Лика вернулась и села на кресло, прислоненное к дивану.

— Эх, давай, — Лика убрала с коленей Райды Крошку и посадила на свои.

Мышь спрыгнула и убежала за спину Лики. Судя по интенсивным движениям, мыться. Умывались мыши прямо как кошки: лапками старательно терли мордочку, вылизывали бока и лапки, и про хвост не забывали. И умели чесать за ухом задней лапой.

— Спасибо, — кивнула Райда, спрятав взгляд.

Марина дотянулась рукой до Златы и подняла брови. Злата спросила: «Что?». Марина кивнула в сторону Лики и Лисы.

Аннушка пожаловалась Лисе на то, что в следующем году будет сдавать экзамены, но точно не определилась, какие.

— Я нормально сдала, средне, — поделилась Злата, отпивая чай и вытаскивая вафлю из тарелки. На кружке остался полукругом след от помады. — Мне экзамены не были важны. Я хочу быть моделью.

— Модель это всегда огромное количество требований, необходимо подходить под стандарты красоты, а вернее, подгоняться, — Лиса оглядела Злату.

Каштановые длинные волосы с медовым отливом, голубые миндалевидные глаза, полные губы. Стройная фигура и рост больше ста семидесяти. У такой девушки есть все шансы стать моделью. Только стоит ли? Продавать свою внешность… эфемерную «красоту».

— А чтобы актрисой быть, это не нужно? — поинтересовалась Аннушка.

Весь сентябрь и добрый кусок октября вечерами Лиса будет занята спектаклем. Она была ужасна счастлива. И работа творческая появилась, ещё и с графиком мечты. Жизнь решила направить Лису по белой полосе.

— Профессиональной — нужно, я думаю. Меня и так на всякие постановки красят сестры по сцене. Не люблю такое. А тут, представляешь: надо, например, худеть для некоторых ролей. Не разрешают выглядеть, как ты хочешь. Когда меня Лика постригла, так чуть не сожрали живьём. Зачем да зачем.

«А меня отчим ногами отпиздил», — вспомнила Лика реакцию семьи на её новую стрижку. Ей тогда было около шестнадцати. Заниматься борьбой с длинными волосами оказалось неудобно, и Лика одним днем взяла ножницы и собственноручно отрезала пряди где-то до середины ушей. Её стали ещё сильнее путать с парнем. Волосы Лики после той стрижки больше никогда не успевали отрастать ниже подбородка.

— Ну, мне по душе быть красивой. Это моё призвание. Мой выбор.

Лика закатила глаза, но этого никто не увидела. Опять миф про свободный выбор в патриархате.

Разговор плавно перетек к школе.

Когда-то Лика и Лиса в этот день ходили так, будто завтра их ждало обезглавливание — лето кончалось, начинался с первого числа своеобразный ад — но сейчас это было лишь число в календаре с пометкой «день знаний».

Марина приуныла. Уголки её губ опустились.

— Я боюсь, что больше вас всех не увижу.

— Можно будет общаться по интернету, — напомнила Райда.

Марина фыркнула. Она хотела иметь их всех в реальности, а не по ту сторону экрана.

— Мы попробуем получить заключение о возможности брать Марину на «гостевой режим». Только нужно будет сначала мне прописаться у Лики, и оформить это заключение на меня, — Лиса посмотрела на Марину, у которой на сгибе локтя свернулась в клубочек мышь и пояснила, — Лика пролетает по некоторым причинам.

Марина не хотела себя обнадеживать, но улыбка как-то сама растянулась. Райда потрясла Марину: «Да заберут они тебя!»

Они ещё немного посидели и пообщались, и девочкам пришлось разойтись по домам. Встретятся ещё вечером, когда Марина будет садиться на автобус.

***

Семь вечера. Марину проводили все те же, плюс родительницы Райды. Перед тем, как зайти в автобус, Марина обняла каждую и поцеловала по-подружески в щеку. Автобус потрясывался. Через мутное, в разводах стекло Марина рассматривала ставшими ей родными фигуры: широкобедрую Лисы, угловатую Райды, амбалистую Лики, статную Златы, невысокую Аннушки. Умила была полной, а Дана похожа на Райду. Или Райда похожа на мать?

Автобус тронулся, и рассматривать было уже некого. Марина поддалась слезам, не отталкивая рыдание назад в горло. Чтобы уж совсем не стало тошно (хотя куда дальше?), Марина включила музыку в наушниках. «Louna», которую она увидела в аудиозаписях в ВК у Лисы. Она, прижавшись к спинке сиденья, подумала, что это лето было самым лучшим за её прожитые почти шестнадцать лет. За окном замелькали ёлки. Познакомилась с разными девочками и девушками, даже в одну влюбилась. Пришла к феминизму и планировала разбираться дальше. Бросила Сашу. Перестала самоповреждаться и голодать. Приняла свой пол, бисексуальность, сняв с шеи яркие квировские ярлычки. Она возвращалась в детский дом совсем иной. И с надеждой, что в последний раз.

Первое сентября прошло унылой речью и пасмурным небом, белыми бантами и блузками, несчастными лицами и похоронами лета. На этот раз Райда и Аннушка стояли на линейке бок о бок. Среди другого косяка — старших классов — они увидели Злату при параде, щебечущую с одноклассницей. Райда помахала ей рукой, и получила приветствие в ответ. Злата шепнула однокласснице, что это её подруги. Нигде не было видно белобрысого Сергея. Хорошо, что он получил наказание. Жаль не за домогательства… но Райда предпочитала думать, что за них. Интересно, кто встанет на его место? Может, вон та женщина в чёрном костюме с блондинистыми волосами и тремя синими гвоздиками в ухе? В колонне шестого класса стояла Маша, племянница Лики. Ей запретили видеться с Ликой, но, думала Райда, они не будут следовать таким глупостям.

Лика помогала дотащить коллеге какую-то железную хрень, и услышала из-за проволочного забора голос взрослой женщины: «Смотри-ка, дяди работают». «Нет, мама, это же тётя с короткими волосами» — возразила девочка. Лика смущённо улыбнулась и посмотрела на девочку, которая глядела на неё в упор, едва не рассмеявшись.

Вчера ночью Лика наведывалась к Тимофею с заточкой и пистолетом. Опасно? Конечно. Лика не хотела убивать его, как Славу, но напугала не хило. Так, что он и не посмеет никуда обратиться и жаловаться на синяки и разбитый нос. Мужская любовь была обычным насилием, и Лика выбила его влюбленность. Сломанные зубы и жизнь не одно и тоже.

Лиса смогла ответить на приставание незнакомого мужчины: на всю улицу закричала, что он сказал про бедра и пригрозила перцовым баллончиком. На неё кинула восхищенный взгляд девушка лет семнадцати. Мужчина, пристыженный, скрылся.

В лужах отражалось пасмурное небо. Но все обещало быть не таким хреновым. Мир шёл вперёд, женщины шли вперёд: они отказывались от дружеских, романтических и сексуальных связей с паразитами, гордо носящими название «Мужчины»; переставали калечить себя адаптивками; разрушали стеклянный потолок и святые традиции, добивались отмены запрещённых профессий; любили и ценили подруга подругу, выстраивая по кирпичикам сестринство и новое общество.

Разрушали патриархат. В первую очередь, в своей голове.