Пролог

В камере стояла затхлая вонь. Грубые деревянные нары, единственное оконце, залепленное уличной грязью (оно было вровень с землей), тяжелая металлическая дверь.

– Сухотин, на выход!

Допросы здесь редко когда проходили мирно, поэтому на выход я не спешил.

– Сухотин!

Меня выволокли и потащили, но не вниз и налево, как обычно, а куда-то в другую сторону. Сырые коридоры петляли, заворачивали, и вывели к лестнице, обычной лестнице на окнах которой даже не было решеток. Лестница вела наверх.

– Здравствуй, Василий Силантьевич.

Был ли это собственный кабинет Паладди? Она сидела, положив локти на край щербатого письменного стола, ее ссутуленные плечи слились с темной спинкой стула. Все было как надо, по-пролетарски, аскетично, просто и собрано из старорежимных остатков. Только сама Паладдя цвела молодостью. Прошедшие годы на ней никак не сказались, впрочем, как и на мне. Причины тому были.

– Значит, это ты велела меня бить, – сказал я ей.

– Ну, положим, я, – Паладдя тряхнула стриженой рыжей головой.

– Меня расстреляют?

– Было бы за что, давно расстреляли бы.

Странное заявление, потому что меня, на самом деле, было за что стрелять – по крайней мере по их меркам.

– Я, на самом деле, собираюсь тебя отпустить, – Паладдя нервно покрутила в пальцах папиросу, – потом. После.

– После чего?

Папироса в ее руках рассыпалась в пыль.

– Я тебе зачем-то нужен?

Паладдя сощурила свои светлые глаза и враз осипшим голосом произнесла:

– Для тебя ведь не секрет, что на свете бывают оборотни?

За много, много лет до этой камеры было лето. Было душно. Простой люд отсиживался по домам, весь светский Петербург был на дачах, и там, в тени садов, предавался балам. Но я был в городе, меня держала работа.

– Ко мне на днях обратилась девушка, – сообщил я сидевшим передо мной мужчинам, – сказала, что по важному делу. Средствами располагает, я проверял. Пришла в назначенное время, без опозданий, выглядела встревоженной, говорила серьезно. А через пятнадцать минут разговора выясняется, что ее жених – вампир.

И повисла тишина. Леонтий Романович, мой друг и известный в столице психиатр, подняв брови, задумчиво помешивал ложечкой чай в маленькой чашке. Двинских Григорий Андреевич, новый ассистент и ученик Леонтия Романовича, понимающе кивал головой.

– И ведь ничего не предвещало, – продолжил я, – Барышня не из восторженных. Образованная, одета неброско, и даже глаза умные.  Курсы естествознания посещает.

– То-то и оно, – покряхтев, произнес Леонтий Романович. – Если бы была, как вы говорите, из восторженных, родители давно бы заметили за ней, давно бы на лечение отправили куда-нибудь, от греха подальше. А тихие, серьезные, умные… они долго остаются не диагностированными. Как фамилия девушки?

Я навал фамилию, и наша маленькая компания снова погрузилась в молчание.

– Даже так… – сказал, наконец, Леонтий Романович. – Девушка, значит, родовитая и состоятельная.

– Более чем.

– В любом случае, я бы советовал вам назначить ей еще одну встречу, для уточнения обстоятельств, так сказать.  Расспросите ее более подробно об этом… вампиризме… ее жениха, – психиатр задумчиво потер подбородок костяшками пальцев.

– Но для чего? Я адвокат, а не врач.

– Поэтому ассистировать вам будет Григорий Андреевич.

Мне не слишком улыбалась такая перспектива, на самом деле я намеревался сплавить странную барышню титулованному психиатру – пусть сам с нею разбирается. Но деваться мне было некуда, и, через несколько дней я вновь имел счастье лицезреть Анну, серьезную девушку, курсистку и вампирскую невесту. Ее летний льняной и, явно, очень дорогой костюм светлел на фоне полок с томами законов Российской империи, руки нервно сжимали сумочку, щеки пылали.

– Прошлый раз вы… Мне показалось, что вы мне не поверили, – произнесла она, переводя беспокойный взгляд с меня на Двинских, присутствие которого в моем кабинете ей никто не объяснил.

– Да, не поверил, – притворяться и подыгрывать я не стал.

– Вы даже не дослушали меня, а ведь у меня есть доказательства…– девушка щелкнула замком своей сумочки.

– Доказательства того, что ваш жених вампир? – я постарался задать этот вопрос как можно более будничным тоном.

Девушка смутилась, но это не помешало ей достать из сумочки какие-то бумаги.

– Расскажите о своем женихе, – грубовато (и явно стесняясь) бросил Двинских. – Что он из себя представляет? Как его зовут?

– Я с этого и хотела начать, – произнесла Анна Константиновна. – Его зовут Антон Карлович Вульф, он младший брат богатого промышленника Августа Вульфа.

– Я знаком со многими нашими промышленниками, но о Вульфах не слышал, – я постарался, чтобы моя ремарка прозвучала вежливо.

– Они, судя по всему, не так давно приехали в Россию, – сказала Анна, – около шести лет назад. Вульфы владеют несколькими оружейными заводами на Урале. С заводов Август Карлович практически не выезжает. А его младший брат, Антон, живет в столице. Но вот что странно, – голос девушки окреп, было понятно, что она, наконец, добралась до сути своего дела. – Они выдают себя за австрийцев из Будапешта. Но по-немецки Антон Вульф говорит весьма скверно, я проверяла, я специально сводила его с настоящим немцем. Венгерскую же речь Антон Карлович и вовсе не узнал. Кроме того, я наводила справки в самом Будапеште – никто там о Вульфах не слышал. Вот здесь ответы, которые мне прислали из Будапешта, – Анна положила на мой стол пачку писем. – Тут по-немецки, не знаю, читаете ли вы…

– Да, читаю, – ответил я.

Бегло просмотрев письма, я убедился, что хотя бы в чем-то девушка права – Вульфы действительно не слишком известны в Будапеште. Короткая записка со свидетельством господина Шульца, инженера, о том, что господин Антон Вульф на немецком почти не говорит, и вообще, на его взгляд, не немец, представляла бОльший интерес, но, конечно, главного, того что означенный Вульф – вампир, отнюдь не доказывала.

– Вы говорили с родителями об этих фактах? – спросил я Анну.

– Да. Я говорила. Но, как вам сказать… Вульфы действительно очень состоятельные люди, очень. Мы даже бывали у них на заводах, у отца с ними какие-то дела, и, как я поняла, до их происхождения ему дела нет.

– Что ж, вполне взвешенная позиция, и весьма понятная, – кивнул я.

– Вас отталкивает темное происхождение вашего жениха, или то, что он вампир? – с профессиональной прямотой поинтересовался Двинских у девушки, и она снова зарделась.

– Вы говорили о доказательствах, – напомнил я ей, – у вас есть что-нибудь еще?

– Да. Есть и еще… – кивнула Анна. – Антон Карлович никогда не появляется при свете дня. Мы познакомились с ним зимой, и тогда это было не так заметно, но как только наступило лето и стало светлее, он заперся у себя. Говорят, он болен.

– Он и в самом деле может быть болен, – заметил Двинских.

– Но за всю зиму он ни разу не вышел днем! – запальчиво воскликнула Анна. – Я даже со слугами его говорила…вернее, с одним слугой. Он сказал, что Антон Карлович спит весь день, а бодрствует ночью. Вот здесь записаны слова этого человека с его подписью, и адрес, по которому его можно найти, – она протянула мне еще один лист бумаги.

– И все-таки этого недостаточно, чтобы причислить вашего жениха к вампирам. Ваше нежелание выходить замуж за человека сомнительного происхождения понятно…

– Он ничего не ест, – прервала меня девушка.– И он… пьет кровь, – последнюю фразу она произнесла тихим, но вполне решительным шепотом.

– И это вы тоже можете доказать? – спросил я, чувствуя, как кисло звучит мой голос.

– Да, – твердо сказала Анна. – Он точно ничего не ест. Это показывает и слуга, тот же самый…

– Что-то много говорит ваш слуга. Его, часом, не уволили? – спросил я Анну.