ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Дневник пациента

Я

Кармэйн Уэзби

Получилось!

Я не знаю, как долго смогу писать, поэтому буду краток: я заперт внутри пациента Мёрфи Шелдона. Меня зовут Кармэйн Уэзби, и я не знаю, что, чёрт возьми, происходит. Возможно, я мёртв, а может, нахожусь в коме. Я говорю сейчас о моём физическом теле. Потому что если я нахожусь внутри Мёрфи, то кто контролирует моё тело? Это точно не обмен душ, ведь Мёрфи тоже тут, со мной. Это трудно для понимания. Он управляет своим телом и… мыслями. А я, как паразит. Не

(запись обрывается)

Газета «Калейдоскоп», 1 января, вечерний выпуск

Чудовищное кровопролитие в психиатрической больнице

Утром, 1 января, в полицию поступил звонок из психиатрической больницы «Инверто», расположенной на окраине города. Напуганный охранник сообщил, что все сотрудники и пациенты больницы мертвы. Явившись утром на работу, он должен был сменить коллегу на посту, но вместо того обнаружил окровавленные трупы по всей больнице. Полиция прибыла на место и подтвердила информацию.

У стен «Инверто» скопились десятки машин и сотни людей. Среди них родственники и близкие погибших. К вечеру на месте дежурит бригада скорой помощи, так как с самого утра матери погибших падают без памяти, у одной обострилась астма, у другой случился инсульт, у троих отцов подскочило давление, а у бедного малыша и вовсе диагностировали отморожение. Несмотря на лютый мороз и обострившиеся болезни, люди продолжают оплакивать погибших и ожидают у стен больницы каких-либо известий. «Инверто» оцеплена для проведения следствия, а полиция отказывается от каких-либо комментариев. Наши репортёры не покидают «Инверто», ждём новых подробностей.

Дневник пациента

02:35, 20 декабря. Моя вчерашняя запись получилась сумбурной, а в конце я и вовсе потерял контроль над телом Мёрфи и так и не успел закончить запись. Мне очень трудно собраться с мыслями. Текст может выйти трудным для понимания. И всё же надеюсь, что эти записи попадут в руки человеку, способному всё понять, а главное, поверить.

Боже мой! Я не могу это (запись обрывается)

04:30. Мёрфи видел кошмар. С такими-то снами любая психика сломается! Я вижу сны вместе с ним. Два часа назад, когда я делал запись, комната вдруг поплыла, и всё вокруг заполнилось серой пеленой. Переход ко сну Мёрфи ужасен: в такие моменты реальность и сновидения сливаются, образуя пугающую вереницу пространства и времени.

Потом комната и вовсе исчезла, и я очутился на лодке, плывущей по бескрайнему океану. Всё происходило словно в чёрно-белом кино, но серые цвета были омерзительными, пугающими и неприятными. Лодку постоянно раскачивало, и тошнота не отпускала меня. Она доходила до того самого предела, когда хочется умереть, но вместо облегчающей рвоты, я с ужасом наблюдал выплывающие из воды бесчисленные полчища невиданных тварей. Тощие, сгорбленные, они походили на рыбий скелет. Вместо туловища торчал позвоночник, расширяющийся кверху. Ноги тонкие, точно прутья, а руки волнистые, похожие на щупальца. Вместо головы и шеи на верхнем позвонке вырастала огромная пасть. От неё тянулись в сторону два отростка, точно антенны, на концах которых виднелись узкие рыбьи глаза. Сзади пасти, словно горб, располагалась желеобразная масса, имитирующая мозг. Но, приглядевшись, можно было заметить двигающихся в ней червей. Твари были кроваво красного цвета, покрытые отвратительной слизью. Они походили на плодные массы после выкидыша у женщины. Мёрфи называл их «Давардами».

Они раскрывали пасти и дьявольски хохотали. Потом внезапно набрасывались друг на друга и точно сливались. Одна особь вдруг начинала пожирать другую. Потом они все устремляли взгляды на меня, визжали страшным рёвом и взрывались. Мерзкие кровавые останки покрывали слоем слизи поверхность океана. Омерзительная вонь заполняла мои ноздри, и тошнота снова нарастала. Потом поднимались волны и уносили грязные останки тварей. Но раскачивание лодки вновь доводили меня до изнеможения, и вместо рвоты опять из-под воды всплывали страшные твари. Всё повторялось по кругу. Десятки, сотни, тысячи раз – время во сне длилась бесконечно.

Этот кошмар мучает меня вот уже третью ночь подряд, с того самого момента, как я оказался внутри Мёрфи. Но этот дикарь во сне испытывает какое-то ненормальное наслаждение от происходящего, потому что когда он просыпается, его бельё оказывается испачканным семенной жидкостью. Я чувствую её на его коже и… Боже, спаси меня! 

Газета «Калейдоскоп», 2 января, утренний выпуск

Жуткие цифры с «Инверто»

Ранним утром 2 января полиция, наконец, выступила перед родственниками погибших. Все четыре врача, восемь медсестёр, двенадцать санитарок и санитаров были опознаны благодаря бейджикам с фото и именами на них. Ожидалось большее число жертв среди работников больницы, но, к счастью, в новогоднюю ночь в «Инверто» дежурило минимальное количество сотрудников. Их коллеги, которым повезло оказаться в ту ночь за стенами психиатрической больницы, со вчерашнего дня оказывают ту или иную помощь семьям погибших.

Среди пациентов цифры неутешительные: все 143 из 143 пациентов мертвы. Началась процедура опознания с родственниками погибших. Ждём дальнейших известий.

Дневник пациента

11:00, 20 декабря. Мёрфи с самого пробуждения впал в буйную агрессию. Он набрасывался на стены, бил ногами о дверь, перевернул кровать и кричал на всю больницу. Врачи скрутили его и усыпили чудовищной дозой транквилизаторов. Он уснул, а у меня появилась возможность сделать запись днём. Почему я не пытаюсь связаться в моменты контроля над телом Мёрфи с врачами? Почему не предпринимаю попытки побега? Откуда у меня ручка и бумага для этих записей? Чтобы вы понимали моё положение, я разъясню кое-что.

Во-первых, Мёрфи – сумасшедший, заключённый в палату без окон и каких-либо предметов, могущих причинить ему вред. За исключением настенных часов высоко над кроватью. Вы думаете, если он заявит врачу, что он никакой ни Мёрфи, а другой человек в его теле, то всё разрешится? В таком случае вы переоцениваете внимание докторов к высказываниям пациентов.

Во-вторых, Мёрфи не выпускают из палаты ни днем, ни ночью, в виду его чрезвычайной агрессивности. Сбежать отсюда невозможно, а даже если получится, то рано или поздно Мёрфи проснётся и вернёт контроль над своим телом.

В-третьих, у него обнаруживается странная склонность к рисованию. Ему выдали альбомные листы и мягкие карандаши, безопасные для него. В первую ночь мне не удалось спрятать записи, но Мёрфи, к счастью, не притронулся к ним, так как весь день пролежал в меланхоличном ступоре на кровати. Периоды агрессии чередуются у него с таким вот состоянием. Но прошлой ночью, я спрятал записи под полом. В углу палаты часть паркета на полу отходит и к счастью, это явление пока не заметили ни сотрудники больницы, ни сам Мёрфи. Там я и прячу свои записи. Сегодня утром, когда Мёрфи пытались усмирить, я слышал, как врачи, обнаружив пропажу нескольких листов, предположили, что он съел их.

Ну и напоследок разберёмся с целью моих записей. Итак, зачем я их пишу и почему скрываю от врачей? Привлечь внимание скептично настроенных специалистов довольно трудно, особенно если ты заточён в теле буйного и неприятного Мёрфи. Поэтому я решил расписать достаточно данных, способных подтвердить истину моих записей и только потом передавать их врачам. Да и я не уверен, смогу ли вернуться в своё прежнее тело… А эти записи пока единственный способ моего общения с окружающим миром.