, чтобы в какую-нибудь колдобину не угодить. Встречных машин почти не было, что было совсем кстати и не мешало сосредоточиться на обдумывании сложившейся ситуации.
Итак, что мы имеем.
Во-первых, кто-то хорошенько приложился к моему черепу, да так, что меня сочли уже покойничком. Ну правильно, а зачем покойничкам на этом свете всякие там побрякушки из драгоценных металлов, кошельки и тому подобное. В этом плане я тех двоих очень даже хорошо понимаю.
Во-вторых, откуда взялся этот бугай с автоматом. Это факт, что он меня там уже поджидал и наверняка знал, что я обязательно выйду из морга. Но если он знал, что я оттуда выберусь, не он ли меня туда и отправил. Очень даже может быть. Но почему же тогда он отправил меня туда «недоделанным», так сказать. Спокойно сделал бы контрольный выстрел и не надо было бы потом устраивать возле морга весь этот цирк.
Единственной причиной, почему он так сделал, могло быть лишь то, что добить меня ему или им кто-то, или что-то помешало. Другого разумного объяснения я этому не видел, а если так, то… Резко нажал на тормоз и машина, визжа и протестуя всеми имеющимися фибрами души, сделала крутой разворот. Насколько это было возможно, машина погнала в обратном направлении.
Я вдруг подумал, что там, в морге, на столе осталась недопитая бутылка водки, что было уже само по себе великим грехом. К тому же, один из врачей, которому я помешал выпить, с удовольствием составил бы мне компанию.
Войдя в морг, с облегчением вздохнул. Слава богу, водка никуда не испарилась. Да и врач лежал там, где я его и оставил около часу назад.
Проделав с ним кое-какие манипуляции, привёл в чувство и усадил на стул. Приходилось поддерживать его в вертикальном положении.
Едва открыв глаза и увидев меня, он снова закатил глаза. Залепив ему хорошую затрещину и влив в него почти полстакана «живой воды», мне вроде бы удалось привести его в чувство.
Жадно глотая воздух, он вперил в меня указательный палец и, как будто перед ним стоял сам дьявол, истерически начал бормотать какую-то молитву.
Тяжёлый случай, подумал я, вливая в него ещё полстакана. То ли от водки, то ли ещё от чего мужичок впал в ступор, тупо упёршись в стену.
Мне это всё порядком уже надоело, да и голова потихоньку напоминала о себе, волнами боли накатываясь на меня.
– Тебя как зовут, дружище – как можно мягче спросил я.
– М-м-михал-лыч – ответил он.
– Ну, это уже значительно лучше. Скажи мне, Михалыч, только честно, у тебя ещё водка есть?
– Нет. Да. Нет – часто заморгал он.
– Так есть или нет, что-то я не понял?
– Спирт есть, медицинский.
– Спирт тоже пойдёт – хлопнул я его по плечу. От этого его так передёрнуло, что, казалось, он снова свалится в обморок.
– Так тащи, чего сидишь. Если есть, то и закусь какой-нибудь давай, я не врач и не могу, как вы, хлындить спирт без ничего.
Не зря всё-таки в народе водку величают живой водой. После второго стакана, правда, чистого спирта, Михалыч вроде бы оклемался. Щёки порозовели, в глазах появилась мысль. Он перестал дрожать как осиновый лист, да и я почувствовал себя значительно лучше, посвежевшим. Боль в затылке и вовсе уже не чувствовалась.
– Друг, а как тебя зовут, – закусывая помидором, осмелел Михалыч.
– Да чёрт его знает, – удивился я, не сумев вспомнить своего имени – а зачем тебе.
– Но ведь должен же я знать с кем я пью.
– Слушай, Михалыч – перебил я его, опрокидывая очередную порцию живительной влаги, – а как я здесь оказался?
– Как-как, в реанимации тебя привезли. Как положено, упакованного уже в целлофан. Правда, машина была не из нашего района, но ребята очень уж просили, куда-то опаздывали – пришлось принять покойничка.
Я вопросительно посмотрел на него.
– Тебе башку кто-то топором проломил, все мозги наружу вылезли. По всем законам природы ты сейчас здесь сидеть и спирт медицинский хлестать ну никак не можешь.
– Не может этого быть, Михалыч. Если мне мозги вышибли бы, я точно не сидел бы сейчас рядом с тобой. Да ты сам посмотри – шишка всего лишь, да и только.
– Действительно, шишка – потрогал Михалыч мой затылок и задумчиво почесал свой. – Но есть же акт вскрытия, я сам его проводил и дыру в твоей башке лично осматривал. Чем хочешь поклянусь.
– Не знаю, уж, что ты там видел – сказал я, вытаскивая из кармана бумажник, – но ты мне дай данные на этих артистов из реаниматорской машины, что привезли меня сюда. Я протянул ему несколько стодолларовых банкнот. – На, вот, напарника своего подлечишь – нечего было на меня со скальпелем кидаться.
Выпив ещё по одной и простившись с Михалычем, который аж прослезился и назвал меня своим братом – после бутылки медицинского спирта, особенно на двоих, все люди становятся братьями и сёстрами, а иногда даже мужьями и жёнами – я снова двинулся в путь.
Ровное урчание мотора настраивало на мирской лад и благодушие, а глаза так и норовили сами собой закрыться, своими похлопываниями предварительно давая хозяину понять, что они тоже устали и хотят спать.
Нужно будет найти какой-нибудь мотель и вздремнуть там часок-другой, подумал я, с трудом разлепляя веки.
Глава II.
Тихий, ненавязчивый стук в дверь вырвал меня из сладких объятий Морфея или Морфиуса (не путать с морфием – он с маленькой буквы пишется).
Поискав глазами запропастившееся куда-то одеяло и поняв, что почему-то спал голым, я наконец-то нашёл его и, накрыв им то, что другим видеть не полагалось, я произнёс банальное «да», которое в разных случаях могло означать совершенно разные вещи. В данном случае мое «да» означало, что тому, кто посмел разбудить меня, разрешалось войти.
– Извините, Вам еду в номер подавать или как? – мальчик лет шестнадцати с невозмутимой улыбочкой на устах переминался с ноги на ногу на пороге, вперив свой взгляд куда-то в мою сторону, но мимо меня.
– Тащи всё сюда – я проследил за его взглядом. В центре комнаты стоял стол, заваленный остатками еды и таким количеством пустых бутылок, что я невольно остановил движение своей головы и мои брови, в недоумении, поползли вверх, но всё-таки любопытство взяло вверх, и мой взгляд направился дальше.
Заметив объект пристального внимания официанта, я невольно присвистнул и в это время услышал звук закрываемой двери. То, что так заинтересовало официанта, лежало рядом со мной.
Симпатичная блондинка, лет двадцати шести, абсолютно голая, широко раскинув ноги и выставив на обзор всё, что имелось между ними, посапывая и причмокивая, мирно спала на второй половине двуспальной кровати. Не в силах устоять от охватившего меня желания, я залез на неё, конечно, разбудив при этом, но это было и к лучшему, потому что она, наверное, только об этом и мечтала – когда же её разбудят подобным образом.
