Осуществляя политику «просвещенного абсолютизма» в той степени, в какой это возможно в России, Екатерина II и сама была не чужда литературно-просветительской деятельности. Двенадцать объемных томов – плод ее неутомимого пера. Страсти альковные неизменно дополнялись двумя другими – читать и писать. «Она писала в самых разнообразных родах: детские нравоучительные сказки, педагогические инструкции, политические памфлеты, драматические пьесы, автобиографические записки, сотрудничала в журналах, переводила. составила житие преп. Сергия Радонежского». «От природы веселая, она не могла обойтись без общества и сама признавалась, что любила

быть на людях». «Задумав дело, она больше думала о том, что скажут про нее, чем о том, что выйдет из задуманного дела…». «В уме ее было больше гибкости и восприимчивости, чем глубины, вдумчивости, больше выправки, сноровки, чем силы творчества, как и вообще во всей ее натуре было больше живости, блеска, чем чувства» (В. О. Ключевский).

Разнополярность эпохи, которую она окрасила своей личностью, хорошо просматривается в названиях двух документов. Записка князя М. М. Щербатова, историка и публициста века Екатерины, называется «О повреждении нравов в России». А шесть лет спустя после кончины императрицы историограф «дней Александровых» Н. М. Карамзин написал панегирик под названием «Историческое похвальное слово Екатерине Второй».

В обыденной жизни она была совсем неплохим человеком. «В обыкновенные дни, когда не было торжественных приемов, образ жизни Екатерины. отличался большой простотой. Она вставала раньше всех лиц своего штата, в 6 часов утра, и только в последние годы своей жизни поднималась в 8 часов утра. Сама зажигала восковые свечи, растапливала камин и одевалась. Затем она звонила, чтобы потребовать воды, а также льду для обтирания лица. Если прислуга мешкала, государыня терпеливо ждала; она вообще не любила прибегать к взысканиям. По окончании туалета она иногда переходила в кабинет, куда ей подавали крепкий кофе с густыми сливками и гренками – такой крепкий, что после нее камер-лакей и истопники несколько раз переваривали его для себя.

После этого раннего завтрака начинались доклады; Екатерина, слушая их, обыкновенно вязала или вышивала по канве. Обедала Екатерина II в час дня, кушая три или четыре блюда и запивая их чистой невской водой. После обеда некоторое время посвящалось чтению книг <…> В 6 часов обычно собирались на половине императрицы приближенные лица. В 10-м часу Екатерина удалялась в спальню и, не ужинав, ложилась в постель» (В. Н. Авсеенко).

Поэтический портрет императрицы создал Г. Р. Державин в оде «Фелица» (1782). Однако увидев «Фелицу» близко, был разочарован. «Подлинник человеческий с великими слабостями оказался не соответствующим тому идеалу, который сложился в его пылком воображении». «Като (Cathos, как звали ее в обществе Вольтера) лучше видеть издали», – писала Екатерина сама о себе.

Императрица заботилась о строительстве, развитии и благоустройстве Петербурга. Город за время ее царствования продвинулся за Фонтанку, которая до сей поры его ограничивала. Образно говоря, Екатерина получила в наследство город деревянный, а сделала его каменным.

В екатерининское время была учреждена «Комиссия о каменном строении», которая занималась вопросами застройки города. В 1768 году Екатерина II дала распоряжение генерал-полицмейсте-ру Н. И. Чичерину: «Прикажи на концах каждой улицы и каждого переулка привешивать досок с имяни той улицы или переулка на русском и немтском языке; у коих же улиц и переулков нет еще имян, то изволь оных окрестить. Форм же досок получше и почище зделать, хотя без многих украшений, но просто». Были построены такие знаменитые здания, как Таврический и Мраморный дворцы, Гостиный двор, здания Академии наук и Академии художеств, Публичной библиотеки, множество частных домов, дворцов, особняков.

«Со времен Екатерины II Петербург совершенно изменился в наружном виде своем, и во внутреннем устройстве, и в нравах и обычаях. Только некоторые памятники зодчества припоминают прошлое – все прочие новое или возобновленное. Все великолепие города, за пятьдесят лет перед сим, сосредоточивалось на набережной Невы и в центре его, в окрестностях Зимнего дворца, но и в этой части города было весьма немного высоких домов. Почти все каменные дома были двухэтажные или одноэтажные. Только на Невском проспекте между Полицейским и Аничковым мостами, в двух Морских и в двух Миллионных не было вовсе деревянных домов <…>. Многие прежние дома, почитавшиеся великолепными, вовсе ломали, и на их месте воздвигнуты новые, огромные здания.» (Ф. В. Булгарин).

Петербург хранит память о «матушке-императрице» в скульптурном портрете М. О. Микешина (1836–1896). Монумент установлен между Александринским театром и Невским проспектом на Александровской (ныне Островского) площади в 1873 году. У основания фигуры императрицы расположены скульптурные портреты ее выдающихся современников, выполненные с большим сходством. Сподвижников Екатерины А. С. Пушкин называет в стихотворении «Воспоминания в Царском Селе».

«На куртаге ему случилось оступиться.»

Куртаг (фр. Cour – двор, нем. Tag – день). Приемный день при дворе. Церемония, протекавшая по строгим правилам: кому где стоять, кому сопровождать царскую особу, как быть одетым и т. д.

«Да, счастье, у кого есть эдакий сынок!

Имеет, кажется, в петличке орденок? —

……………………………………………

Ему дан с бантом, мне на шею…»

Речь идет об ордене Святого равноапостольного князя Владимира, учрежденного Екатериной II в 1782 году. Орден разделялся на четыре степени. «С бантом» – это четвертая степень ордена. «На шее» – вторая. Сам орден в форме золотого (первая степень) с красной финифтью креста на ленте черно-красного цвета. Один из самых распространенных орденов в России XIX века.

«Ведь столбовые все.»

Дворяне старинных родов, чьи предки в XVI – начале XVII веков были записаны в списки-столбцы. Эти списки служили доказательством древности рода.

«Ты обер или штаб?»

Обер-офицеры – младшие чины от прапорщика до капитана. Штаб-офицеры – старшие чины полкового штаба от майора до полковника.

«Ну, Софьюшка, мой друг,

Какая у меня арапка для услуг.»

В словаре В. И. Даля указывается, что «арап» – это «чернокожий, чернотелый человек жарких стран, особенно Африки». Подчеркивается, что «арапа нельзя смешивать с арабом». К XVIII веку присутствие арапов среди дворцовой челяди было уже традицией. Интересно, что «придворник», «припорожник» – должность арапа, которую мог занимать и белолицый человек, выкрасившийся сажей. Должность «арапа» хорошо оплачивалась. Хлестова, хвастаясь арапкой, стремится приблизить себя к особам «дворцового» ранга. Грибоедов же, думается, пародирует одну из сторон столичной и дворцовой жизни.

«В его высочества, хотите вы сказать,

Ново-землянском мушкетерском».

Высочество – общий титул князей императорской крови.

Мушкетерские – это пехотные полки, существовавшие в России с 1756 года. Название получили от старинных тяжелых ружей-мушкетов. Мушкетерскими были Литовский, Ахтырский и некоторые другие полки. К началу Отечественной войны 1812 года они были переименованы в пехотные. В связи с этим реплика Скалозуба носит «завиральный» смысл.

«Нет, в Петербурге институт

Пе-да-гогический, так, кажется, зовут».

Педагогический институт в Петербурге был открыт в 1804 году, в 1819-м был преобразован в университет, но до 1824 года функционировал по Уставу Главного (с 1816 г.) педагогического института. В нем служили лицейские преподаватели А. С. Пушкина А. И. Галич, А. П. Куницин. Педагогический институт размещался в здании Двенадцати коллегий (ныне Университетская наб., 7/9). Здание это – одно из ранних сооружений в застройке Стрелки Васильевского острова, да и всего города. Оно строилось с 1722 года по проекту архитектора Д. Трезини, по крайней мере его первый этаж. Впоследствии в здании многое менялось и переделывалось, однако первоначальный замысел – двенадцать связанных воедино, но самостоятельных помещений – сохранился. Громадный перпендикулярно к Неве расположенный фасад университета обращен на восток. По первоначальному замыслу вдоль него предполагалось прорыть судоходный канал. На том же месте, где ныне находится здание библиотеки Академии наук, должен был быть Гостиный двор. Вдоль всего фасада тянулась открытая аркада. Ее нет с 1830-х годов. Тогда же вдоль фасада был разбит сад и появилась чугунная решетка. Галерея вдоль западного фасада, которая теперь находится в университетском дворе, построена в 1737–1741 годах. Тогда же появился знаменитый университетский коридор протяженностью 277 метров. Внутренняя отделка, относящаяся ко времени сооружения здания, сохранилась только в сине-белом Петровском зале.