– Ой, я сама украсить не смогу, – протягиваю медленно, выдумываю на ходу. – Тут надо несколько человек. Знаешь, это не так просто все, потому что я люблю в своем особенно стиле дом украшать и…

– Ну так будут люди, – усмехается. – Лодырей в доме хватает.

– Я же их не знаю, – передергиваю плечами. – Как-то неудобно. Я не представляю, как с ними общаться и просить что-то выполнить.

– Просить – не надо, – хмыкает. – Приказывай.

– Я не…

– Я сам тебе помогу, – заключает тоном, не терпящим возражений. – Все, кончай сопли жевать. Прыгай в тачку.

Подчиняюсь ему, поскольку спорить явно будет бесполезно. Однако очень стараюсь забираться в автомобиль максимально медленно. Тяну время, гадая, как бы отвертеться от вероятного похода по магазинам.

Я обожаю выбирать всякую мишуру, гирлянды, елочные игрушки.

А тут что меня ждет? Дождики-хуеждики? Даже повторять гадко. От совместных покупок с Амиром точно возненавижу любимый праздник. Буду потом от всего новогоднего как от проклятья шарахаться.

– Знаешь, я устала, – выдыхаю наконец, пристегиваю ремень безопасности. – Голова раскалывается. День был ужасный, босс постоянно меня нагружает, придумывает разные задания. То одно, то другое. Я бы хотела лечь спать пораньше.

– Понял, – хмыкает, мрачно прибавляет: – Разберусь.

– С чем ты разберешься? – мой голос от тревоги на шепот срывается.

– С боссом твоим, – холодно усмехается. – С кем же еще?

– И как, – закашливаюсь. – Как ты планируешь это осуществлять?

– Ну, – пожимает здоровенными плечами, одним движением вызывает во всем моем теле ледяную волну ужаса. – Заказывай. Могу ногу ему сломать. Или руку. Пусть отдохнет в больничке. Некогда будет мозг тебе парить.

– Не надо, – выпаливаю сдавленно. – Пожалуйста, не нужно.

От любого другого человека я бы приняла подобное высказывание за шутку, но от Амира это выглядит реальной угрозой. Сладким обещанием, которое он за секунду претворит в жизнь. Достаточно вспомнить про то, как легко всадил кулак в рожу Андрея или как практически насмерть забил «Лютика». Ему закон не писан, тормоза давно сорваны. Прет как танк, напролом.

– А чего он тебя прессует? – спрашивает неожиданно жестко. – Какого хрена задания раздает?

– Я же работаю, – выдаю медленно. – Это нормальная часть работы. Вот и все. У других точно такое положение.

– Не знаю, – кривится. – У моих подчиненных башка не трещит. Довольные ходят. От счастья трескаются. А ты дерганная вся. На измене, на стреме вечно.

Конечно, у тех громил башка не трещит. Они же отбитые отморозки. О чем им вообще переживать и рефлексировать? О том, что мало кого за день покалечили? О том, что по случайности кого-то не добили?

– Выкладывай, – вдруг требует Амир.

Смотрю на него с немым вопросом.

– Опять, – мрачнеет амбал. – Глазища вылупила. Рот нараспашку. Губы дрожат. Такое чувство, будто я тебе болт в глотку всадил.

Вздрагиваю всем телом. Кажется, кровь внутри больше не течет.

А потом к своему глубочайшему ужасу замечаю реакцию громилы. Несмотря на холод за окном он сейчас в одной лишь белой рубашке, еще и рукава закатаны до локтей, поэтому отлично видно как набухают вены, как бугрятся мускулы, будто чистой яростью наливаются.

Вжимаюсь в сиденье, боюсь лишнее слово вымолвить.

– Гребать, – грубо бросает Амир. – Это я на тебя так действую?

– Н-нет, – роняю судорожно, отлично понимаю, насколько лживо звучит подобный ответ.

– Видишь меня и от страха ссышься, – заключает, обдавая арктическим льдом. – Я же чувствую.

– Прости, я…

– Я же сказал, – обрывает. – Четко обозначил. Насильно никого не трахал. Начинать не намерен. В чем проблема тогда?

– Все нормально, – только зубы дико стучат.

Бьет по тормозам. Включает «аварийку» и прямо посреди дороги останавливает автомобиль.

– Вранье терпеть не стану, – заявляет хрипло.

И за горло меня берет. Вроде легонько совсем, едва ощутимо. Пальцы чуть кожи касаются, но от этого небрежного прикосновения сразу позвоночник разрядом тока простреливает.

– Говори, – требует Амир. – Что не так делаю?

Господи. Все! Абсолютно! Вот это например. Под его странной и жуткой лаской обливаюсь потом.

– Отпусти, – шепчу глухо. – Пожалуйста.

Подчиняется. Однако пристального взгляда с меня не сводит. Дьявол, теперь еще хуже становится. Он словно в душу пробирается, проникает в плоть, пропитывает кровь. Да черт побери, точно второй кровью по моим жилам разливается.

Мрак. Кошмар. Бесконечный ужас.

– Мой первый раз, – роняю тихо. – Я представляла совсем иначе. Понимаю, сама дала на все согласие, сама виновата. Но черт, я как будто каждый раз ожидаю… повтора.

– Я же остановился, – тихо произносит он. – Я же все прекратил.

Но это ничего не меняет. Ничего. Совсем. Не так я хотела невинности лишиться. Не под чужим мужчиной. Еще и грубо, жестоко, по-животному. Как молотом внутрь врезался.

– Клянусь, – сухо выдает Амир. – Силой тебя не возьму. Только если сама придешь и попросишь. Все. Нечего тебе дергаться. Как друзья живем.

Почему я не верю ни единому слову? Черные глаза правду выдают. Жадные, алчные, ненасытные. Разве можно так смотреть? Не прикасаться, просто оценивать и давать полное ощущение, будто трахаешь.

– Раз магазин отпал, поедем жрать, – сообщает хрипло, снова заводит авто.

+++

Из ресторана выводят всех посетителей. Быстро, жестко и оперативно. Подхватывают под руки, прямо от тарелок отрывают и к выходу проталкивают.

Зал освобождают для нас. Весь зал. За пару минут.

Я думала, такое только в кино бывает. Ну или когда приезжают видные персоны, политики важные. Президент. Да и то, о таком же заранее предупреждают. А тут наскоком все, нахрапом. Люди не успевают возмутиться. Или с бандитами неохота спорить?

В общем, музыка, приглушенный свет, вышколенные официанты как по струнке ходят. Бородатые бугаи окружают периметр, однако держатся в тени.

Это новое заведение, не то, где мы прежде были. Оформление здесь необычное, стиль непривычный. Восточный. Повсюду турецкая керамика – вазы, светильники, приборы. Сходный дизайн, в едином духе выдержано. Мягкие диваны, пестрые подушки, что отделаны бахромой. Гармонично смотрится, создает уютную атмосферу, располагает и расслабляет.

Но все как-то… подозрительно интимно? Словно на романтическом свидании вдруг оказываюсь. Амир усаживается рядом, не напротив, а именно на одном диване со мной. Накрывает своим запахом. Обрушивает всю силу и мощь. Не трогает, дистанцию выдерживает. Но тело интуитивно угрозу чует, покрывается мурашками.

Невозможный он. Невероятный. Такой, что дыхание перехватывает.

– Кальян будешь? – спрашивает.

– Нет, спасибо, – говорю сдержанно. – Я не курю.

– А выпить? – бровь выгибает. – Пятница, время отдыха.

– Не стоит, – нервно закусываю губу. – Благодарю.

– Не пьешь? – уточняет, пронизывая насквозь своими горящими как угли глазами.

– Если повод есть, – рефлекторно веду плечами. – По праздникам. Или под настроение. Но редко. Очень редко.

– Откуда ты такая взялась? – скалится как голодный хищник. – Сигареты не смалишь. Не бухаешь. Еще и не трахаешься. Прямо святая.

– Ну я не думаю, что это так уж необычно и заслуживает особого внимания, – выдаю скороговоркой.

– И базаришь гладко, – заключает насмешливо. – Прямо как соловей заливаешь. Сказки заряжаешь. Пулей, млять, аккурат в лоб.

– Ой, – невольно вздрагиваю.

– Чего? – рыкает.

– А можно без матерных выражений? – спрашиваю и тут же стараюсь сгладить эффект откровенного вызова. – Понимаю, ты привык изъясняться подобным образом и вряд ли захочешь исправлять что-то, но…

– Охренеть, – бросает со смешком. – Вообще, я при тебе и так старался поменьше дерьма загонять. Но хреново вышло. Буду крепче себя держать.

Он вдруг берет меня за руку, обхватывает запястье, а после скользит пальцем по внутренней стороне ладони. Ощущение точно кипятком изнутри обдает. От стоп моментально раскаленные стрелы к груди устремляются, в ребра ударяют.