- Спасибо.

Он еще меня благодарил. Мишка-style. Не последовало дурацких вопросов, типа: "Тебе было хорошо, крошка?" Меня всегда подмывало ответить: "Бывало и лучше, детка". Жаль, что так и не решилась. Я не заметила, как уснула.

Неделю спустя Мишке стало хуже. Пропал аппетит. Он снова слег. Мы с тетей Ниной не отходили от его постели ни днем, ни ночью. Через две недели его должны были снова поместить в больницу. Мы ждали, когда освободится место. В глубине души понимали, что это конец, но старательно гнали от себя эту мысль. Притворялись перед собой и перед ним. Прошла неделя. Мишка совсем перестал есть и уже не вставал. Мы с тетей Ниной были безутешны. Болезнь вгрызалась в родную плоть, ежеминутно отщипывая по кусочку жизни.

- Мишка, борись. Неужели ты не хочешь жить? - в отчаянии крикнула я.

Он улыбнулся:

- Глупенькая, конечно хочу. Кто же не хочет. Но я благодарен болезни. Она вернула мне тебя, - прошелестел он. Его глаза закрылись, словно он вложил в эту фразу последние силы. Мы с тетей Ниной сидели на постели всю ночь, прислушиваясь к едва слышному дыханию. Мишка ушел рано утром. Так же тихо и неприметно, как и жил. Просто его дыхание прервалось. Мишка-style. Я так и не сказала, что люблю его. Хотя... Была ли в этом необходимость? Мишка не был человеком слова. Он был человек дела. Я верю, что он знал. Очень хочу верить.

Сегодня похороны. Мишка будет покоиться рядом с отцом. Я не пошла, поручив тетю Нину заботам моих родителей (здоровья им и долголетия). Хочу запомнить Мишку таким, каким знала. Рано утром, я как обычно, вышла из дома. Как и тогда, когда спешила на свидание с Мишкой. Снова влезла в драные джинсы и черную вытянутую футболку, набросив сверху куртку. Краситься я тоже не стала. Мне теперь не для кого быть красивой. Вместо похорон пошла в парк. Стояла золотая осень. Дорожки засыпало листьями всех оттенков золотого и красного. Воздух был настолько свеж и прозрачен, что хотелось зачерпывать его ладонями и пить. Я совершала паломничество по тем местам, где мы бродили вместе.

Вот на этом самом месте Мишка, смеясь, вспоминал, как к нему ненадолго прилипло прозвище "Красная Шапочка". Я слушала с интересом. Из моей памяти совсем выветрился этот случай. В стране был дефицит. Перед Новым годом в продажу выкинули костюмы Красной Шапочки. Моя мама успела купить. А тетя Нина никак не могла найти наряд для сына. Вот и пошутила, что он будет Красной Шапочкой. А малыш запомнил и сказал при всем классе. Но прозвище надолго не прижилось, Мишка колотил всех, кто называл его так вслух.

А вот здесь мы вместе вспоминали, как Мишка в третьем классе признался мне в любви. Стащил у матери красивую открытку и корявым почерком написал: "Ты моя самая любименькая".

- Не отважился сказать, - прокомментировал он, улыбаясь. Мишка-style.

Где-то эта открытка до сих пор пылится. Надо будет найти. Но не сейчас. Сейчас слишком больно.

Я вернулась домой. Включила компьютер. Я не плакала, слез уже не осталось. Только эти слова рвались наружу, просились на бумагу. Просидела за компьютером до самого вечера, заново переживая эти мгновения.

Я улыбаюсь. Сегодня мои подозрения подтвердились. Наша единственная ночь любви принесла плоды. Даже в этом Мишка остался верен себе. Он не оставил меня одну. Не нужно меня жалеть. Я познала любовь, пусть недолгую. Боль пройдет. А мои воспоминания будут всегда со мной. Я не знаю, полюблю ли я снова. Но я, нет, мы… мы обязательно будем счастливы. Я в это верю. Очень хочу верить. Мишка всегда будет рядом. Он меня любил. Я знала. Он знал, что я знала. Мишка-style.