Его мать по-прежнему не произнесла ни слова, но Золяшка видел, что она задумалась.
В ту ночь Золяшка долго лежал без сна после того, как остальные уснули. Он слышал храп своего отца и своих братьев тоже, но, казалось, его мать не могла уснуть. Она ворочалась, извивалась и громко вздыхала, пока, наконец, не разбудила мужа.
– Что тебя беспокоит, – спросил он, – что ты ворочаешься и ворочаешься в постели и вздыхаешь так громко, что невозможно спать.
– Неудивительно, что я вздыхаю и не могу уснуть, – ответила его жена. – Я думала и прокручивала все в уме, и я совершенно ясно вижу, что ты не любишь меня так, как хороший муж должен любить свою жену.
– Как ты можешь так говорить? – спросил ее муж. – Разве я плохо обращался с тобой все эти годы? Разве я не проявлял свою любовь всеми способами?
– Да, но ты мне не доверяешь, – сказала его жена. – Ты не говоришь мне, что у тебя на сердце.
– Что я тебе не сказал?
– Ты никогда не рассказывал мне о Футгонге; ты никогда не рассказывал мне, почему он летит, как ветер, всякий раз, когда ты садишься на него верхом, а когда на нем едет кто-то другой, он такой медленный.
Затем она начала всхлипывать, как будто ее сердце вот-вот разорвется.
– Ты мне не доверяешь, – сказала она.
– Подожди, подожди! – сказал отец Золяшки. – Это секрет, который я никогда и не думал никому раскрывать, но раз уж ты решила узнать это – слушай! Только ты должна пообещать, что ни одной живой душе не расскажешь того, что я тебе сейчас скажу.
Его жена обещала.
– Тогда вот, – сказал ее муж. – Когда я хочу, чтобы конь двигался умеренно быстро, я хлопаю его по правому боку, когда я хочу, чтобы он остановился, я хлопаю его по левому боку, а когда я хочу, чтобы он летел, как ветер, я дую на сухое гусиное горлышко, которое я всегда ношу в правом кармане пальто.
– Теперь я действительно знаю, что ты любишь меня, раз рассказываешь мне это, – сказала его жена. А потом она заснула, потому что была довольна.
Золяшка подождал почти до утра, а затем встал и оделся. Он надел сюртук одного брата, штаны другого, ботинки третьего и так далее, потому что его собственная одежда была всего лишь лохмотьями. Он порылся в правом кармане отцовского пальто и, конечно же, нашел там сухое гусиное горло. Он взял это, взял горшок с горящим торфом и накрыл его сверху, чтобы он оставался горячим; и он взял также большой кухонный нож. Затем он вышел и вывел Футгонга из конюшни. Он вскочил ему на спину, хлопнул его по правому боку, и они тронулись.
Шум разбудил фермера, он вскочил с кровати и подбежал к окну.
– Кто-то уехал верхом на моем дорогом коне. – Затем он крикнул во весь голос, – эй! Эй! Хо! Футгонг!
Когда Футгонг услышал, что его зовет хозяин, он остановился и замер на месте. Но Золяшка выхватил высохшую шею гуся и подул на нее, и понесся, как ветер, Футгонг. Никто не мог их догнать.
Через некоторое время, да и не так уж много времени прошло, они выехали на берег моря, и там, немного в стороне от берега, стояла лодка короля с лодочником. Он караулил там лодку до рассвета. Туда должен был приехать король и его придворные вместе с принцессой, чтобы принести ее в жертву червю. Они должны были посадить ее в лодку и поставить паруса, чтобы отвезти девушку к монстру.
Золяшка посмотрел на воду и увидел черную спину зверя, поднимающуюся из моря, как длинная низкая гора.
Он спрыгнул с коня и крикнул через воду лодочнику:
– Привет, друг! Как там у тебя там дела?
– Плохо, очень плохо! – ответил лодочник. – Вот я сижу и мерзну всю ночь, потому что на воде холодно, и нет ни души, кроме меня, вместо того, чтобы спать в хорошей теплой постели.
– У меня здесь в горшке огонь, – крикнул Золяшка. – Вытащи свою лодку на берег и подойди погреться, потому что я даже отсюда вижу, что ты почти погиб.
– Этого я не могу сделать, – ответил мужчина. – Король и его двор могут прийти в любое время, и они должны найти меня готовым и ожидающим их, как было приказано.
Затем Золяшка поставил свой горшок на берег, постоял и немного подумал. Внезапно он упал на колени и начал копаться в песке, как будто сошел с ума.
– Золото! Золото! – крикнул он.
– В чем дело? – окрикнул лодочник. – Что ты нашел?
– Золото! Золото! – крикнул Золяшка, копая быстрее, чем раньше.
Лодочник подумал, что Золяшка должно быть, определенно нашел сокровище в песке. Он поспешил вывести лодку на сушу, выскочил на берег и, оттолкнув Золяшку в сторону, опустился на колени и начал зачерпывать песок. Но Золяшка не стал ждать, чтобы посмотреть, найдет тот что-нибудь или нет. Он подхватил горшок, прыгнул в лодку и, прежде чем лодочник успел его остановить, оттолкнулся от берега.
Слишком поздно лодочник понял, что он делает. Он побежал к кромке воды и стал кричать и ругаться, чтобы Золяшка вернулся, но Золяшка не обращал на него внимания. Он даже не повернул головы. Он поставил парус и направился туда, где лежало огромное чудовище, а волны набегали и разбивались о него пеной.
Начинался рассвет. Пришло время чудовищу проснуться, и по дороге из замка выехал верхом король со всем своим двором, а принцесса ехала среди них на молочно-белом коне. Все краски исчезли с ее лица, и она была белой, как снег.
Когда король и все остальные достигли берега, там стоял лодочник, заламывая руки и причитая, а лодки не было.
– Что случилось? – спросил король. – Что ты сделал с моей лодкой и почему ты здесь стоишь?
– Смотрите! Смотрите! – крикнул лодочник и указал на море.
Король посмотрел, и тогда впервые он увидел Золяшку в лодке, плывущего к чудовищу, ибо до этого его глаза были затуманены печалью, и он не видел ничего, кроме того, что было близко перед ним.
Король посмотрел, и все придворные посмотрели вместе с ним, и поднялся громкий крик, ибо они догадались, что Золяшка плывет, чтобы сразиться с Главным червем.
Пока они стояли и смотрели, солнце засияло красным, и чудовище проснулось. Медленно, медленно его огромные челюсти раскрылись в зевке, и когда он зевнул, вода хлынула ему в рот, как большой поток, и попала в горло. Лодка Золяшки попала в водоворот и понеслась вперед быстрее, чем ее мог нести любой парус. Затем чудовище медленно закрыло пасть, и все стихло, если не считать пенящейся и бурлящей воды.
Золяшка направил свою лодку вплотную к челюстям монстра, и она лежала там, покачиваясь на волнах, пока он ждал, когда червь снова зевнет.
Вскоре медленно – медленно разверзлась огромная пасть, и хлынул пенясь поток. Лодку Золяшки захлестнуло водой, и ее чуть не раздавило об один из зубов монстра, но Золяшка справился, и лодку унесло потоком вниз, в глотку червя.
Все ниже и ниже опускалась лодка с Золяшкой в ней, и шум бурлящей воды наполнял его уши. В глотке чудовища было светло, потому что верх и бока глотки светились, так что Золяшка мог все видеть.
По мере того как он продвигался вперед, свод над ним становился все ниже и ниже, а вода становилась все мельче и мельче; ибо она стекала в проходы, которые открывались из горла в остальную часть тела.
Наконец свод стал таким низким, что мачта лодки уперлась в него. Затем Золяшка шагнул через борт лодки в воду, и она была такой мелкой, что едва доходила ему до колен. Он взял горшок с торфом, который все еще был горячим, и нож, и прошел немного дальше, пока не добрался до того места, где находилось сердце зверя. Он видел, как оно бьется, бьется, бьется.
Золяшка взял свой нож, расковырял дыру в сердце и высыпал в нее горячий торф. Потом он все дул и дул на торф. Он дул до тех пор, пока его щеки почти не потрескались от усилия, и казалось, что торф никогда не разгорится. Но, наконец, вспыхнул огонь; масло сердца потекло на него, и пламя ярко вспыхнуло. Все выше и выше разгорался огонь. Все сердце засияло красным от этого света.
Затем парень побежал назад, прыгнул в лодку и оттолкнул ее от свода. Вскоре, когда огонь проник глубже в сердце, чудовище почувствовало жжение и начало корчиться и извиваться. Затем червь громко кашлянул, отчего вода вырвалась из его тела и снова мощным потоком хлынула в море.
