========== ПРОЛОГ. ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПОВЕРЖЕННЫЙ ИДОЛ. ==========
ПРОЛОГ.
Резкие звуки выстрелов ворвались в рокот мотора и свист морского ветра. Старая лодка неслась по волнам, далеко справа по борту были видны редкие береговые огни, впереди была только ночная тьма – зловещая, мрачная и ненасытная, готовая поглотить весь мир. Высоко в небе сияли звезды – прекрасные, равнодушные, далекие. Звездам не было дела до того, что происходило на Земле. Они жили своей жизнью.
Еще выстрелы. Еще. Пули свистели вокруг лодки. Военные катера ее нагоняли, лодку качало на волнах, слабый мотор захлебывался, работая на пределе.
Женщина, сидевшая в лодке с двумя мальчиками, с отчаянием смотрела назад, где в морской тьме все отчетливее проступали зловещие силуэты катеров. На их борту можно было даже разглядеть солдат, которые вели по лодке прицельный огонь.
Им не уйти. Их настигают. В глазах женщины мелькнуло отчаяние. Она огляделась, словно ища спасения. Ее взгляд упал на спасательный круг, лежавший на дне лодки. Только один круг. Женщина схватила его, прижала к груди, взгляд ее заметался между двумя мальчиками, испуганно смотревшими на нее. Снова вспышки и выстрелы. Одна пуля уже чиркнула по борту лодки.
Женщина решилась. Она надела спасательный круг на мальчика помладше, прижала его к себе, поцеловала в лоб, словно страшась отпустить, а затем… столкнула его за борт. Послышался крик, мальчик, нелепо взмахнув руками, исчез во тьме.
А женщина прижала к себе старшего, пытаясь своим телом прикрыть его от пуль. Через минуту пуля попала ей в горло. Хлынула кровь. Женщина захрипела и медленно осела на дно лодки. В глазах мальчика появился ужас, он истошно закричал. Но его крик прервала пуля, попавшая ему прямо в лоб.
Моторка все мчалась по волнам, военные катера продолжали погоню. Но в лодке уже не было живых…
А мальчик, которого выбросили за борт, захлебывался волнами, накрывавшими его с головой. Он отчаянно барахтался, но понимал, что берег слишком далеко. Ему не доплыть. А море, Восточное море, кишело акулами. Но сейчас он не чувствовал страха. Только отчаяние. И еще зависть. Зависть к холодным равнодушным звездам, сверкавшим над его головой. Они были прекрасны, эти звезды. Холодные, высокомерные, недоступные. Они были созданы для того, чтобы ими любовались. Восхищались. Чтобы им поклонялись. И ни одному смертному не дано было стать звездой.
А погибающий мальчик отчаянно захотел стать звездой. Самой яркой. Самой прекрасной. И самой недоступной. Он жадным, полным отчаяния взором пожирал эти звезды.
И вдруг одна из звезд сорвалась с неба и прочертила во тьме, окутавшей землю, яркий след.
- Хочу быть как она… - прошептал мальчик.
Никто не слышал его слов. Холодная, черная, полная безжалостной смерти волна накрыла его с головой.
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПОВЕРЖЕННЫЙ ИДОЛ
Ким восседал в огромном баке, наполненном теплой водой со всевозможными маслами и растворами, которые были призваны делать его кожу еще более нежной, гладкой и бархатистой, хотя он и без того имел репутации самого изнеженного мужчины в Сеуле. Водная поверхность была усыпана благоухающими розовыми лепестками. Сразу два мастера трудились над руками Кима, втирая в изящные ладони смягчающие эмульсии и готовя тонкие нежные пальцы к маникюру. Третий мастер колдовал над лицом Кима, накладывая питательную, омолаживающую маску.
Ким с видом утомленного божества позволял проделывать над собой все эти манипуляции, время от времени испуганно вскрикивая и недовольно морща изящный носик.
- Ай, что ты делаешь! Ты уколол мне мизинец! Аккуратнее, у меня синяк будет от твоих клешней! Ну что такое, вы меня сегодня убить решили? – стонал изнеженный певец, как будто готовясь испустить дух.
Капризный Ким, не вылезавший из салонов красоты и косметологических клиник, всегда был недоволен решительно всем. Он вечно изводил корпевших над его внешностью мастеров придирками, ныл, жаловался, скандалил, требовал всех выгнать, кричал, что его хотят изуродовать… Прежде на эти выкрутасы поп-звезды реагировали мгновенно, словно на гнев императора, разве что на колени не вставали, чтобы ублажить надменного поп-идола, отваливавшего баснословные деньги на уход за своей драгоценной внешностью.
Но сейчас вопли и стенания Кима все чаще пропускали мимо ушей. Времена изменились. Ким уже не мог платить столько, сколько прежде. С ним по-прежнему обходились по-корейски вежливо, но в этой вежливости больше не было подобострастия. Скорее скрытое пренебрежение. Ким видел это, бесился, но ничего поделать не мог. Его блестящая сценическая карьера катилась к закату. Слава уходила, деньги заканчивались. Впереди был мрак.
Это приводило изнеженного, самовлюбленного, привыкшего купаться в роскоши Кима в панику. Он убеждал себя в том, что ситуация выправится, что настоящая слава у него впереди, а вместе с ней и богатство, всеобщее восхищение, граничащее с обожествлением. Но осознание того, что всё лучшее осталось позади, овладевало им все сильнее. А вместе с ним в душу Кима заползали холодными змеями уныние, отчаяние, ужас.
Прежде заваленный самыми выгодными предложениями, заключавший баснословные контракты, загруженный сумасшедшим гастрольным графиком, Ким теперь был вынужден хвататься за любое предложение, на которое в былые времена даже не взглянул бы. Слава уходила. И он не понимал почему. Ведь он, как и прежде, был прекрасен: все тот же сказочный принц, живущий в фантастическом мире, куда простым смертным вход строго запрещен и они могут довольствоваться лишь созерцанием его клипов, фотографий, просмотрами его многочисленных интервью. Завидовать ему. И, конечно, наслаждаться его ангельским голосом: чистым, глубоким и нежным, от которого женская половина фанатов падала в обмороки, билась в истериках, а мужская половина… собственно, мужской половины среди фанатов Кима было куда меньше половины. Женственный, хрупкий, воздушный, сладкий… от таких сходят с ума женщины, а мужчинам слушать такие розовые уси-пуси вроде как и не пристало. Но Ким-то знал, что тайных поклонников среди мужчин у него было более чем достаточно. Ему приходили послания от мужчин – и совсем еще юношей и уже давно перешагнувших зрелый возраст - с объяснениями в любви, самыми выгодными предложениями, лишь бы только дотронуться до него. Ему предлагали любовь, обожание, деньги, обещали купать в роскоши в обмен на обладание его прекрасным телом. Но и это было в прошлом… в прошлом… Теперь уже сам Ким, прежде с презрительным смехом рвавший на мелкие клочки эти послания или стиравший их в электронной почте, готов был отдать себя тому, кто предложит хорошие деньги. И такие, кстати, находились. Ким все еще был очень красив… Но ни с одним из клиентов ничего путного у него не вышло.
- Потому что ты ведешь себя неадекватно, - без обиняков заявил ему Чхоль – один из его агентов. – На что ты рассчитываешь? Ким, дорогой, тебе скоро 30 лет, а ты ведешь себя как избалованный мальчик. Очнись. Да посмотри в зеркало, в конце концов!
Эти слова взбесили Кима. Он тогда вскочил, завизжал, обозвал Чхоля кретином, идиотом и сбежал, еле сдерживая слезы. Он знал, что Чхоль прав. Он давно не мальчик. Он выходит в тираж.
- Боже, у меня наметилась новая морщинка! Нет, две! – эта мысль приходила ему в голову всякий раз, когда он смотрелся в зеркало. А смотрелся он в зеркало по сто раз в день. И если раньше созерцание своей неземной красоты заставляло его млеть от восторга и сознания собственной несравненности, то теперь это все больше превращалось в пытливый досмотр.
Нет, он был все еще красив. Нежный овал лица. Тонкие, идеальные брови. Красиво очерченные, чуть припухлые губы. Карие, влажные глаза, обрамленные длинными ресницами - томные, загадочные, мерцающие. Волосы с едва заметным золотистым отливом, спадавшие на чистый, белый лоб изящной челкой, над которой колдовали лучшие мастера. Изящная, чуть женственная фигура, мягкая, гибкая, почти гуттаперчевая. Тонкие, красивые руки с длинными пальцами, заканчивавшимися чуть удлиненными ухоженными розовыми ногтями миндалевидной формы. Мягкий и нежный, переливающийся голос, который очаровывал женщин. И немалую часть мужчин, хоть те и не подавали виду. Словом, сладкий красавчик.
