«Музыку невозможно передать словами. Все, кто пробовал, так или иначе, провалились – в каждой голове она своя…»

– Сэм, сегодня закрываемся пораньше.

Этот день станет важным для меня – я первый раз попадаю на музыкальные бои.

– Босс, в какой клуб решили пойти? Советую, «Красный танец» или «Музыкальная шкатулка» – протянул мой усталый подчиненный тихим гнусавым голосом,– в обоих я бывал – там выкладываются по полной. В остальных – не знаю, – облокотившись о старое фортепиано, которое настраивал Сэм, я смотрел на слабые руки подчиненного, наливающиеся святящимися линиями сосудов при переборе клавиш. Так мы проверяли каждый инструмент перед уходом. Наш магазин хотя и не пользовался большой популярностью, но посетители были богатые. Все-таки магазины музыкальных инструментов всегда были востребованы – инструменты могут сломаться из-за частого использования и энергетического напряжения, а наш был в стиле ретро с антиквариатом и музыкальным автоматом. Пластинки сейчас не найти, но я делаю их сам, адаптируя современную музыку. Это ремесло, которому меня научила мать, контрастировало с видом на улицу, где каждый прохожий либо пел себе под нос, либо, спеша куда-то, втыкал наушники.

У меня же не было времени выбрать себе нормальный плеер, хотя денег хватало и на помощника и на новый антиквариат.

– Обижаешь,– я лениво усмехнулся, – собираюсь пойти в профессиональное заведение. Хочу посмотреть бои на ринге Черной филармонии.

– Слышал, что там творятся дикие вещи, босс.– Сэм согнулся ,округлил свои и так нездорово огромные глаза и поправил длинную челку.– Слышал, там можно запросто схватить звукозависимость1 . А я еще хотел бы здесь работать, босс.

–Сэм, ты чего?

– Что? Мне еще не плевать на мою зарплату – медленно выдал Сэм, переведя взгляд на вид в окне.

– У меня не так много времени,– выкрикнул я, набегу пересчитывая последние купюры в кассе и откладывая нужную сумму в карман,– главное смахни пыль со скрипок и можешь собираться. Сегодня хорошо потрудился, зарплата будет уже к понедельнику. Приятных выходных.

–Приятных.– Успел сказать Сэм, перед тем как ключи привычно звякнули на прилавок и хлопнула дверь.

Днем улицы города шумные и энергетически привлекательные настолько, что даже за стоя за витринами можно почувствовать прилив сил.

Выходя на улицу вечером, можно открыть для себя целую новую палитру звуков. Сейчас в городе был час пик шума: пролетали большие и маленькие машины, одинаково оставляя шлейф из клавишных мелодий. Дрифтуя, машины то и дело останавливались на высоких или низких регистрах, так их водители – искусные пианисты поворачивали на нужных улицах. По улицам сновали уставшие подростки, до помутнения детского рассудка повторяя заезженные азы теории музыки, сплетенные с задорными упражнениями на диапазон голоса. Это было похоже на одну большую репетицию перед концертом: там пробуют водить смычком, там зазубривают ноты, и где-то уже начал звучать квартет.

Город, дороги и дома ожили легким ночным свечением. Повсюду звучала музыка, наполняющая, призывающая присоединиться. Витиеватая и простая, громкая, длинная, раскрепощающая душу. Все слилось в едином ритме и унисоне, воспевая закат, заставляя вены загораться настолько ярко, что исчезают тени.

Парни и девушки, особенно ярко мельтешащие своими волосами, иногда махая ими прямо перед чьим-то лицом, жались группами. Каждая голова мерцала своим неповторимым цветом. Подростки меняли цвет волос на более тусклые тона, а молодые девушки загорались неоновыми кричащими цветами, сливаясь с вызывающими вывесками клубов, пестрящих неприличными названиями.

Листья высаженных вдоль дороги деревьев, постоянно подрагивали, одновременно с небом меняя окраску, приспосабливались к ночным звукам и танцам.

Воздух наполнялся ночью. От ощущения легкости я запел. Я не считал, что у меня был талант, но голос у меня был громкий и эластичный. Я шел вдоль домов и выстукивал ритм на стенах подъездов. В припеве, поднимался по нотам отрывками слов. Музыка вырывалась из тела, заключённая между голосовыми связками, и продвигалась вверх словно волна. Мне нравилось, что у меня получалось, и я отпускал в полет концы слов. В голове застряла мелодия с кружащимся, будто живым ритмом, которую я услышал по радио.

Люди проходили мимо меня с удивленными лицами. И когда я заметил почему, на нескольких стенах уже красовались заметные вмятины, от моих постукиваний.

Одна компания подошла ко мне, выделяя самую светящуюся девушку из нескольких, которые стояли с ней.

– Тебе бы на бои, там то точно стены покрепче будут,– подошла ко мне незнакомка со смазливым, незапоминающимся лицом,– могу предложить сразу в Черную филармонию.

– Как раз туда направлялся, – я опомнился и, сложив руки на груди, осмотрел девушку, на которой висела короткая майка, обнажающая живот, и черная куртка. Распущенные, густо вьющиеся мелкими кудряшками волосы, переливались ослепительно рыжим,– Спасибо. Работа уже есть.

– А подработка?

– Не нужна.– На что девушка разочарованно хмыкнула и качнула волосами.

Пока я перекинулся словами с рыжей, две стоящие слева перешептывались, а я успел подметить обрывки диалога.

– У него ну очень соблазнительный голос. Такой низкий и эротичный.– Хихикнула одна.

– Господи, ты на его волосы посмотри, как волны в океане.– Высказалась вторая, и обратилась ко мне:

– Ты случайно не Посейдон?– выглянула вторая, засияла своим красным каре ярче рыжей.

Я опешил, но показывать вида не стал. Лишь удивленно поднял бровь, показав, что не настроен отвечать.

– Снизойдите до нас, ваше самоуверенное великолепие – Протянул парень, лицо которого я не увидел. Все в ответ залились неприятным смехом.

Подъехал автобус. Я опаздывал, и больше не задерживаясь ни на секунду, увильнул в раскрывающиеся двери. А компания сзади меня начала напевать попсу, забыв про столкновение со мной.

Здание внутри и снаружи было похоже на помещение государственного органа. Я заметил даже несколько офисных комнат. А люди были одеты в красивые, а некоторые даже в презентабельные наряды и лишь я, кажется, в серой футболке, шортах, опоясанных кофтой с капюшоном и кроссовках.

И только войдя в зал, я отмел сомнения о том, что тут проводятся крупнейшие нелегальные бои в мире.

Как мне рассказывал приятель, побывавший в Черной филармонии, там был купол, который закрывал пространство около самого ринга, где стояло относительно немного людей, заплативших большие деньги за эти места. Я стоял за куполом, но близко к нему, поэтому отчетливо видел ринг. В зале был полумрак.

Боевая сцена, на которую падал свет, была устроена хитро: над двумя ее половинами было установлено по небольшому куполу, поэтому, если подойдешь к сцене с одной стороны, будет слышно участника стоящего на этой стороне.

– Винс, сколько лет сколько зим!– А вот, кстати, тот самый приятель. На нем, как и на мне, не было одето чего-то особенного, всего лишь джинсы и толстовка. На его большом носу как всегда сидели очки, которые памятно всплывали в забавных историях о нем и о наших школьных годах. Историй было много, даже если учесть, что он постоянно сидит дома и делает ремиксы.

–Эй, как дела, Джек? Не думал, что сюда пускают с таким извращенным плейлистом как у тебя. – Я улыбнулся и похлопал парня по плечу, удивляясь тому, насколько изменился цвет его мятных волос, когда они начали сиять.

–Лучше захлопнись, антикварный барахольщик.

– Ладно, тогда как ты оказался за куполом, когда я слышал, что ты там ошивался?

–Было один раз. Знаешь, я хотел накопить на вип место, но все потратил на прошивку динамиков. К тому же, ты наверное слышал, что там можно получить звукозависимость. В обычных клубах участники поют поочередно , а тут одновременно.