Я пугаюсь луны, я боюсь света солнца.

  Я боюсь тех, кто в поле и тех, кто в лесах,

  Всех, кто рыдает и всех, кто смеётся.

  Моя жизнь - это страх. Моя жизнь - это страх.

  Где-то вдали - Ледяные Собаки,

  Благородны как небо, надёжны как боль.

  Где-то вдали Ледяные Собаки,

  Ледяные Собаки - следом за мной.

  Ледяные Собаки поют свои песни

  Ледяные Собаки смакуют свой лай.

  Ледяные Собаки - злы и чудесны

  Несутся за мной сквозь морозную даль.

  Чёрный Спрут Эрруш

  "Прозрения",

  XXVII - "Ледяные Собаки"

  Их было двое - одна повыше, другая пониже, одна смуглая, другая скорее бледная, и обе скуластые, с чёрными раскосыми глазами, как и подобает уроженцам Кемавра. Одеждой им служили длинные чёрные халаты, а припасов с собой почти не было - только увесистая сумка, которую высокая несла на спине. Много дней шли они через бескрайнюю травяную равнину, пожелтевшую и сникшую под тяжёлым дыханием осени, сторонясь наезженных дорог и тенистых перелесков, ночевали в оврагах и едва ли обменялись парой слов.

  Пятый день оказался хмурым и ветреным. Тучи наползали на солнце, прыгали в густой траве встревоженные зайцы, и каждый порыв ветра нёс крепкий привкус влаги. Собиралась гроза - им следовало поторопиться.

  В полдень, когда уже падали первые капли, они увидели акведук. Угрюмый, приземистый, сложенный из чёрного кирпича, тянулся он от горизонта к горизонту бесконечной вереницей из опор и арок и казался таким же древним и непреходящим, как земля или небо. Время его щадило - опоры держали вес, верхняя часть почти не осыпалась и даже желоб наверняка сохранял герметичность и вполне мог, как и полторы тысячи лет назад, нести воду для орошения Заброшенных Пашен.

  Последнее, впрочем, едва ли когда-нибудь будет нужно.

  Ливень хлынул сразу же, стоило им зайти под арку, и можно было расслышать, как наверху, в желобе, зашевелился крошечный ручеёк. Высокая опёрлась спиной об стену; так, что пониже, сложила руки горсточкой, выставила наружу и стала умываться дождевой водой.

  Зашуршала трава.

  - Вы смотритель этого акведука?- никуда не глядя, спросила высокая. Голос был на удивление громкий и властный, каким камни двигать можно.

  - Да, я,- шаги стихли,- А вы кто?

  - Можно здесь укрыться от дождя?

  - Кхм! Я, кажется, задал вопрос - кто вы такие? Если ответа не будет, я вас арестую.

  - Арестовать вы не сможете,- парировала высокая,- смотрителю акведуков оружие не выдают. А насчёт вопроса вашего... Мы - путешественники. Ходим, ездим, смотрим по сторонам. Ищем.

  - И что же вы ищете?

  - Вы давно сидите без вина?- высокая его словно и не слушала. Она была из тех, кто умеет выбить почву из-под ног,- Едва ли здесь хорошее снабжение. Дичи можно настрелять, мукой запастись, а вот вино выходит быстро, особенно одинокими осенними вечерами. Мили и мили акведука над головой и голое поле справа и слева - тут и волком взвоешь, не правда ли?

  - Послушайте...

  - У нас есть немного с собой. Давайте уладим все вопросы за обедом.

  - А вы не особенно вежливы.

  Смотритель был совсем не представительным старичком в форменной куртке с красным воротником и лёгким медным жезлом на поясе. Его каморка располагалась на пятьдесят арок южнее, как раз под узлом, где акведук разделялся надвое; сложенная из тех же чёрных кирпичей и подогнанная вплотную к ведущей колонне, она сливалась с ним в единое целое. Внутри была крошечная комнатка, из тех, на которых тесно даже одному, с окном, столом и подобием кровати. Три человека в ней просто не смогли бы дышать, поэтому столик пришлось вытащить наружу, под своды акведука. Ветер, к счастью, стих, грозы не было, так что дождь застолью почти не мешал.

  На столе были подсохшая колбаса, немного сыра, хлеб и подгоревший кусок куропатки. Каким-то образом удалось разделить это на троих. Из мешка появился старательно обвязанный кувшинчик с пахучим тёмным вином; стакан, правда, был только один, и пить пришлось по очереди.

  - Так воспитаны,- высокая пожала плечами.

  - Ничего, не в обиде. Здесь привыкаешь ценить любое общество.

  Так, что поменьше, молча жевала сыр. Смотритель невольно засомневался, умеет ли она вообще говорить.

  - Вы, наверное с юга. Из Кемавра, да?

  - Почти.

  - Сразу видно, что нездешние. Я ведь и сам нездешний.

  - Неужели! А откуда?

  - Маджолва. Вы знаете, где это?

  - Конечно! Самый юг, а потом восточней, на побережье. Там ещё Острова Кактусов поблизости.

  - Точно, точно... Вы разбираетесь в географии. Сразу видна, женщина учёная. Я и сам когда-то образованный был, чего там, ощущаю... Кстати, зачем вы здесь?