========== Глава 1. Фурия ==========
Земля, военный аэродром Бенгази, сентябрь 2028 года
Старший лейтенант ВКС России Сергей Ефимов по прозвищу Серый
Палатка столовой – наше единственное прибежище в этих раскаленных как печка краях, и даже близость моря не помогает. Пыль и пекло, чахлые пальмы и пожухлые кусты, марево горячего воздуха над прокаленной ВПП, керосиновая вонь и непрекращающийся гром моторов. Взлет-посадка, взлет-посадка – наш аэродром работает как конвейер. «Грачей» с «мигарями» сменяют «утята» в компании Су-30, а их - «фурии», то бишь Су-57, и так далее, и так далее. Ранним утром мы с Женьком проводили наших летунов на свободную охоту, а сейчас, закончив текущие дела и подготовившись к встрече, сидим в столовке, пьем чай с халвой и финиками, и ждем, когда снова услышим знакомые голоса «изделий-30». Зубчатые края их сопел вносят в пробирающий до кишок турбореактивный рев специфическую кровожадную нотку, которую ни с чем не спутаешь, а уж когда прождешь одну конкретную машину на земле достаточно долго, начинаешь узнавать ее голос издалека.
Пора бы ребятам уже возвращаться, и мы с Женьком, закончив с чаем, выходим из столовки. Песок забивается во все места, скрипит на зубах, воротник комбеза натирает, и я подумываю, не сгонять ли на местный рынок прикупить себе арафатку. Даст бог, ребятишки сядут, мы по-быстрому их обслужим, и я смогу выбраться даже сегодня. Чаю в запас куплю, Сашке чего-нибудь вкусного – она любит местные сладости, но ей, командиру первого звена наших «фурий», выходить из расположения части в город по соображениям безопасности запрещено. Я на ее месте помер бы с тоски.
Но вот – чу, слышу пушек гром! – к аэродрому подходят две «фурии» в серо-зеленом «цифровом» окрасе. Наши летят! Сашкин «34-синий» заходит на посадку первым, отстреливает тормозные парашюты, за ним, как привязанный, идет «38-синий» Богдана, и я замечаю пустые пилоны, которые под моим присмотром сегодня утром были забиты под завязку. Значит, хорошо поохотились ребятишки, можно будет новые звезды на фюзеляжи им рисовать. Но что-то в Сашкином рисунке посадки, более резком, чем обычно, мне не очень-то нравится. Ладно, сейчас спрошу.
Огнедышащие, пышущие жаром машины занимают свои места под арками быстровозводимого укрытия, Сашка открывает фонарь, и я подставляю ей лесенку. Она спускается, стаскивает с себя шлем и перчатки – мокрая как мышь, глазищи бешеные. Что такое? Я протягиваю ей полотенце и термос-поильник с чаем – наш стандартный, за полгода отработанный послеполетный ритуал. Она вытирает лицо, проходится полотенцем по голове, отчего ее короткие волосы смешно встают дыбом, и торопливо глотает сладкий чай, который терпеть не может, но пьет ради восполнения уровня сахара в крови.
Напилась, вытерлась – отлично. Теперь можно и порасспрашивать:
Ну что, файтер-бомберы? – интересуюсь. – Все нормально? Вы чего какие кривые?
Вместо ответа Сашка давится чаем, и я хлопаю ее по спине, а на мой вопрос отвечает Богдан. Парень тоже на взводе – кажется, он только что осознал, что косая с косой подошла к нему слишком близко – куда ближе, чем он привык.
Поохотились – пипец! – выдает он и качает головой. – Нет, сначала все как всегда, обнаружили колонну бармалеев, отработали по ней, нормально. Затем – приказ с КП: найти и приземлить вертушку. Нашли, посадили ее аккуратненько, даже не сильно продырявили, место посадки на КП доложили. И тут откуда ни возьмись – «Томагавки».
Угу, - поддерживает его прокашлявшаяся Сашка. – Авакс навел. Ладно, догнали стаю, работаем. РЭБ подключилась, ПВОшники – в общем, как бы справляемся. И тут на нас пара «Рэпторов» - шасть! Навалились на Богдана вдвоем. У меня из ракет осталась одна Р-98, я последний «топор» уже захватила – а тут здрасте, приехали. У «хищников» ракеты кусачие, плюс эти их новые тепловые головки. Что делать, передала «топор» на сопровождение КП, перенацелила ракету на один «Рэптор», и вперед – другого догонять.
И что? – я поглядываю на нее с любопытством.
Что-что, - фыркает Сашка в ответ. – Р-98 – гиперзвуковая, ГСН у нее хваткая, зацепилась – не стряхнешь. Он и пукнуть не успел, когда она его чпокнула. А я чо, одна пушка осталась, и этот чудик, - она тыкает пальцем в Богдана, – совсем пустой. Он, конечно, вертится как уж на сковородке, одну ракету стряхнул, но ответить ему нечем. В общем, я к вражине по рельефу подкралась, пока он Богдана выцеливал, и ка-ак выскочила у него из-под пуза! Крутанулась вокруг него, - она энергично размахивает руками, показывая, - и сверху навалилась.
Я видел записи ее боев и отчетливо представляю себе, как Сашка ведет «34-синий» над выжженными известковыми скалами на пределе возможностей системы огибания рельефа, видит высоко над собой врага и взвивается в небо, выцветшее от зноя. Она проскакивает под пузом F-22, делает восходящую полупетлю с переворотом – стремительный, как полет стрижа, иммельман, оказывается позади и сверху противника, резко пикирует и открывает огонь. Вряд ли пилот «хищника» успел что-то увидеть, кроме серо-зеленой тени над головой, а если и успел – тем хуже для него, вряд ли бы он успел что-то сделать. В любом случае, я ему не завидую.
Скажешь тоже, подкралась! На сверхзвуке шла, - нервно усмехается Богдан, - иначе бы не успела. Как выскочила, как выпрыгнула - пошли клочки по закоулочкам! Куда ты ему засадила, Покрышкин?
В кабину, - Сашка морщится. – Видели бы вы, что, оказывается, наша 30-миллиметровая пушечка с человеком делает – мдэээ…
Пффф, много чего ты там увидела, - я недоверчиво хмыкаю. – Ты там поди на все деньги валила. Свой хвост не увидела, нет?
Ну почти, - она пожимает плечами. – Вертелась как черт, но «топор» все равно убежал. Вот гадство! Не слыхал, куда он воткнулся?
Нет, вы только посмотрите на нее. Не поморщившись, завалила два F-22, причем один – пушкой, и еще недовольна, что не догнала несчастный «Томагавк». Да на этот «топор», кроме нее, охотников выше крыши, начиная от РЭБ дальнего действия и заканчивая объектовыми «Панцирями». Приземлили его, без вариантов – смысл за него беспокоиться?
Хотя вот как раз от нее такого беспокойства и можно ожидать. За полгода в Ливии я повадки своего летуна уже выучил: «хочешь сделать хорошо – сделай это сам, не можешь сделать – хотя бы проследи лично». Ох и стремался я поначалу, когда меня к ней определили – ну какой может быть файтер-бомбер из девки… Прекрасный, как выяснилось, а к тому же – матчасть она знает и любит, и «34-синий» ей отвечает взаимностью: вытворяет в небесах такое, что потом записи с его бортовых камер показывают на разборах полетов и крутят во всех новостях, но ни одного отказа, даже ни одного программного глюка. Болтали, конечно, что в Академию ее батя пристроил – а хоть бы и так, но в «горячую точку» по блату точно не попадешь, скорее уж наоборот. Здесь с человека вся шелуха обдирается, как ржавчина на пескоструйке, и, честно говоря, друга лучше, чем эта задиристая, смешливая девчонка, подстриженная под воробья, у меня не было никогда. Мы с ней да Женек с Богданом – не просто первое звено, но и друзья-приятели, так нас четверых на базе и называют - «эщкере», банда по-чувашски, хоть Сашка из Прибайкалья, Богдан - москвич, Женек - донецкий, и только я - батыревский чувашин. Вот так всегда, стоит что-нибудь брякнуть, и оно цепляется как репей. С первых дней в Ливии так сложилось, что мы все делаем вместе: когда наши айкидошники, Санька с Женьком, тренируются в валянии друг друга по песочку и фехтовании на деревянных мечах, мы с Богданом идем смотреть; когда наши летуны в шахматы режутся - мы с Женьком болеем каждый за своего; когда в преферанс играем - один из нас обязательно сидит на прикупе. При этом Сашка регулярно нас обдувает даже на распасах, и моя «гора» уже с Пик Коммунизма – но кому не везет в игре, тому везет в любви, и наоборот. Мы не исключение: меня дома в Батырево ждет Светка, а Сашку, насколько я знаю, кроме бати никто не ждет.
