– Раз, два, три… Вдыхай ему в рот! Раз, два, три. Вдох! Раз, два, три. Вдох!

Маша забыла обо всем и старалась из последних сил вдохнуть в легкие Вита как можно больше кислорода. Он не шевелился и не открывал глаза.

Выбившись из сил, Ярослав со всей силы долбанул Бузмакова по груди:

– Работай!

Тот сразу сел с криком:

– Охренеть! Больно же!

И тут же зашёлся в тяжёлом кашле. Отдышавшись, выдавил подобие улыбки, переводя взгляд с Мары на Ярослава и обратно:

– Что? Испугались?

– Испугались, испугались. Маш, бери его за другую руку. Уходим.

Подхватив с двух сторон пострадавшего, они вернулись в помещение охранников. Там, успокоившись, Вит рассказал о произошедшем:

– Совсем чуть-чуть до розлива оставалось. Перегретые газы должны были сброситься через перепускной клапан в накопитель. Я слышал, как клапан открылся. Но смотрю – давление не снижается. Думаю, ну всё – байпасную линию морозом прихватило. Сейчас рванет. Сначала хотел тикать, но жалко ведь. Столько труда. Схватил фторопластовую чушку, которая лет сто там валяется, и полез по лестнице. Хотел постучать по трубе. Может гидратную пробку сорвет. Стучу, стучу. Не срывает. Думаю: «Нет, зараза! Меня не победишь». При этом слышу: пробка под давлением по трубе начала тихонько двигаться. Сейчас, думаю, всё получится. Но не получилось. Смотрите, какой я красивый, – он оттопырил полы куртки, показывая её новый цвет. – Можно теперь дальнейшие опыты на моей куртке продолжать.

Ярослав сидел за столом, уперев в него локти и обхватив голову:

– Кончились теперь наши опыты. А ты скажи спасибо, что морду не сжег. Всё-таки четыреста градусов.

– Я же технолог, а не дурак! Защитная маска была на мне.

– И где она? – поинтересовалась Мара.

– Откуда я знаю? Я же без сознания был. И умер бы. Но принцесса поцеловала принца, и он воскрес, – Вит состроил взгляд влюблённого юноши. – Тебе понравилось? Мне очень. Ты так старалась.

– Вот кобель! – Мара попыталась осторожно стукнуть по наглой морде кулаком, но Бузмаков перехватил его, сжав в своей крепкой мужской ладони. – Отпусти! – настойчиво закричала девушка. – Отпусти, говорю!

Яр созерцал их возню отстранённым взглядом. Всё рушилось. Надеяться на продолжение эксперимента где-нибудь в Сочи не приходилось. В настоящий момент изобретение материалов с новыми технологическими свойствами уже никого не интересовало. Не до этого! Все средства государства брошены на переселение людей и на обустройство их быта на новом месте. Сегодня у Ярослава был последний шанс закончить начатые три года назад эксперименты. Последний шанс. Самый последний. Жаль. Не вышло. Он всё же поинтересовался у Вита:

– Ты пришел в себя?

– Да. А что?

– Не тошнит? Голова не кружится? Переломов или вывихов нет?

– Если бы были, я бы сейчас орал. Или стонал. Всё нормально.

– Повезло. Бывает, что после шока, выясняется полная «клиника». Маша ты уколы делать умеешь?

– Нет! А зачем?

– Затем, что мы все надышались испарениями «сусла». Необходимо в течение часа вколоть антидот. Сходи к входным дверям. Там за столом охранника на стене большой стеклянный щит. В нём хранятся ампулы и пистолет со шприцами. Я сам всем вколю.

После проведения процедуры Ярослав приказал сидеть целый час, пока антидот не всосётся организмом. Слава богу, всё было нормально.

– Давайте на всякий случай восстановим картину происшествия, чтобы зафиксировать условия формирования структуры вещества.

Ярослав достал голофон и стал вносить в файл техпроцесса данные, которые зафиксировал в памяти Вит: время, давление, температуру и т.д.

– Ну, всё, работнички. Всем спасибо. Шарашка закрывается на клюшку навсегда.

Бузмаков сидел и старался оторвать от куртки хоть кусочек фиолетового вещества. У него ничего не получалось:

– Ты посмотри, как липнет. А ведь по замыслу у него должна быть нулевая адгезия.

– Адгезия здесь ни при чём. Гидроудар пробил поры ткани насквозь. Поэтому сусло и прилипло к куртке, – пояснила Мария.

– Ладно, согласен, ты права, – мотнул головой технолог. – Но давайте перед уходом заглянем в лабораторию. Всё-таки столько лет в ней провели. Попрощаемся хоть. Дым скорее всего уже рассеялся.

В лаборатории работало аварийное освещение. В его свете фосфоресцировало всё пространство, покрытое плотным слоем сине-фиолетового вещества.

– Бузмаков, ты везунчик. Разрыв синтез-колонны произошёл с другой стороны. Тебя снесло срикошетившей от стены струёй. Вот если бы гидроудар был направлен в тебя, мы с Марой сейчас бы размышляли, где спрятать твоё тело.

Вид разрушенной лаборатории был ужасным.

– Пойдёмте отсюда, – не выдержала Кузнецова.

Друзья молча дошли до помещения, где работал дизель.

Непривычно грустный Бузмаков пробормотал:

– Зажигайте факела. Пойду выключу генератор.

Но только он двинулся с места, как Шелихов заорал:

– Стой! Стой, говорю!

Вит обернулся, удивлённо уставившись на начальника: шутит или по-настоящему орёт? Но Ярослав был серьёзен:

– Никто не заметил ничего необычного в лаборатории?

Бузмаков и девушка отрицательно повертели головой.

– Разворачиваемся.

Они вернулись в лабораторию.

– Посмотрите ещё раз. Внимательно.

– Не томи, академик, – съязвил технолог. – Чего тут не так?

– На колонну предварительной сепарации смотри.

– Сепаратор, как сепаратор. И чего?

Мара наморщила лоб:

– Странно, что не пострадал. Стеклянный всё-таки.

– Не раскололся и хорошо. Но дело не в этом. Зрите в корень.

– Поняла, – обрадовалась Мара своей догадке. – Всё кругом синее, а он чистый.

Бузмаков присвистнул, высказав таким образом свое согласие. Маша шагнула к сепаратору, дотронулась до его поверхности и тут же отдёрнула руку:

– Ух ты! Током бьётся.

– Не бойся. Здесь понижающий трансформатор. Всего 24 вольта, – Вит подошел к сепаратору и осмотрел его силовую часть. – Понятно всё. От мороза лопнула изоляция. Вот и пробивает на корпус.

Ярослав поднял с пола небольшой кусок ткани. Он сжался в плотный клубок размером с кулак:

– Вот оно наше изделие. Почему оно так свернулось?

– Очевидно, что его таким образом сжимает плотность кристаллической решетки. Надо подумать, почему это произошло, – Маша потрогала комок в руках Шелихова. – Твердый достаточно. Как будто и не ткань.

– Ты права, – Ярослав попробовал растянуть комок, но тот вообще не отреагировал на его старания, – но ведь он явно большой по площади. Сколько площадь у этой стороны сепаратора?

– Квадрата три. Не меньше, – прикинул навскидку Вит. – А помещается в ладони. Смотри, какой тонкий край торчит. Пару микрон – не больше

– Возможно, что взрыв привел к формированию наноструктуры, – продолжал рассуждать Ярик. – Всё это произошло при мгновенном остывании кристаллической решётки. Наша чудо-ткань при этом приобрела шарообразную форму сепаратора. Но что заставило её сжаться?

Мара пожала в ответ плечами.

– Ладно, – подвел черту завлаб, – уже совсем поздно. И есть охота. Я не умею думать на голодный желудок. Уходим.

Опять все двинулись к выходу. И опять Шелихов всех остановил:

– Я сейчас! – и он вновь вернулся в лабораторию.

Когда туда вошли Вит с Марой, Ярослав гремел в дальнем углу.

– Помочь? – крикнул Бузмаков.

– Не надо, нашел.

Начальник перелез через завалы и вернулся к входу в лабораторию:

– Это твоя маска? – Шелихов в вытянутой руке держал маску с прозрачным защитным щитком.

– Откуда я знаю? Такая же, но эта ли?

– Эта! Вот смотри, – Ярослав вытащил из-за спины руку, в которой держал кусок синего материала. Он приложил его к маске:

– Оно?

Бузмаков опять свистнул – сопряжение было идеальным. Маша взяла в руки материал и стала его щупать:

– Странно. А ведь этот кусок достаточно мягкий и не такой тонкий.

– А главное он не сжался в ком, – подытожил Ярослав. – Вопрос: почему?